Сергей Жилин - Душегуб Страница 48

— Да так… глупость как всегда…

— Сознавайся! — шутливо, но очень требовательно проурчала я.

Пытаясь оправдаться за то, что собирается сказать, робкий паренёк, что почти не вырос за пятнадцать лет, криво улыбнулся, а глаза его забегали.

— Я хотел тебя поцеловать…

— Ну, кто бы сомневался, — закатила я глаза.

Предсказуемость Сэма — первый его недуг.

— Тогда я, можно сказать, любил тебя.

— В десять лет? Это глупо, Сэм! В десять лет люди слишком бестолковы, чтобы любить.

— Да, наверное…

Ровно пять секунд тишины, которую затем в клочья разорвала сбивчивая речь кудрявого полицейского:

— Ты только не подумай, сейчас всё прошло. Если я кажусь тебе навязчивым, то… ну, я просто пытаюсь быть вежливым, я соскучился по тебе, но ничего такого.

— Ладно, — пожала я плечами, — а я так надеялась…

— Да брось!

Всё-таки детство вспоминать можно, раз оно способно вызывать смех. Выходит, зря я жалуюсь, зря проклинаю Энгриля. Старик просто ни черта не умел, кроме как убираться и ловить плохих людей.

А я просто жила одной ненавистью к нему, нечем было затмить её.

Мы дошли до жилища Харона.

Дом на самом берегу крупного ручья, ветхий, с дырявой крышей, словно разбитой скорлупой. Дверь завалена балками и кирпичами, окна заколочены, стены крошатся на глазах. Бездомные побрезгуют жить в этом месте.

Я уверенно двинулась к гнилому зданию, а мой надзиратель замешкался в металлической арке, служившей раньше воротами.

— Он живёт здесь? — тупо спросил он, окидывая взглядом сырые кирпичи.

— Чтобы никто не догадался.

— С этим он не ошибся, — полицейский всё же пошёл следом за мной. — А как ты нашла это место?

— Нашла тех, кто знает.

— А потом на тебя напал маньяк, — продекламировал великую мудрость Сэм. — В самом деле, осторожнее нужно быть. Тут каждый третий — не маньяк, так отморозок.

— Да, Сэм, — с полным безразличием отмахнулась я, — ты прав, я очень глупо себя веду.

В густых кустах близь восточной стены валяется лестница. Старая, трухлявая и, разумеется, ненадёжная. Приходиться пользоваться тем, что есть. Сэм помог мне приставить её в том месте, где она упирается в дыру, ведущую на чердак.

Кудрявый однокашник хотел что-то предложить, но я уже полезла наверх. Скрип напоминает кряхтение столетнего голодного вампира, лестница шатается, а перекладины уходят из-под ног. Благо мне не впервой выполнять этот опасный трюк.

Сэм полез медленнее с явной опаской: деревянное нечто под ним вопит громче. Оказавшись наверху, он не преминул выругаться.

Перед нами раскинулась огромная дыра во всю площадь перекрытия. Падать, если что, придётся до самого подвала.

В полутьме не так просто разглядеть заповедные выемки в стенах. Используя их, как ступени, я быстро спустилась на небольшую площадку. С неё перепрыгнуть на узкую полоску фундамента, пройти до бетонной лестницы и можно спускаться в подвал.

— Тут расшибиться можно, — посетовал еле поспевающий Сэм.

— Харон говорил, что расшибались. Врёт, наверное.

— Надеюсь.

Пыль поднимается к носу, лезет недовольная к мозгам, пытается удушить. Здесь так тихо, что с ума можно сойти — спасают только собственные шаги, вот они громыхают от души. Стены холодные, на ладони остаётся подвальная влага.

Страшновато. Среди теней застыли нелепые существа. Одно из них может оказаться Хароном, который уже расправился с Марком.

Сэм первым делом решил зажечь свечу. Бледный цилиндрик устроился на табурете, полицейский не забыл подстелить листок бумаги, дабы не осталось воска. Чиркнули армейские спички, и по дну обители Харона разбежался горячий свет.

Тени загустели. Не скажу, что стало лучше видно…

Дёргая носом, Сэм оглядел убранство помещения и брезгливо резюмировал:

— Жуткая дыра. Кстати, зачем зеркала?

— Они отражают свет сверху, чтоб здесь светло было, — я уже занялась корявой постелью Челвера.

— Изобретатель… — парень, скорее всего, хотел выругаться.

Зашумел в дальнем конце подвала. Отлично. Я двигаюсь по кругу, заглядываю в каждый закуток, ковыряюсь в многочисленных сундуках и коробках, забитых всяким мусором. Безделушки взывают к воспоминаниям, оставшимся от книг из прошлого: куклы, каких ни у кого из детей не было, целые лампочки, всяческие приборы в превосходном состоянии, но абсолютно бесполезные, обувь, украшения…

Как признался Харон, это всё помогает ему выжить. Где он только находит покупателей?

В куче хлама так просто что-нибудь спрятать. Знать бы, что я ищу.

— Как успехи? — выкрикнул Сэм.

— Ничего.

Подумай: если Харон — именно тот, кто тебе нужен, то Энгриль был здесь, он нашёл доказательства… Что же затем сделал Душегуб? Всё забрал, забрал и… уничтожил… Должен был уничтожить, если он не полный идиот. Тогда что я тут делаю?

Пистолет! У Харона его быть не должно, согласно списку полиции. Тем не менее, Франтишека застрелили, что может говорить только об одном: где-то здесь должно находиться оружие. Возможно, ещё и пистолет Энгриля.

Прошло не меньше часа бессмысленного ползанья во тьме. За это время свеча почти полностью стаяла.

Сэм, похоже, сдался и подошёл, застыл в метре позади меня. Никак не может подобрать слова, но я прекрасно понимаю, что он хочет сказать. Сама уже начинаю понимать, сколь это бесполезно.

— Кейт, мы здесь уже долго…

— Знаю, подожди ещё чуть-чуть.

— Ладно, — нехотя кивнул он. — Но знаешь…

— Всё я знаю, Сэм, не нервируй меня!

Его дыхание приблизилось на шаг или полшага, что тут же вызвало мою злость. Не давите на меня, просто постойте в сторонке пять минут!

— Сэм!

— Я ничего не делаю.

— Вот можешь ничего не делать на метр подальше?

Он ещё охает…

Тупое раздражение перерастает в гнев, который выходит паром из ноздрей. От бессилия расслабляются мышцы шеи и голова падает в пол. Удар вслепую — попадание в десятку: взгляд натыкается на небольшую железку.

Влажная ржавчина раздражает ладонь, когда я поднимаю находку. Маленький кусок железа, заточка.

— Сэм, мне нужен свет.

— Что у тебя? — спросил он на ходу.

— Не разгляжу.

Мой надзиратель уже через секунду возник рядом с крохотным остатком свечи. Воск стекает прямо по пальцам Сэма, но тот не обращает внимания. На железную улику падает трусливый свет.

Заточка, как я и думала. Ржавая, без крови, зато в какой-то пыли…

Озадаченный моим интересом к безделушке, полицейский решил напомнить:

— На телах не было найдено колотых ран.

— Ты уверен?

— Освальд проверял каждое.