Дэнис Уитли - Против тьмы Страница 48

Она встала и пригладила рукой волосы.

— Да. Ночь пройдет незаметно, если мы будем заняты друг другом, — слегка воодушевившись, сказала она. — Но мне придется на секунду улизнуть к себе наверх и привести себя в порядок.

Он нахмурился.

— Насколько я помню, мы не должны разлучаться ни на секунду. Мне совсем не нравится, что ты в одиночку пойдешь к себе.

— Но, дорогой мой, — рассмеялась Танит, — не могу же я взять тебя с собой. Ну и потом, я вернусь всего через несколько минут.

Рэкс внимательно взглянул на нее. Он хорошо помнил тот странный отсутствующий взгляд и фанатически-решительный голос, когда вчера она говорила о своем намерении попасть на шабаш. Ничего подобного сейчас не было и в помине, и Рэкс не сомневался, что девушка выражала собственное желание, а не чужую волю.

— Хорошо, — уступил он, — даю тебе пять минут, но не больше; и если через это время ты не вернешься, я поднимусь наверх и вытащу тебя из твоей комнаты.

— О, мой дорогой! — воскликнула она, нагнулась и поцеловала его. Затем она выскользнула из гостиной и мягко закрыла за собой дверь.

Рэкс поудобнее устроился в своем кресле и вытянул ноги к огню. Он совершенно не испытывал желания спать, и это удивляло его, особенно когда он вспоминал, сколько времени прошло с тех пор, как он проснулся в каюте гигантского парохода утром того дня, когда ужинал с де Ришло. С тех пор, казалось, прошли месяцы, если не годы, и трудно было поверить, что всего две ночи назад они побывали на вечеринке у Саймона.

Его рука лениво потянулась за сигаретами, но усилие, которое для этого требовалось, показалось ему чересчур большим и он лишь поправил подушку сиденья.

Ему абсолютно не хотелось спать. Наоборот, его ум, казалось, никогда не был столь активным, и его мысли ненадолго вернулись к друзьям в Кардиналз-Фолли. Они тоже, думал он, наверняка бодрствуют сейчас, готовясь отразить атаку сил зла. Де Ришло, должно быть, падает от усталости, но он — старый солдат и сумеет организовать оборону сегодня ночью.

Он взглянул на часы, полагая, что Танит стоило бы уже вернуться, но большая стрелка передвинулась всего на два деления. «Удивительно, как долго тянется время, когда на него обращаешь внимание», — подумал он и затем его блуждающий ум переключился на размышления о количестве съеденного и выпитого за ужином. Уступи он мистеру Уилксу и выпей портвейна, его непременно потянуло бы в сон. Но сейчас ему ничуть не хотелось спать.

Затем в его памяти начали один за другим всплывать странные эпизоды последних дней. Мадам д’Урфе, дымившая огромной сигарой, Макс, отталкивающий их лодку от мостика в Пэнбурне, мистер Уилкс, с предельной осторожностью ставивший перед ним бутылку вина, и затем Танит, сидящая напротив него за столиком с разбросанными картами.

Он вновь взглянул на часы — прошла еще минута — и опять мысленно представил ее себе такой, какой видел всего несколько мгновений назад, когда она наклонилась, чтобы поцеловать ее. Ее глубокие, странные и мудрые глаза неясно улыбались ему, и вокруг ее головы словно сиял желтоватый ореол волос. Затем лицо Танит, казалось, потускнело, но он не мог оторваться от созерцания ее золотистых глаз, почему-то потерявших свой цвет и превратившихся теперь в бледно-голубые. Зато они стали ярче и крупнее и еще сильнее притягивали его мысленный взор.

Он собрался было взглянуть на часы, но подумал, что с тех пор, как стрелка переместилась на три деления, навряд ли она преодолела еще два. И ему очень не хотелось терять из фокуса огромные, сверкающие глаза, которые он теперь видел столь ясно, что даже полуприкрыл свои веки. Время — иллюзия, и Рэкс никогда не узнал, как долго он сидел в полутемной гостиной, прежде чем погрузился в глубокий сон.

Глава 27

ВНУТРИ ПЕНТАГРАММЫ

Рэкс безмятежно спал перед угасающим камином в гостиной «Гордого Павлина», а в Кардиналз-Фолли — Ричард, Мэри Лу, герцог и Саймон тревожно ждали наступления утра.

Они лежали на одеялах, постеленных на полу внутри пентаграммы, головами к центру и ногами к краю, образовывая своими телами крест. Прошло немало времени с тех пор, как кто-либо произнес хотя бы пару слов, однако жесткое ложе, яркий свет и растущее напряжение никому из них так и не позволили заснуть.

Мэри Лу была испугана и подавлена. Ничто, кроме ее расположения к Саймону и настойчивой просьбы герцога о помощи не заставило бы ее участвовать в делах такого рода. Она никогда не сомневалась в реальности того, что называется сверхъестественным, и теперь ее терзали мрачные предчувствия, а любой незначительный шум в доме заставлял ее вздрагивать и настороженно озираться.

Ричард даже не пытался уснуть. Он лежал, обдумывая несколько вопросов сразу. Через две недели у Флер будет день рождения и, если подарок для девочки не составит для него проблемы, то с Мэри Лу все обстояло куда сложнее. Подарить ей очередную драгоценность было бы не просто банально, но даже абсурдно, поскольку у нее уже имелась превосходная коллекция ювелирных изделий. В конце концов он остановился на идее купить ей пони-двухлетку — Мэри Лу, как он знал, любила лошадей, и подарок должен был доставить ей огромное удовольствие.

Затем его мысли переместились к Саймону, и чем больше он думал о нем, тем больше ставил под сомнение высказанные герцогом опасения. Он знал, что так называемой черной магией занимаются в большинстве крупных городов Европы и Америки. Несколько лет назад ему даже встретился человек, утверждавший, что присутствовал на черной мессе, состоявшейся в одном из домов в районе Эрлз-Корт, в Лондоне. Однако он подозревал, что это был лишь неуклюжий предлог основательно напиться и устроить разнузданную сексуальную оргию, которым воспользовалась группа декаденствующих интеллектуалов. Но Саймон был другим человеком, и его удивляло, как он мог ввязаться в такие дела.

Ричард повернулся на бок и взглянул на своего друга. Саймон, казалось, никогда не выглядел более нормальным, чем сейчас, и Ричард подумал, хватит ли у него терпения до утра играть в игру, предложенную герцогом.

Обряд очищения, совершенный де Ришло над Саймоном прошлой ночью в Стоунхэндже, благотворно подействовал на него. Сегодня днем он смог хорошо выспаться, и его голова была, как обычно, ясной и свежей. Если бы угрозы Мокаты не адресовались непосредственно ему, Саймон нашел бы немало нелепого в их теперешней ситуации и дал волю своему остроумию. Однако он прекрасно понимал, что желание шутить и смеяться — всего лишь следствие колоссального нервного напряжения.

На первый взгляд могло показаться, что де Ришло спит. Он лежал на спине и ровно и ритмично дышал, закрыв глаза и представляя себя и всю комнату окутанную голубым сиянием, дающим силу и укрепляющим дух. За два часа он ни разу не пошевелился, однако все его чувства оставались настороже.

Ночь, казалось, никогда не кончится; на улице начался дождь, и капли монотонно барабанили по крыше террасы. Жесткое ложе все больше раздражало и утомляло Ричарда. По его предположениям, сейчас было около половины второго, а это означало еще четыре-пять часов бессмысленного бодрствования. Теперь он был уверен, что де Ришло оказался жертвой банды мошенников и трюкачей, а его мнительность сыграла с ним злую шутку. Нельзя больше заниматься этим дурачеством. С такими мыслями Ричард неожиданно поднялся и сел.

— Послушайте, — проговорил он, — я устал от этого. Шутки шутками, но мы и так целый день почти ничего не ели, и у меня в горле не было ни капли. Даже если кое у кого здесь чересчур разыгралось воображение, это не повод, чтобы строить из себя дураков. Нам лучше пойти наверх. Если вы в самом деле боитесь за Саймона, то мы можем сдвинуть четыре кровати в одну комнату, и тогда никто, будьте уверены, не доберется до него. Но, честно говоря, я считаю, что мы ведем себя как психи.

Де Ришло рывком поднялся и строго взглянул на него. «Ну вот, начинается, — сказал он сам себе, — они принялись обрабатывать Ричарда, поскольку он самый скептичный из всех нас. Они хотят заставить его выйти из пентаграммы и разрушить ее». Но вслух он негромко спросил его:

— Ричард, разве вы еще не убедились в том, что Саймону и в самом деле угрожает опасность?

— Нисколько не убедился, — ответил тот, и в его голосе появилась нотка раздраженной агрессивности, совершенно не свойственной ему. — Я считаю черную магию полнейшей чушью. Попробуйте привести мне хотя бы один пример, который смог бы убедить меня в реальности способностей, которым так хвастаются чародеи. Все они шарлатаны, все до единого. Вспомните Калиостро — считалось, что он может делать золото, но кто мог подтвердить это? И когда инквизиция добралась до него и заперла в тюрьме в Риме, он умер от голода. Черная магия не обеспечила его даже буханкой хлеба. А Екатерина Медичи? Она считалась первоклассной ведьмой и построила в Винсенне специальную башню для Козимо Риггери, итальянского колдуна. Каждую ночь они резали детей и занимались невообразимыми мерзостями, добиваясь смерти Генриха Наваррского и рождения наследников у ее собственных сыновей. Но никакого проку от этого не было. Все четверо так и умерли бездетными, дом Валуа угас, а Генрих, ненавистный беарнец, в конце концов, стал королем Франции. Теперь взглянем на родную Англию. Кто здесь бросается в глаза, как не этот абсурдный идиот Элифас Леви, величайший, знаменитейший, кем только не считавшийся в викторианскую эпоху. Читали ли вы его книгу «Учение и обряды магии»? Во введении он утверждает, что написал в высшей степени практическую книгу, пользуясь которой чуть ли не каждый может вызывать дьявола. На сотнях страниц он брюзжит об огненных мечах, тетраграммах и прочей дребедени, но что все это говорит нам? Ровным счетом ничего. Как только речь заходит о деле, он ту же, как плут, уклоняется от прямого ответа и заявляет, что такие тайны слишком ужасны и чересчур опасны, чтобы доверить их профанам. Все это чушь, друг мой, хотя вполне возможно, что он написал эту книгу лишь для того, чтобы пробудить у читателя интерес к магии. Но как бы то ни было, я собираюсь пойти выпить рюмочку и улечься спать.