Марцин Мортка - Городок Нонстед Страница 48

— Иди отсюда, — Натан удобно расположился на диване, и выпустил дым через нос. — Сваливай. Противопожарная сигнализация не работает долгие годы. Не будет незапланированного душа для твоих постояльцев.

Работник дома престарелых выпучил рыбьи глаза и заморгал. Он не мог решить, как реагировать на такую наглость. Уладил дело О`Тул.

— Давай, парень, иди отсюда. Тебя же вежливо попросили. А запрет засунь себе в…, от всего сердца тебе советую. Где, это видано, чтобы стариков последней радости в жизни лишать.

Козмински потряс головой. Он все еще не верил в происходившее. Но руки его уже безвольно опустились.

— Я иду звонить в полицию, — сказал он, уходя.

— Ну, попробуй, — враждебно буркнул О`Тул.

Наступила тишина, которую нарушало только пощелкивание тлеющих сигарет и бормотанием телевизора.

— Ты стал круче, англичанин. Зачерствел.

Натан не отвечал.

— Это хорошо, — задумчиво сказал старик. — Сукиным детям немного легче живется. Даже сезонным сукиным детям. Что тебе сказал Скиннер о своем старике?

— Немного, — буркнул Натан. — Что он потерялся в лесу, а потом нашли его обнаженного и раненого. И он во всем винит “Отшельницу”.

— Ага. — О`Тул выпустил большое облако дыма. — Ясно. Сваливает вину за семейные проблемы на развалюху в лесу. Пусть Скиннер поднимет задницу, поедет в больницу и поговорит с врачами. Тогда он узнает, что в последние месяцы жизни его старик только искал зелье в лесу, а потом кололся, да так, что ух. “Отшельница”, твою мать. Понятно. Холера, как это типично.

— Типично для кого? Для Скиннеров?

— Типичная для вас, молодых балбесов, — рассмеялся О`Тул.

— Я никогда…

— Потому что, я сейчас о другом. Вы ничего не делаете так, как положено. Одеваетесь в костюмчики, втупливаетесь в эти долбанные компьютеры, набиваете морды кучей фразочек и айда править миром. А если что останется непонятным, то подбираете удобную теорию и хоп. Нет проблем! В мое время все было по-другому. Люди старались решить проблемы. Говорили то, что думали. Ценили открытость и честность. Никто не считал, что околесица решит все проблемы этого мира. Даже, черт побери, “кэмел” был более жестким.

Натан кивнул головой. Страх перед этим огромным враждебным стариком испарился, стал карликом относительно других страхов, более мрачных и реальных. Писатель всматривался в О`Тула и ощущал, что приблизился к тайне.

— Многие люди говорят об “Отшельнице”, - сказал он.

— Говорят? — О`Тул наморщил брови. — Сейчас люди уже не обсуждают. Люди обмениваются глупостями и несут околесицу.

— Трудно с вами не согласится. — Натан неожиданно понял, что тайна значительно ближе, чем он себе представлял. Достаточно только протянуть руку. — Я был там сегодня. Внутри есть надписи на непонятном языке и символы. Они кажутся старыми.

— Они и есть старые! — рявкнул старик, но в его темных глазах появилось новое выражение. Он был заинтригован? Или это было признание? — Они и есть старые, — уже спокойнее добавил старик. — Для большинства проживающих в Нонстеде и окрестностях “Отшельница” — халупа, обиталище бродяг. Для дураков — я имею в виду твоего приятеля Скиннера — это ворота ада. Сердце тьмы. Место, которое отвечает за все зло, в том числе за убийство Кеннеди, свиной грипп и засилье китайской дешевки. Для меня это — жилой дом.

— Мне пришло в голову, что это может иметь какое-то отношение к скандинавским переселенцам. — Рискнул Натан. Он всматривался в старика, ожидая очередного взрыва ярости. Тот удобно устроился на диване и изучающее посмотрел на посетителя.

— Ну вот. Если день неплохой, то можешь до кое чего додуматься, — пробормотал он. — Чем вас там в Англии кормят? Очевидно, что “Отшельница” осталась от пионеров. Кажется, что последняя вещь, кроме названия этой дыры, конечно.

— Нонстед?

— Это анаграмма, или, скорее, мутация норвежского слова noensteds — “где либо”. Надо признать, что отцы-основатели обладали даром предвидения, потому что это, — старик пренебрежительно махнул в сторону грязного окна с пожелтевшими шторами, — могло появиться где угодно. Как прыщ. Никогда не знаешь, где вылезет следующий. — Старик глубоко затянулся и с удовольствием выпустил клубы дыма. — Эти “кэмелы” не так плохи. Что касается “Отшельницы”… Когда то тут рассказывали историю, которую потом растиражировали телевидение и интернет. В начале 18 века осели тут норвежцы. Это была стая оборванцев, с трудом собравшая деньги на путешествие через большую лужу в надежде обрести здесь лучшую жизнь. Был среди них некто Квен. Знаешь, кто это, Квены?

— Нет.

— Мало кто знает. Это выходцы из Финляндии. Осевшие в Норвегии. Они говорили на языке, отличавшимся от норвежского и у них были другие обычаи. Этого хватало, чтобы они считались чудаками. В то время это было все равно, что обвинить в колдовстве. Среди норвежцев, основавших Нонстед, был один Квен… Его звали Верли или как-то так, и легенды без него не было бы.

Он умел лечить болезни и раны, мог найти дорогу в пуще, знал, где нужно рыть колодцы, мог выследить зверя. Без него норвежцы бы не выжили. А что он чужак, и притом вредный чужак, вспомнили после того, как выстроили дома и засеяли первые поля. Потому что, только представь себе, англичанин, Верли посмел считать себя одним из них и даже влюбился в некую Дагмар.

— Понимаю, — пробормотал Натан. Он старался изображать безразличие, хотя сердце было готово выскочить из груди. — Легенда не была бы легендой без несчастной любви. И что дальше?

— Ничего. — Старик вдруг разозлился. — Ему не дали на ней жениться. Он обиделся и построил дом в лесу, вдали от всех. Вот тебе и “Отшельница”.

— Никаких проклятий? — удивился писатель. — Никакого полночного воя? Никакого волшебства?

— Ничего подобного. Похоже, он был хорошим парнем, и согласился с волей старших. НЕ покушался на честь Дагмар, которую поспешно выдали за кого-то из своих. Верли вроде бы не перестал ее любить, хотя никогда не решился к ней подойти, чтобы сообщить об этом. Он до конца своих дней заботился о Нонстеде, чтобы Дагмар и ее детям хорошо жилось. Где ты купил эти сигареты?

— Что? — Натан подпрыгнул, удивленный неожиданной сменой темы.

— Где купил сигареты? “Кэмел”?

— В каком-то ларьке или магазинчике. Может, в “Меконге”.

— Это хорошо. Я уж подумал, что в “Мэддиз”. Единственное, чему научил меня Бьорнстьерн, это то, что нету большего жмота, чем Уилсон. Моей ноги в его магазине не будет. Уже собираешься?

— Да, мне уже пора. — Задумавшийся Натан погасил сигарету и встал. — Спасибо за все. Я еще не знаю как. Но вы мне очень помогли.