Брайан Ламли - Из глубины Страница 5

Все шло как-то неправильно. Очень неправильно. Разумеется, это семейство было хорошо известно своими щедрыми пожертвованиями церкви. Возможно, все-таки все не так уж и неправильно, ибо в этом роду уже несколько столетий всех детей крестили в этой старой церкви. Это действительно дело традиции...

Свернув за угол, викарий издалека увидел церковь с ее врезающейся в небо остроконечной крышей. Черепица местами шаталась, местами обвалилась вообще, некоторые окна оказались разбиты, а остальные были обречены на уничтожение вместе с прекрасным старым зданием... И это они называют прогрессом! Но церковь оставалось освященной, святым местом, настоящим домом Божьим. По крайней мере, еще на несколько недель.

Увидел он и своего служку, бредущего по улице с поднятым воротником. Викарий нахмурился. Ах, вот как? А ведь он велел ему проверить это место добрую неделю назад, а не оставлять все напоследок.

Подойдя ближе, служка наконец увидел его и понял, что его узнали. Его кислая мина вмиг превратилась в улыбку; он подошел прямо к викарию, улыбаясь до ушей.

— Ах, викарий! Все подготовлено. Я провел внутри целых два часа! Но пыль и паутина... Это что-то невероятное! Я заглядывал сюда на неделе, но столько всего надо было сделать...

— Все понятно, — кивнул викарий, подняв руку. — Они ждут?

— Да, ждут. Только что приехали. Я сказал им, что вы сейчас придете.

— Не сомневаюсь, — снова кивнул викарий. — Что ж, пойду-ка я займусь делом.

Через миг показался церковный двор. Там, на дорожке, идущей между старыми надгробиями, у впечатляющего сводчатого входа, перед открытыми дверьми стояла та самая пара с несколькими друзьями. Они увидели спешащего викария и подошли поздороваться. Последовал обычный обмен любезностями, а потом все вошли в высокое старое здание. Викарий принес с собой книги и все записи. Родители и свидетели подписали необходимые бумаги. Скромная церемония началась без помех.

Наконец викарий снял с шеи распятие и повесил его на крюк над купелью, потом протянул руки к ребенку. Он проделывал это тысячи раз, так что сейчас ему трудно было придать своим словам настоящую значимость.

Обряд завершился. Викарий погрузил руку в воду, окропил младенца, перекрестил его, и церковь, казалось, затаила дыхание...

Но только на мгновение.

Потом пятиугольная комната ожила, озаренная золотым сиянием. Разумеется, это солнце, выглянувшее из-за облака, заиграло на старых окнах. Викарий с улыбкой передал ребенка в крестильной сорочке его отцу.

— А вот и ты, — произнес красивый мужчина сильным низким голосом и показал ребенка матери.

Хорошенькая, точно утренняя роза, женщина с любовью взглянула на малыша, поцеловала его в лобик:

— Эти глазенки, — залепетала она. — Им еще так много предстоит увидеть. А этой маленькой голове столь многое предстоит узнать. Посмотрите на его личико, как оно светится!

— Это солнечный свет, — пробормотал викарий. — Он превращает кожу в лепесток розы! Ах, действительно, что за прекрасное дитя!

— Он прекрасен, — повторила мать, беря его на руки и поднимая вверх. — Он так прекрасен! Такой чистый, такой невинный. Наш крошка Титус. Наш маленький Титус Кроу...

Повелитель червей

Двадцать два — число Мастера! Двадцать два можно описать лишь яркими словами, ибо это великий человек. Пользуясь уважением и восхищением всех, кто его знает, он обладает разумом, силой и владеет магией! Да, он Мастер магии. Но одно слово в предостережение: точно так же, как есть день и ночь, есть и два вида магии: черная и белая!

«Нумерология» Гроссмана Вена, 1776

Глава 1

Война закончилась. Рождество 1945 года прошло, и новогодние праздники были в самом разгаре, а Титус Кроу сидел без работы. Молодой человек, чья склонность к темной и загадочной стороне жизни привлекала его к таинственным оккультным и эзотерическим материям, делал для военного департамента две, на первый взгляд, не связанные между собой совершенно секретные работы. С одной стороны, он консультировал министерство относительно интересов фюрера в области сверхъестественного, а с другой, использовал свои навыки нумеролога и криптографа, взламывая коды нацистов. В обоих этих начинаниях он достиг большого успеха, но теперь война завершилась, и таланты Титуса Кроу стали не нужны военным.

Теперь Титус Кроу сидел без работы. Не будучи еще известен как один из самых выдающихся оккультистов в мире и пока даже не подозревая о тех блестящих вершинах, которых ему предстояло достичь в самых разнообразных областях науки, он, тем не менее, полностью осознавал, что сделано, и чувствовал себя бесполезным. Это чувство было ему совсем не по вкусу. И все это после того, как во время войны ему пришлось жить и работать в разбомбленном Лондоне...

Поэтому он был рад, когда Джулиан Карстерз — так называемый «Современный маг», или «Повелитель червей», эксцентричный духовный лидер тайного культа — отозвался на объявление Кроу и предложил молодому человеку работу секретаря в своем загородном доме сроком не более трех месяцев. Предложенные деньги казались неплохими, хотя это не имело особого значения, а работа заключалась в составлении каталога роскошнейшей оккультной библиотеки Карстерза. За исключением этого, в письме ничего больше не уточнялось, но Титус Кроу не сомневался, что найдет в библиотеке Карстерза немало интересного, и нетерпеливо ожидал того дня, когда должна была состояться его первая встреча с человеком, которого он считал больше эксцентриком, нежели некромантом.

Наступило 9 января 1946 года. Кроу приехал по указанному в письме адресу в Бэрроуз[3]. Впервые услышав это название, Кроу представил себе равнину курганов и дольменов... Но оказалось, что усадьба расположена в конце уединенной извилистой лесной дороги неподалеку от старинного и живописного городка Хаслемир в графстве Сюррей. Большой двухэтажный дом, обнесенный высокой каменной стеной и окруженный обширным садом с темными кустарниками, заросшими тропинками и засохшими дубами, увитыми буйными гирляндами плюща, сильно отличался от классических английских особняков.

То, что этот дом некогда был великолепен, было неоспоримым, но очевидным был и тот факт, что в последнее время из-за невзгод войны его сильно запустили. Кроме запустения и общего унылого облика, присущего любой загородной усадьбе Англии в зимнее время, на Бэрроузе лежала печать какой-то мрачности. Было что-то гнетущее в его тусклых маленьких окнах, в кирпичных стенах, затаившихся в сени дубов и непроходимых зарослях кустов. Походка Кроу стала неторопливой и нерешительной, когда он вошел в усадьбу и, пройдя через скрипучие железные ворота и оставив позади подъездную аллею, побрел по заросшей шиповником тропинке к парадному входу.