Федор Сологуб - Стихи о вампирах (сборник) Страница 5

Часть II

«В загробный мир, – говорит барон, —Нас призывает утренний звон».Он эти слова впервые сказал,Когда мертвой леди свою увидал.Говорить он их будет каждый раз,Пока не пробьет его смертный час.

Он обычай завел, незнакомый встарь,Чтобы каждый день на заре звонарь,Раскачивая тяжкий колокол свой,Сорок пять четок перебрал рукой,Меж двух ударов за упокой,Чтоб слышал звон каждый соседОт Уиндермира до Брета-Хэд.

Бард Бреси молвит: «Звон хорош такой!Ты, старый, заспанный звонарь,Ударь, помолись и опять ударь!Есть много звуков и разных див,Чтобы заполнить перерыв.Где Ленгдель-Пик и Ведьмин СкатИ Донжон-Гиль, заселенный зря,В воздушный колокол звонятТри многогрешных звонаря,И вторят втроем один за другимМертвыми звонами звонам живым.И часто звоном оскорблен,Когда умолкнет их дин-дон,Высмеивает Дьявол скорбную трельИ весело трезвонит за ним Бородель.Воздух спокоен! Сквозь туман далекоСлышен веселый этот трезвон;Джеральдина с постели встает легко,Уже стряхнув и ужас, и сон.Свое белое платье надела она,Узел сплела волос густыхИ будит Кристабель от сна,Не сомневаясь в чарах своих.«Вы спите, леди Кристабель?Уж утро – пора покинуть постель!»

Кристабель проснулась. Стоит перед нейТа, что рядом с нею ночь провела,Или та самая, верней,Которую она под дубом нашла.Еще красивей, еще милей,Потому что выпита ею до днаПолная чаша сладкого сна.И так приветливы слова,Так благодарен нежный взгляд,Что (так казалось) кружеваВзволнованную грудь теснят.Кристабель сказала: «Сомненья нет,Я согрешила, я была неправа»,И голос ее дрожал едва,Хоть ласков был ее привет,Но душа ее все же была смущенаВпечатленьем слишком живого сна.Кристабель поспешно с постели встает,Надевает платье и молитву творит.Кто на кресте томился, ТотЕе неведомый грех простит.И леди Джеральдину ведет потомПознакомить со старым своим отцом.

Кристабель с Джеральдиной идут вдвоем,Проходят залой, сквозь ряд колоннИ, ступая между слугой и пажом,Входят в покой, где сидит барон.Встал барон, прижав Кристабель,Ненаглядную дочь, к груди своейИ, заметив леди, невиданную досель,Глядит на нее, дивится ей.

И приличный столь знатной даме поклонПосылает леди Джеральдине он.

Но когда он услышал леди рассказ,Имя отца ее узнал,Почему сэр Леолайн тотчасТак бледен стал и повторял:«Лорд Роланд де Во из Трайермен?»Увы! Они в юности были друзья,Но людской язык ядовит, как змея;Лишь в небе верность суждена;И юность напрасна, и жизнь мрачна;И нами любимый бывает презрен;И много на свете темных тайн.Мне ясно, что произошлоМеж вами, лорд Роланд и сэр Леолайн:Словами презренья обменялись зло,И оскорбленья выжгли в их душах любовь,И они разошлись, чтобы не встретиться вновь.Никогда не сойдутся они опять,Чтобы снять с сердец тяжелый гнет,Как утесы, будут они стоятьДалеко друг от друга, всю жизнь напролет.Бурное море разделяет их,Но ни зной, ни молнии, ни вечные льдыНе могут стереть в сердцах людскихЛюбви и дружбы былой следы.

Джеральдине в лицо поглядел баронИ долго всматривался он,Сквозь сиянье нежной ее красотыМолодого лорда узнавая черты.

О, тогда свои позабыл он лета.В благородном сердце вскипела месть.Он поклялся кровью из ран Христа,Он пошлет повсюду об этом весть,Он велит герольдам своим трубить,Что те, кто ее посмел оскорбить,Покрыты на век пятном стыда!«А дерзнут они отрицать, – тогдаГерольд назначит неделю им,Чтобы дать ответ моему мечу,Пусть будет турнир судом моим.Их змеиные души я выбить хочуИз тел человечьих мечом моим!»

Так он сказал, с огнем в глазах —Ибо леди обидели тяжко, а в нейОн видит дружбу давних дней!И вот лицо его в слезахИ он Джеральдину в объятья взял,И встретила это объятье она,И радостный взор ее сиял.А дочь глядит, пораженаВиденьем тягостного сна.Она содрогнулась; боль и страхПромелькнули в ясных ее глазах(О горе, горе, Кристабель,Такие виденья знать тебе ль?)

Она снова увидела старую грудь,Холодную грудь ощутила вновь,Но имела лишь силу хрипло вздохнуть,И барон, озираясь, поднял бровь,Но увидел только свое дитя,Стоявшее, взор к небесам обратя.

Виденье было, виденья нет,Другое просияло вслед,И стало отрадным виденье сна,Что в объятьях леди провела она.И внесло упоенье в душу, и вотГлаза Кристабели и нежный ротЗасветились улыбкой! Снова барон«Что с тобою, дитя?» – спросил удивлен,Она отвечала, когда он спросил,«О нет, тревожного нет ничего».Должно быть, она не имела силИначе сказать, побороть колдовство.Но из тех, кто видел Джеральдину, любойРешил бы, что с неба сошла она:Она глядела с такой мольбой,Как будто страхом была полна,

Что Кристабель огорчена!И с такой печалью прекрасных глазОна умоляла назад, домойЕе поскорей отправить…«Нет!Нет!» – Леолайн воскликнул в ответ.«Бард Бреси, вот тебе приказ:Иди ты с громкой, веселой трубой,Двух лучших коней возьми с собойИ возьми одного из моих пажей,Чтоб он ехал сзади с лютней твоей.Нарядитесь оба в шелк и атласИ скачите вперед, трубите в рог,Да смотрите только, чтобы на васНе напали бродяги больших дорог.

Через Иртинг глубокий, скорей, скорей,Мой веселый бард полетит впередЧерез Хэльгарский лес, вдоль Норренских болотИ увидит он крепкий замок тот,Что стоит, грозя Шотландии всей.Бард Бреси, Бард Бреси, твой конь быстроног,Пусть несется конь, пусть рог звучит.Не устанет конь, не замолкнет рог,Лорду Роланду голос твой прокричит:«В безопасности дочь твоя, о лорд,Прекрасная дочь, хвала судьбе,Сэр Леолайн ее спасеньем гордИ тебя приглашает немедля к себеСо всей многочисленной свитой твоей,Чтоб ты мог Джеральдину домой увезти,Он сам тебя будет встречать на путиСо всей многочисленной свитой своей,На множестве резвых вспененных коней!И я поклясться честью готов,Что сердцу горше многих изменТот день, когда несколько злобных словЯ сказал лорду Роланду из Трайермен.Ибо с той поры много видел я,Пролетело много солнечных смен,Но заменят ли мне все мои друзьяОдного лорда Роланда из Трайермен».

Его колени руками обняв,Джеральдина склонилась, прекрасна, как свет,И Бреси, всем привет послав,Дрогнувшим голосом молвил в ответ:«Твои слова, благородный барон,Слаще звучат, чем лютни звон;Но прошу как милости я, господин,Чтоб не сегодня отправились мы,Потому что видел я сон одинИ дал обет святые псалмыПропеть в лесу, чтоб изгнать из негоВиденье странного сна моего.

Ибо видел во сне я в ту ночьПтицу, что радует сердце твое,Этой горлицы имя Кристабель, твоя дочь,Сэр Леолайн, я видел ее!Трепетала и странно стонала онаСредь зеленых дерев – совсем одна.Я увидел ее и был удивлен,Что вызвать могло этот жалобный стон,Ибо я ничего не видел кругом,Кроме травы под старым стволом.

И тогда я пошел вперед, ищаПричину смятенья птицы той,Что лежала, нежная, передо мной,В траве крылами трепеща.Я глядел на нее и не мог понять,Что значит ее жалобный крик,Но я наклонился, чтобы птицу взять,Ради нашей леди, и в этот мигЯ увидел, что блестящая зеленая змеяОбвилась вокруг крыльев и шеи ее,Яркой зеленью споря с травой,К голове голубки прильнув головой.Она шевелилась, вкруг птицы обвита,Вздувая свою шею, как вздувала та.

Проснулся… Был полночный часНа башне часы прозвонили как раз.Дремота прошла, но во тьме ночнойНепонятный сон все витал надо мной.Он в моих глазах до сих пор живет,И я дал обет, лишь солнце взойдет,Отправиться в лес, помолившись впередИ там пропев святые слова,Рассеять чары колдовства».

Так Бреси сказал, его рассказ,Улыбаясь, рассеянно слушал барон.Не спуская полных восторга глазС леди Джеральдины, промолвил он:«О горлица нежная, лорда Роланда дочь,Тут арфой и пеньем псалмов не помочь,Но с лордом Роландом, вашим отцом,Мы другим оружьем змею убьем».Ее он в лоб поцеловал,И Джеральдина глаза отвела,Скромна, по-девичьи мила,И румянец щек ее пылал,Когда от него она отошла.

Она перекинула шлейф свойЧерез левую руку правой рукойИ сложила руки, сомкнула уста,Голову склонила на грудь себеИ взглянула искоса на Кристабель —О защити ее, матерь Христа!

Лениво мигает змеиный глаз;И глаза Джеральдины сузились вдруг;Сузились вдруг до змеиных глаз,В них блеснуло злорадство, блеснул испуг,Искоса бросила взгляд она,Это длилось только единый миг,Но, смертельным ужасом вдруг сражена,Кристабель глухой испустила крик,Зашаталась земля под ее ногой,А леди к ней повернулась спинойИ, словно ища поддержки себе,На сэра Леолайна, в немой мольбе,Она обратила свет лучейБожественных, диких своих очей.У тебя, Кристабель, в глазах темно,И вот ты видишь только одно!И какая сила в том взоре была,Если, прежде не знавшие лжи и зла,Так глубоко впитали взоры твоиЭтот взгляд, этот суженный взгляд змеи,Что стало покорно все существо,Весь разум твой, колдовству его!Кристабели взор повторил тот взгляд,Его тупой и предательский яд.Так, с кружащейся в смутном сне головой,Стояла она, повторяя его,Этот взгляд змеиный, взгляд косой,Перед самым лицом отца своего,Насколько та, чья душа светла,Змеиный взгляд повторить могла.

Когда же чувства вернулись к ней,Она, молитву сотворя,Упала к ногам отца, говоря:«Умоляю вас матери ради моейЭту женщину прочь от нас отослать».Вот и все, что она могла сказать,Потому что о том, что знала она,Передать не могла, колдовством больна.

Почему так бледна твоя щека,Сэр Леолайн? Дитя твое,Твоя гордость и радость, нежна и кротка,У ног твоих. Услышь ее!Для нее ведь леди твоя умерла,О призраке вспомни ее дорогом,О ребенке своем не думай зла.

О тебе и о ней, ни о ком другом,Она молилась в предсмертный час,О том, чтобы она тебе былаГордостью сердца, радостью глаз!И с этой мольбой был ей легок конец,Отец, отец!Обидишь ли ты дитя свое —Свое и ее?

Но если так и подумал барон,Если это и было в сердце его,Еще сильней разгневался он,Еще больше смутился как раз оттого.Его злобе, казалось, предела нет,Вздрагивали щеки, был диким взор:От родного ребенка – такой позор!Гостеприимства долг святойК той, чей отец его давний друг,В порыве ревности пустойТак малодушно нарушить вдруг!

Суровым взглядом повел баронИ сказал своему менестрелю он,Раздраженно, резко ему сказал:«Бард Бреси, я тебя послал!Чего ж ты ждешь?» Поклонился тот,И дочери взгляда не бросив родной,Сэр Леолайн, рыцарь седой,Леди Джеральдину повел вперед!

Заключение второй части