Дом на краю ночи - Уильям Хоуп Ходжсон Страница 48

В конце концов он заметил, что с нашей стороны было бы верхом легкомыслия и дальше торчать у обрыва, гадая, что заставило рыбу вести себя столь странным образом, тогда как наш долг состоит в том, чтобы заботиться о безопасности лагеря. После этого мы не мешкая двинулись в обход площадки, однако, пока мы смотрели и слушали, костер наш почти прогорел и вершина утеса погрузилась во мрак, который не в силах был полностью рассеять даже свет стоявшей высоко луны. Торопясь исправить это упущение, я двинулся к костру чтобы подбросить в него сухой травы, но не успел сделать и нескольких шагов, как мне показалось, будто что-то метнулось в темноту за палаткой. Издав громкий предостерегающий крик, я бросился вперед, размахивая тесаком, однако около палатки ничего не было, и я, крайне смущенный, вернулся к своему первоначальному намерению, подбросив в огонь несколько охапок водорослей. Пока я занимался костром, ко мне подбежал боцман, желавший узнать, что я видел; почти одновременно из палатки выскочили трое матросов, разбуженных моим криком, но я ничего не мог им сказать, так как и сам начинал думать, что со мной сыграло шутку разыгравшееся воображение. Когда я объяснил товарищам, что мне просто что-то померещилось, двое из них вернулись в палатку досыпать, но третий остался; он ни о чем не спрашивал, но мне показалось: здоровяк (а это был самый сильный из наших матросов) заметил нашу обеспокоенность и сделал выводы — впрочем, чем бы ни был продиктован этот его поступок, я ничуть не возражал против такого решения.

Спустя некоторое время мы отправились в обход лагеря, начав с той стороны утеса, которая обращена к долине. Я подошел к самому краю площадки, чтобы поглядеть вниз, ибо открывавшаяся отсюда картина обладала некоей болезненной притягательностью сродни той, что заставляет людей разглядывать самые отвратительные вещи. Но едва бросил взгляд вниз, как тотчас же отшатнулся и, обернувшись назад, схватил боцмана за рукав; все это я проделал в полном молчании, однако жест мой столь красноречиво свидетельствовал об охватившем меня волнении, что боцман, не мешкая, шагнул к краю утеса, желая своими глазами увидеть, что же так меня напугало. Склонившись над обрывом, он в первый миг тоже отпрянул, но тут же снова подался вперед и со многими предосторожностями заглянул вниз еще раз. Наше поведение привлекло внимание матроса, шедшего позади нас; на цыпочках он приблизился к боцману и, вытянув шею, стал смотреть в долину. Так мы стали свидетелями невероятного зрелища: долина внизу буквально кишела какими-то отвратительными, белесыми тварями, чуть поблескивавшими в свете луны. Манера, в которой они передвигались с места на место, напомнила нам гигантских слизней, но этим сходство и исчерпывалось, ибо в очертаниях их тел не было ничего от упомянутых животных; я бы, скорее, сравнил тварей с больными водянкой людьми, которые, не в силах передвигаться нормально, встали на четвереньки, так что их отвислые животы волочились по земле подобно раздутым мешкам; впрочем, несмотря на кажущуюся грузность, движения их были на удивление проворными. Глядя из-за плеча боцмана, я обратил внимание, что твари появляются из похожего на колодец пруда в центре долины; их было очень много, и само их количество напомнило мне о косяках странных рыб, которых мы видели с вершины утеса и которые таинственным образом исчезали, не достигнув побережья; теперь я почти не сомневался, что это были не рыбы, а твари и что они попали в пруд через какой-то известный им тоннель или пещеру под островом. Кроме того я понял, что не ошибся, когда прошлой ночью подумал, будто вижу у странных рыб подобие щупалец: у тварей имелось по две толстых, коротких, словно обрубки, руки, каждая из которых завершалась пучком отвратительных, гибких щупалец, пребывавших в непрестанном движении, пока твари ползали по долине на нижних конечностях, так же снабженных щупальцами; впрочем, я видел их не настолько отчетливо, чтобы судить наверняка.

Невозможно передать всю силу отвращения, охватившего меня при виде этих человекоподобных слизней, но даже будь я в состоянии это сделать, то не стал бы и пытаться, в противном случае моих слушателей затошнило бы, как тошнило меня в ту страшную ночь; вызванный ужасом и омерзением спазм пищевода, с которым не сравнится никакая морская болезнь, потряс меня с такой силой, что я едва устоял на ногах. Пока же я сражался с подступившей к горлу тошнотой и мрачными предчувствиями, прямо передо мной — не более чем в шести футах от моих ног — возникло кошмарное лицо, как две капли воды похожее на то, что я видел ночью, когда мы дрейфовали у границы плавучего континента. Будь мой страх не таким сильным, я бы, наверное, закричал, но самый вид огромных глаз размером с крону, похожего на перевернутый попугаичий клюв носа и омерзительные волнообразные сокращения тестообразного, покрытого белесой слизью тела буквально парализовали меня. Я не мог издать ни звука, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой!

К счастью, боцман не растерялся и, изрыгнув громкое проклятье, ударил чудовище своей абордажной саблей, так как, пока я беспомощно склонялся над обрывом, тварь успела подняться вверх почти на целый ярд. Этот отважный поступок моего командира привел меня в чувство, и я, взмахнув тесаком, нанес твари такой силы удар, что потерял равновесие и, скорее всего, свалился бы вниз вместе с разрубленным трупом чудовища, однако, когда я, потрясенный, балансировал на краю гибели, боцман успел схватить меня за пояс и потянуть на себя, избавив от неминуемого падения. Увы, опасность вовсе не миновала, ибо в те несколько мгновений, пока я, склонившись над пропастью, тщился обрести равновесие, я увидел, что весь склон подо мной сплошь покрыт отвратительными телами, которые быстро ползли вверх с намерением добраться до нас. Оказавшись на твердой земле, я тотчас крикнул боцману, что внизу — тысячи тварей и что все они лезут сюда, но его уже не было рядом, обернувшись, я увидел, что он со всех ног мчится к костру, на бегу призывая остальных матросов скорее вставать и сражаться за свою жизнь. Несколько мгновений спустя он уже бежал назад с огромной охапкой сухих водорослей, за ним спешил