Брайан Ламли - Рожденный от ветра Страница 5

– Но ведь прошло двадцать лет… – произнес судья, умолк на секунду, а потом поинтересовался: – Это чистое золото?

– Да, но никто не знает, где и кем оно было отлито. За эти годы я показывала его нескольким экспертам, и всякий раз получала один и тот же ответ. Это очень древняя вещь, но какая культура ее породила, неизвестно. Не будь она отлита из золота, можно было бы подумать, что она внеземного происхождения. Но даже золото… оно тоже не совсем обычное. У Кирби есть точно такой же…

– Вот как? – В голосе судьи чувствовалось удивление. – И где же он его раздобыл? Судя по тому, что я вижу в увеличительном стекле, эта вещь, чем бы она ни была, огромная редкость!

– Думаю, вы правы, она действительно очень редкая и древняя – пережиток какой-то неизвестной нам эпохи. А какая она холодная на ощупь! В ней чувствуется холод океанских глубин, и если ее нагревать… впрочем, попробуйте сами. Но я скажу вам заранее, она хранит тепло совсем недолго. И мне известно, что это значит…

Кирби получил свой экземпляр по почте несколько месяцев назад, еще летом. Мы тогда были дома, в Мериде. Это на Юкатане. Вы же знаете, я осела там после… после того как…

– Да-да, знаю, можете не продолжать. Но кому взбрело в голову отправлять парню эту вещь? Да и зачем?

– Скорее всего так ему хотели напомнить… пробудить в нем все то, что я пыталась подавить. Я уже рассказывала вам о… о Кирби… о том, каким странным он был уже в раннем детстве. Я надеялась, что с годами это пройдет – увы, тщетно. Последний месяц, перед его исчезновением, был самым ужасным. Все началось после того, как он получил по почте этот талисман. Затем, три недели назад, он… в общем, он упаковал кое-что из вещей… – Женщина на минуту умолкла – думаю, чтобы немного успокоиться, потому что, судя по голосу, чувства переполняли её. Я неожиданно для себя проникся к ней сочувствием.

– Кто послал ему эту вещь, я не знаю, могу только догадываться… однако на посылке был штамп Нависсы. Вот почему я здесь.

– Штамп Нависсы? – В голосе судьи слышалось неподдельное изумление. – Но с чего кому-то вспоминать историю, случившуюся двадцать лет назад? И в любом случае, кому взбредет в голову делать такой редкий и дорогой подарок совершенно незнакомому человеку?

Ответ на этот вопрос был произнесен почти шепотом. Я с трудом разобрал слова вечерней гостьи.

– Потому что наверняка есть и другие! Джейсон! Те люди в Стилуотере были не единственными, кто называл Его повелителем. Его культ… он до сих пор существует… должен существовать! Думаю, это сделал кто-то из них, кто-то выполнял приказ повелителя. А откуда взялся этот талисман… да откуда же еще, как не…

– Нет, Люсиль, это невозможно, – перебил ее судья. – Верить в такие вещи я отказываюсь. Если это правда…

– Безумие, какого нашему миру не вынести?

– Именно.

– Сэм говорил то же самое. Тем не менее он сам искал встречи с этим ужасом и даже взял меня с собой. И тогда…

– Да, Люсиль, мне известно, что – по вашим словам – случилось потом, но…

– Никаких «но», Джейсон. Я хочу вернуть своего сына. Помогите мне, если вам угодно – или не помогайте. Это ничего не меняет. Я сама разыщу его. Он здесь, больше ему быть негде. Если потребуется, я отправлюсь на его поиски одна, без чьей-либо помощи – пока еще не поздно!

В её голосе вновь прорезались истерические нотки.

– Ну, в этом нет необходимости, – попробовал успокоить ее судья. – Завтра я первым делом найду кого-нибудь вам в помощь. Мы даже сможем подключить к поискам конную полицию. У них всего в нескольких милях от Нависсы зимний лагерь. Я завтра утром попробую дозвониться до них. Думаю, лучше поторопиться, потому что с первым же сильным снегопадом телефонная линия наверняка выйдет из строя.

– И еще кто-то должен помогать лично мне… У вас есть на примете надежный человек?

– Найду. Но, похоже, я уже знаю, кто это будет. И он с готовностью поможет вам. Он из достойной семьи и сейчас гостит у меня. Вы можете познакомиться с ним уже завтра…

После этих слов послышался скрип отодвигаемых стульев. Мне стало стыдно за это глупое подслушивание. Я быстро вернулся в библиотеку и закрыл за собой дверь. Спустя какое-то время, когда вечерняя гостья покинула дом, я вновь отправился в кабинет судьи Эндрюса. На этот раз я постучал в дверь и вошел лишь тогда, когда он крикнул «Войдите!» Старик расхаживал взад-вперед по комнате – он был явно взволнован.

Увидев меня, судья остановился.

– Ах, это вы, Дэвид. Присаживайтесь. У меня к вам будет одна просьба. – Он и сам устроился в кресле, беспокойно ерзая. – Даже не знаю, с чего начать…

– Начните с Сэмюеля Бриджмена, – отозвался я. – Я ознакомился с его книгами. Признаться честно, они меня заинтересовали.

– Но откуда вам известно?…

Я почувствовал, что краснею – ведь я, стоя под дверью, подслушал их разговор. Тем не менее ответ нашелся:

– Я только что видел, как миссис Бриджмен вышла из дома. Думаю, речь пойдет о ее муже, но может статься, вы хотите поговорить и о ней самой.

Судья Эндрюс кивнул, взял со стола золотой медальон диаметром около двух дюймов и потер пальцами выпуклый рисунок.

– Вы правы, но…

– Да?

В ответ он тяжело вздохнул:

– Ну что ж, похоже, придется рассказать вам всю историю – или по крайней мере то, что известно мне… ничего другого мне не остается, если уж я рассчитываю на вашу помощь. – Он покачал головой. – Бедная, безумная женщина!

– Вы хотите сказать, она слегка… помутилась рассудком?

– Отнюдь, – поспешил поправиться судья. – Она, как и я, в здравом уме. Другое дело, что слегка… взбудоражена.

И тогда он рассказал мне все – от начала и до конца, завершив уже глубокой ночью. Постараюсь передать эту историю собственными словами. Судья говорил без передышки, а я слушал его, не перебивая. Этот рассказ лишь укрепил меня в намерении разгадать тайну Бриджмена.

– Как вы теперь знаете, – начал судья, – в юности мы с Сэмюелем Бриджменом были очень дружны. Люсиль я тоже знал – еще до того, как они поженились. Вот почему она спустя столько лет обратилась за помощью именно ко мне. Однако это чистое совпадение, что сейчас я живу в Нависсе, всего в нескольких милях от места гибели ее мужа.

Даже в молодости Сэм был бунтарем. Традиционные науки, включая антропологию и этнологию, его не интересовали – по крайней мере в их общепринятой форме. Мертвые и легендарные города, страны с экзотическими названиями, странные боги – вот что составляло его страсть. Я помню, как он сидел и предавался мечтаниям – об Атлантиде и Земле My, Офире и Курдистане, о Г'харне и затерянном Ленге, о Р'лайхе и других сгинувших странах, забытых именах из древних легенд и мифов. А ведь в это время ему бы работать на свое будущее… В конце концов будущее обернулось для него отнюдь не тем, о чем он мечтал…