Большая книга ужасов (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна Страница 48

- Не горячись. Просто мы с тобой очень разные, Кристина. Ты вспыхиваешь как спичка, а мне надо все обдумать, а потом уже действовать. Конечно же, я сделаю все возможное для освобождения Кеммы. В институт ходить сейчас не надо, каникулы в разгаре, иными словами, нет никаких причин откладывать поездку. Особенно если учесть, что я и так собирался на море.

В глазах Кристины вновь вспыхнула надежда. Передав Артему бумажку с адресом Аннушки, она пожелала ему удачи:

- Если спасешь Кемму, уговори ее отпустить Ульяну. Расскажи ей, как мы старались.

- Обязательно, - Артем поспешил скрыться из поля зрения девушки, присутствие которой его здорово раздражало.

Самолет набирал высоту. Сидевший рядом с пожилой парой юноша какое-то время смотрел в окно, а потом, надвинув на глаза темные очки, смежил веки…

Подхваченный горячим ветром песок поднимался в небо, превращаясь в огромную черно-багровую тучу. Артем брел по бескрайней пустыне, изнывая от жажды, и почти не обращал внимания на грозные приметы надвигающейся бури. В любом случае он бы не выжил в этой раскаленной пустыне, а песчаный смерч мог принести ему облегчение быстрой смерти.

Зной иссушал кожу и плавил мозг, оттого мысли бредущего по пустыне странника удивляли его самого. Артем прекрасно помнил свою жизнь, друзей, родителей, но в то же время сознавал, что на самом деле является кем-то другим, что когда-то эта пустыня казалась ему родным домом. Суховей бросил в лицо раскаленные иголки песка, юноша на миг зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой высокого мужчину в грубом домотканом плаще из черной шерсти. Плотная ткань немного маскировала уродство исковерканного тела, а капюшон скрывал устрашающие черты лица зловещего незнакомца. Незнакомца ли? Разглядывая страшного человека, Артем неожиданно почувствовал, что знал его и раньше, но только никак не мог вспомнить его имени.

- Кто вы?

- Ты же знаешь меня, ты даже пытался любить меня… - зашуршал миллиардами песчинок голос черного человека. – Плоть от плоти моей, сын мой, не выполнивший воли отца.

- Я не понимаю, не понимаю, о чем вы говорите… - Артем пятился, проваливаясь по колено в раскаленный песок, а черный человек становился все выше, заслоняя своими плечами выцветшее небо и сгусток белого огня, именуемый Солнцем.

- Когда-то я был другим, и жена родила мне первенца, которого я назвал Хианом. Мы жили счастливо, как умеют жалкие, не знающие тайн бытия людишки. Но бог, которому я служу, грозный Сет-разрушитель, приказал мне: «Убивай все живое, преврати оазис в пустыню», и я с готовностью исполнил его приказ. Меня прокляли, моя жена отреклась от меня, пытаясь внушить сыну, что у него нет отца. Но я всегда был рядом с тобой, Хиан.

Артем с трепетом смотрел на черного человека. Юношу пугали не столько слова, которые его собеседник произносил тихим, похожим на шипение змеи, голосом, больше всего Артем боялся увидеть его лицо. Это был инстинктивный, панический страх, которому не удавалось найти рационального объяснения. Казалось, если черный человек откинет капюшон, то земля рассыплется в прах, а звезды упадут с неба спелыми финиками.

- Однажды я пришел и приказал тебе отомстить за меня, но ты не справился с задачей. От тебя требовалось столкнуть с праведного пути жрицу Тота, загубить ее душу и предать огню плоть. Ты заставил ее стать отступницей, лишил силы и власти, но не сумел убить ее, а самое главное – тебе не удалось уничтожить тело. Потому она смогла вернуться. Но в твоих силах остановить жрицу теперь.

- Молодой человек, что с вами? Очнитесь!

Артема дергали за одежду, тормошили, перед глазами возникло лицо встревоженной стюардессы. Кошмарный сон оборвался, но перепуганный юноша все еще не мог прийти в себя, по-прежнему чувствуя ужасающее присутствие черного человека.

Глава V

Черная тень безумия

Солнечные лучи пронизывали кожу, проникая до самых костей и наполняя тело блаженным теплом. Не открывая глаз, Аннушка перевернулась на живот, поправила широкополую шляпу. Собственно говоря, именно так и следовало проводить каникулы – вдоволь, до посинения накупавшись в море, валяться на пляже и ни о чем не думать. Вначале, приехав в лагерь археологов, Аннушка подумала, что угодила прямехонько на каторгу – лопата и заступ, по ее собственному выражению, стали «верными спутниками жизни», а ночами девочку преследовали сны про разбитые черепки. Постепенно она втянулась, привыкла, но нежиться на пляже ей приходилось нечасто - профессор Соколов очень требовательно относился к членам экспедиции, требуя от них полной самоотдачи. Так продолжалось до тех пор, пока в лагере не «поселилась» обнаруженная Чижиком мумия. С того дня студенты уже не вкалывали на раскопках, а лениво бродили по лагерю и его окрестностям, не зная, чем себя занять. Сам профессор совершенно не обращал на это внимания, большую часть времени проводя в белой палатке и наслаждаясь обществом древнеегипетского мертвеца.

Вначале Аннушка обрадовалась таким переменам, но потом они стали настораживать – похоже, под маской благодушного покоя притаилась опасность. Даже лица окружающих ее людей стали другими – заострившиеся черты, проступавшая сквозь загар бледность, отрешенные взгляды делали их похожими то ли на зомби, то ли на жертв жестокого научного эксперимента. Девочке казалось, что даже обычная болтовня за столом превратилась в спектакль, где каждый жест, каждая улыбка были многократно отрепетированы и отработаны до автоматизма. Но больше всего Аннушку тревожило незримое присутствие черного мертвеца, три тысячи лет пролежавшего под землей и вновь увидевшего солнечный свет по воле злого рока. Мумия вроде бы совершенно спокойно лежала в белой палатке, но ее негативная энергия сильно влияла на психику обитателей лагеря. Аннушка не раз была свидетельницей того, как ее новые друзья неожиданно умолкали на полуслове, начиная озираться по сторонам, словно искали кого-то. Да и сама она частенько вздрагивала от беспричинного, накатывавшего холодной волной страха. Только на берегу моря тревога немного отпускала, а шепот воды успокаивал и навевал сон.

- Не боишься поджариться на солнце? – раздался над головой голос Ксении.

- Хочу выглядеть как человек, все лето проведший на море. Но пока не очень-то получается. А вот у тебя загар просто фантастический.

- Ко мне солнце хорошо прилипает.

Девочка, расстелив на песке полотенце, уселась неподалеку от Аннушки. Говорить не хотелось, но когда Аннушка все же задала какой-то пустяковый вопрос, то удивилась, не услышав ответа.

- Ксения, ты меня слышишь? – приподнявшись на локте, спросила она.

Ксения даже не обернулась, она сидела неподвижно, направив свой взгляд куда-то за горизонт. Потом заговорила, ни к кому не обращаясь, - тихо, с незнакомыми интонациями:

- В раскаленной пустыне можно выжить, лишь отдав свою душу могущественному властелину, став песчинкой среди песчинок.

- Ксения! О чем ты?

- Я разве что-то сказала?

- Ты говорила о раскаленной пустыне.

- Тебе, наверное, показалось. Хотя здесь действительно жарковато, - Ксения поднялась, небрежно свернула полотенце. – Я, пожалуй, пойду. Смотри, не сгори на солнышке. У тебя уже спина покраснела.

Аннушка снова осталась одна. Тревога не отпускала ее – вокруг происходили странные, необъяснимые события, в которых она просто обязана была разобраться.

Девочка медленно шла по опустевшему, залитому нестерпимо ярким светом лагерю. И не отрываясь, смотрела вперед, туда, где за фургоном притаилась зловещая палатка. Там, под легкой белой тканью, скрывалось древнее зло, представлявшееся Аннушке огромным клубком ядовитых змей. Невидимые змеи уже начали расползаться по лагерю, отравляя смертельным ядом небо и землю, тела и души находившихся здесь людей. Вокруг не было ни души, но Аннушка знала – если бросить резкий косой взгляд, позади можно засечь какое-то движение, краем глаза увидеть стремительно промелькнувшую черную тень.

Палатка надвигалась, неестественно быстро увеличиваясь в размерах, на глазах превращаясь в огромный шатер. Колени Аннушки ослабли, походка стала неуверенной, сердце стремительно рухнуло куда-то в район пяток. Вот сейчас белый полог дрогнет, а спустя миг из шатра выйдет тот, от одного взгляда которого вянут цветы и замертво падают порхающие в воздухе бабочки. Паника клокотала в груда, грозя выплеснуться наружу, но Аннушка все же сумела подавить это возникшее без видимой причины чувство, шагнула к палатке, которая уже вернулась к привычным своим габаритам.