Мария Артемьева - Сеять разумное Страница 5

- Постой! – возмутился Сергей Иванович. – Ты сейчас передаешь мне бредни какой-то безграмотной старухи. Друг мой! Я все же призываю оставаться в границах рационального. В рамках традиционной науки.

- Плевать мне на традиционную науку! – закричал Андрей. – И что это вообще такое?.. Косность – вот что такое традиции! Да если б мы в науке соблюдали традиции – мы б до сих пор еще опасались пересечь Атлантику, потому что там вода сливается вниз с края земли – к черепахам, слонам, китам, к черту лысому… к Мировому океану! – запинаясь, тараторил Андрей. Он снова принялся размахивать руками, но Сергей Иванович остановил его.

- Ладно, не ори. Что ты хотел мне показать? Что здесь?

Глаза Андрея Селиванова блеснули. С таинственным видом он взял в руки присланную коробочку, не сводя глаз со своего старшего коллеги, сорвал с посылки обертку из крафт-бумаги. Внутри оказалась темная, засмоленная временем шкатулка из простого дерева. Подобные плоские шкатулки когда-то таскали в карманах рыбаки - они им были необходимы, чтобы носить наживку – мух, червяков. На крышке светлыми точками выделялись сквозные отверстия - для вентиляции воздуха.

- Смотрите, - прошептал Андрей Селиванов, усаживаясь за стол и, вытянув руки перед собой, открыл коробочку.

Сергей Иванович наклонился и взглянул.

На дне плохо оструганной коробки лежали пять крупных, почти круглых семян необычного вида. Черные, с зеленым глазком посередине, по краю они имели что-то вроде опушки из волоса, более всего походившей на реснички, или, может быть, псевдоподии-ложноножки, какие отращивают бактерии для передвижения. Некоторые из волосков были завиты колечками, подобно кудряшкам на каракуле.

- Что это? – проговорил Сергей Иванович, осторожно выдыхая. Слабое дуновение воздуха пошевелило реснички-псевдоподии, и от этого странные семена показались обоим исследователям совершенно живыми.

- Таких я, кажется, еще нигде ни разу не…

- Их никто не видел! – торжествующим шепотом объявил Андрей Селиванов. По ресничкам прокатилась волна дрожи, отчего одно семечко даже сдвинулось с места.

- Ничего себе! – Сергей Иванович подпрыгнул от неожиданности, увидав, как движется семя.

- Не бойтесь, они спят, – сказал Андрей Селиванов. Он закрыл коробочку и положил руки на ее крышку. – Чтобы их пробудить… знахарка говорила – нужна человеческая кровь. Много крови. Надо как следует вымочить их в крови – тогда только они прорастут. Это семена баранца, настоящего Агнца Тартарии. Бабка хранила их чуть ли не сто лет. Ей они достались от прадеда. Когда-то люди истребили все зоофиты, эти самые plantanimal – адских барашков. Они воевали с ними, потому что эти чертовы овцы вели себя хуже самых агрессивных сорняков – пожирали урожай, разрастались чрезвычайно быстро. И при том еще и приманивали к себе разных хищных зверей. Зачем прадед моей знахарки сохранил у себя эти семена? Бабка и сама удивлялась. Но я думаю: он просто любил природу. Доверял ей. И не хотел безвозвратно уничтожить то, чему, возможно, еще просто не пришло время. Что уникально и может уже никогда не повторится на Земле – хоть проживи мы здесь еще сотни миллионов лет.

У Сергея Ивановича ни с того ни с сего вдруг пересохло в горле. Заперхавшись, он спросил сквозь кашель:

- Ну, допустим. А тебе-то на что? Ты-то что собираешься с этим делать?

Андрей Селиванов очнулся от меланхолии.

- Как - что? – закричал он. - Это же невероятная находка! Такая тема! Если вы меня поддержите на ученом совете - соберу группу, я уверен, нам дадут денег. Будем исследовать, изучать. Это ж потрясающий опыт: новый генетический материал, неизвестный науке. Такой шанс!

- Наука знает много гитик, - пробормотал Сергей Иванович. – Генетический материал…

Ему сделалось вдруг чрезвычайно трудно дышать. Воздух в лаборатории показался каким-то спертым. И как назло, как обычно случалось с ним в моменты волнения, внезапно обострилось обоняние: он сейчас чувствовал кислый запах сношенных ботинок Селиванова, доносящийся из-под стола и резкий запах гуталина, которым молодой ученый для чего-то это старье смазывал. Отвратительное, бессмысленное сочетание.

- Пардон муа, мой мальчик, а как же вы будете поступать с кровью? Где станете человечину заказывать? – ядовито поинтересовался кандидат наук.

Селиванов рассмеялся:

- Ну, я думаю, вот это-то как раз легенда. Попробуем обойтись стимуляторами роста. А кроме того, есть еще мыши. В крайнем случае - обезьяны.

- И для чего же это ты смазываешь старые ботинки гуталином? – прошептал Сергей Иванович, глядя куда-то между бровей аспиранта. Он уже ничего не видел: перед глазами плыло красное злое марево.

- Чего? – растерялся Селиванов.

Сергей Иванович вцепился немедленно ему в горло. Хватка оказалась недюжинной: он едва не сломал кадык молодому ученому; тот, опешив, не сумел достойно сопротивляться. Оба упали, перевернув стол. Коробка с семенами отлетела в угол.

Сергей Иванович навалился на грудь молодому коллеге, встал на нее коленями и продолжал давить и душить, когда тот уже потерял сознание и белки глаз у него закатились под лоб. Тогда Сергей Иванович слез с тела поверженного противника.

- Я же говорил вам… молодой человек… я… традиционалист, - с трудом восстанавливая сбитое дыхание, проговорил он.

– Сказано: человеческая кровь для замачивания - следует выполнять в точности по рецепту. А то далеко мы зайдем, меняя условия контрактов…

Он поправил задравшийся пиджак, вернул на место галстук. На рукавах рубахи отлетели пуговицы, пришлось закатать их по локоть.

Сделав это, кандидат наук отыскал и аккуратно, с помощью мягкого пинцета сложил все найденные семена баранца обратно в коробочку.

Попробовал замок на двери – дверь оставалась по-прежнему запертой. Никто не рвал ее снаружи, из коридора: стрелки электронных часов недавно щелкнули, добравшись до шести вечера, и большинство студентов и преподавателей покинули здание.

Кандидат Широков улыбнулся, отыскал в техническом шкафу лаборатории бечевку, крепко перевязал руки и ноги лежащему без сознания коллеге Селиванову, заткнул ему кляп в рот. Потом не спеша переоделся в непромокаемый халат для работы со спецреактивами, выдвинул на середину комнаты препараторский стол.

Пыхтя и отдуваясь, затащил на него грузное тело молодого коллеги и, по привычке насвистывая, принялся за работу.

Сцеживая кровь Селиванова в стеклянную емкость, он уносился мечтами так далеко и дерзко, как никогда еще до сих пор не позволяла ему фантазия.

И это новое чувство необыкновенной свободы ума рождало в нем отчаянное, фантастическое наслаждение.