Ольга Грибова - Тьма Страница 49

Нефертари наблюдала за нашей возней со снисходительной улыбкой, но убивать нас не торопилась. Занесенная для удара рука опустилась, остроконечные клыки спрятались, одни только черные глаза с кровавыми зрачками напоминали о гневе царицы.

— До чего мило, — египтянка с любопытством изучала нас — прижавшихся друг к другу, дрожащих от страха букашек. Где-то за её спиной маячили остальные участники нашей группы. Увы, они ничем не могли помочь. Разве что умереть с нами за компанию.

Царица наклонилась к нам с Амарантой и погладила нас по щекам.

— Готовы жизни отдать друг за друга. Это так прелестно и… старомодно.

— Я прошу меня простить, — едва ворочая непослушным языком, пролепетал я.

Нефертари усмехнулась, выпрямилась и пошла к туалетному столику. Я почувствовал, как расслабляются затекшие мышцы. Кажется, повезло. Стоило египтянке отойти, и к нам бросился отец. Приняв из моих объятий дрожащую Амаранту, он умоляюще заглянул мне в глаза, но я проигнорировал его немую просьбу. Вместо того чтобы остаться рядом с ним, я направился вслед за царицей.

Присев на пуфик, Нефертари придирчиво изучала своё отражение в зеркале. Она разгладила не существующие морщинки на лбу, провела рукой по блестящим волосам. Это занятие поглотило её полностью, и я бесшумно опустился на колени сбоку от царицы, опасаясь неловким движением вызвать новую волну ярости.

— Тысячи лет это лицо неизменно, — не отрываясь от отражения в зеркале, сказала Нефертари. — Было время, когда старость пугала меня. Теперь я жду её, как величайшего дара, но она позабыла дорогу в мои покои.

— Ты прекрасна, — искренне заверил я. — Разве это плохо?

— Здесь, — царица положила мою руку себе на грудь, туда, где должно было биться сердце, — давно живет пустота. Я ровесница пирамид. Только я и они помним, как зарождался мир.

Вместо сердечных сокращений моя ладонь чувствовала глухую тишину. Я как будто коснулся камня, а не живого существа.

— Но ты сдержал слово, — Нефертари улыбнулась. — Пусть хоть на краткий миг, но что-то дрогнуло в моей груди.

Она отпустила мою руку и оглянулась на остатки браслета. Она смотрела на него так, словно вместо простого украшения на полу лежит тело её мужа.

— Он умер в страшных муках, — призналась царица, подтверждая мою догадку о том, что всё её мысли сейчас крутятся вокруг фараона. — И я оплакивала каждый его стон.

— Он мог быть счастлив с тобой, но сам выбрал иной путь.

— Нет, — она покачала головой, — он выбрал верно. Я бы не пожелала ему такой участи. Пусть покоится с миром.

Нефертари тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, и в мгновение ока из несчастной супруги снова превратилась во властную царицу.

— Ты выполнил свою часть сделки, настал мой черед. Я дам тебе свою кровь, и ты сравнишься по силе с «первыми».

— И смогу убить Грэгори, — закончил я за Нефертари.

— Это зависит от тебя. Я могу дать тебе силу, но сражаться ты будешь сам. Не исключено, что ты потерпишь неудачу.

Я кивнул, показывая, что готов рискнуть.

Открыв шкатулку, царица достала небольшой нож с инкрустированной сапфирами рукоятью. Она разрезала себе ладонь, и несколько драгоценных капель её крови упало на мраморную столешницу. Быстро поднеся руку к хрустальному бокалу, египтянка наполнила его пурпурной жидкостью и протянула бокал мне.

Я принял его, как святой Грааль, поднес к губам и осушил до дна парой глотков. Теплая вязкая жидкость заструилась по горлу. От её терпкого вкуса сводило скулы и щипало язык. Достигнув желудка, она обожгла его подобно электрическому разряду, отголоски которого прокатились по всему телу. Судорожно вздохнув, я потерял сознание.

Глава 25. «Первый»

Сквозь прикрытые веки проникал свет. Он дрожал и извивался как лента гимнастки. Открыв глаза, я разглядел темный потолок. Посмотрел вправо и заметил горящий факел. Значит, я всё еще в доме царицы. Я попытался сесть, с трудом оторвав от подушки тяжелую, словно набитую камнями голову.

— Лежи, — на плечи мягко надавили, возвращая меня в горизонтальное положение. — Тебе необходим отдых.

Я узнал Амаранту по голосу и сразу успокоился. По крайней мере, я не одинок.

В поле зрения появилось лицо — надо мной склонился Андрей. Некоторое время он задумчиво изучал меня, а потом сказал:

— Внешне он вроде бы не изменился.

За спиной вампира возникла фигура, в которой я признал младшего брата. Он так же пристально вглядывался в меня, прежде чем произнести:

— Кажется, глаза стали немного ярче.

— Нет, — Андрей махнул рукой. — Это из-за освещения. Вот если его разозлить, то вполне возможно его глаза будут не просто черными, а с красным ободком.

Дима прищурился и посмотрел на меня так, точно примерялся как бы получше воспользоваться советом вампира. Мне не понравилось, что они говорили обо мне в третьем лице. Ведь я всё отлично слышал, о чем и поспешил заявить. После моего полного негодования возгласа, Андрей и Дима синхронно пожали плечами и отошли подальше. Такое единодушие между непримиримыми задирами заставило меня улыбнуться. Интересно, что общего нашли воспитанный в лучших традициях аристократии вампир и мой брат — типичный представитель поколения next.

— Как ты, сынок? — от размышлений меня отвлек вопрос отца.

— В порядке, — ответил я и, надо сказать, не покривил душой.

Тяжесть в голове прошла, и я чувствовал себя бодрым. Желая проверить это на деле, я вновь попытался сесть. На этот раз всё отлично получилось. Комната не плыла перед глазами, наоборот я видел окружающее как никогда четко.

— Ну и каково это — быть великим и ужасным? — вопрос Димы застал меня врасплох.

— Что-то не припомню, чтобы я был таким.

— О, склероз — болезнь стариков. Ты определенно «первый», — заключил брат.

— Отстань от него, — вмешалась Амаранта. Она присела рядом со мной на кушетку. — Ему и так пришлось нелегко.

— Несчастный, — Дима старательно изобразил на лице сочувствие, — это так тяжело — быть могущественным вампиром. Моё сердце рвется на части от сострадания.

Поток Димкиных колкостей остановилась Ксюша, запустив в мужа подушкой. За что Эмми ей благодарно улыбнулась.

— А если серьезно, — встрял отец, — ты чувствуешь в себе какие-нибудь изменения?

Я прислушался к своему телу, но ничего странного не заметил и отрицательно покачал головой. Чтобы окончательно убедить остальных в своем отличном самочувствие, поднялся на ноги и сделал несколько взмахов руками.

— Не переусердствуй, — Андрей, закинув ногу на ногу, наблюдал за мной из кресла с подлокотниками в виде змей. — С того момента, как ты выпил кровь царицы прошло жалких полчаса. Возможно, обращение еще не завершилось.