Вадим Волобуев - Благую весть принёс я вам Страница 48

Вилакази ожидал ответа, плотно сомкнув жирные губы. Густые чёрные брови его опушились инеем. Головня спросил:

- Что же это за дело, ради которого житель прокалённых огнём земель покинул своё обиталище и пришёл к нам, детям благой Науки?

Гость потёр кончиком рукавицы нос.

- Твои люди разорили общину Рычаговых, которая платила нам дань шкурами песцов, соболей и лисиц. Рычаговы были нашими друзьями. Я весьма опечален тем, что их больше нет. Но ты можешь развеять мою грусть, если согласишься отдавать то, что ранее давали Рычаговы. Взамен я буду защищать твою общину от посигновений других уроженцев Голубой реки - там много злых людей, мечтающих прибрать к рукам ваши земли. Я встану неодолимой стеной у них на пути и буду отгонять всякого, кто осмелится поднять руку на твоих людей и твои угодья. Наша дружба станет залогом процветания северного края.

Головня, недоумевая, выслушал эту речь. Защищать общину? От кого? От других пришельцев? Что за нелепость! Отдавать пушнину? С какой стати? Он готов меняться шкурками или дарить их хорошим друзьям, но отдавать каким-то демонам - вот уж глупость. Община - не корова, чтобы её доить. А пришельцы - не хозяева в тайге. Откуда у них столько наглости? Ледовая харкотина.

Всё это он, не моргнув глазом, выложил позеленевшему от ярости гостю, присовокупив, что чародейство пришельцев ему не страшно - великая Наука отразит любую ворожбу. Пусть знают они, родившиеся в жарких странах: отныне полуночный край охраняется могучей богиней, которая не даст спуску порождениями тьмы.

Пришелец, едва не лопаясь от гнева, спросил, ведома ли Головне сила жителей Голубой реки? Понимает ли он, вождь ничтожной горстки людей на краю земли, к чему приведут его дерзкие слова? "Мы, - продолжил гость, - никому не прощаем оскорбления нашей родины и нашей веры. Если ты, вождь, не одумаешься и не возьмёшь обратно свои слова, от твоей общины не останется даже воспоминания. Мы сметём её с лица земли".

Головня не дрогнул.

- Ты, явившийся во владения пресветлой Науки, смеешь угрожать мне? Шелудивый чёрный пёс, проваливай и не смей больше показываться мне на глаза. Если хоть один из твоих прихвостней ступит на землю, где живут мои родичи, я подниму на тебя всю тайгу. И да поможет мне Наука.

Один из младших пришельцев что-то крикнул, срывая с плеча громовую палку - начальник вскинул ладонь, останавливая его. Лучина на всякий случай подался вперёд, загораживая собой вождя. Жар-Косторез же отшатнулся, чуть не уронив копьё. Из-за жилищ, с тихим свистом рассекая воздух, вылетело несколько стрел. Они воткнулись в снег на разном удалении от гостей, и тут же последовал короткий окрик Сполоха: "Не стрелять!". Пришельцы испуганно сбились в кружок, поводя стальными трубками. Переводчик стучал зубами от страха. Головня с каменным лицом наблюдал за ними, ничем не выказывая досады - из пяти выстрелов ни один не достиг цели. Придётся хорошенько взгреть охотников.

- Убирайтесь, пока целы, - процедил Головня.

Пришельцы кинулись к нартам. Один лишь начальник остался на месте.

- Ну хорошо же! - пробурчал он и тоже направился к передвижному жилищу.

Головня смотрел ему в спину, дрожа от бешенства. Так и подмывало кинуть в него копьём или плюнуть вослед. Но он сдержался. Во всём надо знать меру, даже в глумлении над врагами, иначе люди совсем распоясаются - уйми их потом.

Сани начали разворачиваться. Возницы, неистово подхлёстывая усталых некормленных лошадей, что-то выкрикивали на незнакомом языке - гости на ходу запрыгивали в свои жилища, размашисто, точно крылья, откидывая медвежьи пологи. Над общиной понеслось улюлюкание: дети, забыв о страхе, повыскакивали из домов, кривлялись, бросали снежки в убегающих пришельцев. Бабы пытались поймать разбежавшуюся ребятню, носились по площадке для собраний, испуганно кричали на детей. Лучники вылезли из укрытий, орали на баб, чтобы не мешали им держать на прицеле гостей. Сполох махал кулаком перед носом Рдяницы. Полная неразбериха. Головня беспомощно возвёл очи горе, покосился на Лучину. Тот всё понял без слов. Вскинул копьё, завыл как волк и понёсся за пришельцами, проламываясь сквозь суматошно мечущуюся толпу как медведь сквозь густой тальник. Крик его был так мощен, что люди, околдованные им, ринулись за Лучиной как ездовые собаки за вожаком. Жилища пришельцев подпрыгивали на сугробах, вздрагивая точно разжиревшие коровы при беге, а вслед им летели стрелы, копья, и нарастал могучий торжествующий вопль, которым люди провожали свой развеявшийся страх.

- Думаете, прогнали пришельцев и дело с концом? - спросил Головня своих помощников. - Дело только начинается. Вчера пришли пятеро, завтра явятся ещё пять раз по столько же. - Он насупился, скрипнул зубами. - Чую, Огонёк их навёл. Без него не обошлось. Зря я тогда за ним не погнался. Упустил сволоча...

Лучина беззаботно хохотнул:

- Да об Огоньке ни слуху - ни духу. Небось сгинул в тайге.

- Он жив, - тихо ответил Головня. - Жив и продолжает мне вредить. Мне и Науке. Зверёныш...

- Что же делать? - сказал Жар-Косторез.

Он был более других взбудоражен нежданным торжеством над пришельцами, и потому сильнее остальных переживал сейчас слова вождя.

- К схватке готовиться. Вижу - зло опять поднимает голову. Некогда Огонь и Лёд низвергли власть своей матери Науки, чтобы властвовать над миром, и вот теперь они снова злобствуют, видя, как Наука возвращается в силе и славе. - Головня возвысил голос. - Мы призваны вернуть Науку в мир. Мы, рождённые в снегах люди тайги, должны нести свет истины другим общинам. В этом наше предназначение.

Они сидели в избе вождя. Сам Головня занимал хозяйское место - возле глухой стены, напротив входа. В левом ближнем углу, на женской половине, примостилась Искра - с распущенными волосами, в ровдужном нательнике с меховой оторочкой, с бусами из самоцветов, омытыми сумеречными светом, лившимся из окон. Слева от двери, под окном, сидел, поджав ноги, маленький Лучина. Пальцы его крепко вцепились в края лавки, спутанные вихры переплетёнными корнями чернели под льдиной, прикрывавшей окно. Он приподнял плечи и, наклоня голову, почёсывал ими уши - то одно, то другое. На соседней лавке, занимая почётное место, устроился Сполох - перебирал в пальцах игральные кости, усмехался чему-то, обводя взглядом жилище. А ещё дальше, в углу, почти невидимый, сидел Жар-Косторез - напряжённый и прямой как палка. Сцепив ладони, он лупоглазо взирал на Головню и от избытка преданности почти не моргал.

Возле каждого из присутствующих на лавке стоял костяной кубок с топлёным маслом и глиняный горшочек с брусничной похлёбкой, приправленной перемолотыми корешками тягучки, палочника и черноголовника, а ещё закисшими в молоке листочками щавеля, лука, чеснока и хрена. Рядом сгрудились блюда с мёрзлым мозгом из оленьих голеней, мясом водяной дичи и лошадиным жиром. Богато угощал своих приближённых вождь - так богато, как никогда прежде. Но и времена нынче пошли другие, сытые, Отцу Огневику такое и не снилось.