Грэхэм Мастертон - Джинн Страница 5

— Я знаю, — просто ответила она. — Вот почему я не хотела ничего рассказывать. В последние годы его никто не любил. Он был очень тяжелым человеком, чтобы с ним можно было водить знакомство. Постоянно суетился, придирался, выходил из себя. Это тянулось шесть или семь лет, и мне стыдно признаться, Гарри, но я почти рада, что теперь все закончилось.

— М-м-м-м, — промыл я. — Понимаю.

Маджори тяжело вздохнула:

— Он нянчился со своей проклятой амфорой, а мне говорил, что это — самый дорогой гость в нашем доме и не дай бог его потревожить. Я уговаривала его избавиться от амфоры. но он и слышать не хотел. Однажды я пригрозила, что разобью этот сосуд, так он чуть не спятил от гнева. В конце концов он запер амфору в башне под замок.

Я повернул голову и посмотрел на готическую башню. Ее окна были выбиты и зияли чернотой, а на крыше монотонно поскрипывал флюгер.

— И амфора до сих пор находится там?

Маджори кивнула.

— Макс опечатал дверь. Бывало, раньше я часто ходила в башенку, полюбоваться пейзажем. Ты же знаешь, какой замечательный вид открывается оттуда. Но он настоял, чтобы сосуд был заперт там, и не позволял мне приближаться к нему. Я знаю, что это звучит нелепо, я и сама часто думала, что он сошел с ума, но во всем остальном он был совершенно нормальным человеком, если не считать, конечно, его характера. Его беспокоило что-то, связанное с этой амфорой, он чувствовал, что должен запереть ее в башне.

— Мне бы хотелось взглянуть на нее, Маджори.

Она тут же схватила мою руку и побледнела.

— Нет, нет, ты не должен этого делать! Пожалуйста, Гарри. Макс особенно упирал на то, что к амфоре нельзя прикасаться. Придется сжечь этот дом, чтобы не трогать сосуд.

— Сжечь дом? Маджори, но ведь амфора превратится в угли. Я думаю, нам необходимо подняться в башню и по смотреть на эту диковинную вещь, которая так беспокоила Макса. Может, в амфоре лежат лоскутки старой одежды от какого-нибудь больного араба, и Макс просто боялся, что мы все заразимся чумой или чем-то еще. Ради бога, Маджори, неужели ты так боишься этой склянки?

— Макс боялся.

— А вот я не боюсь. И не думаю, что это будет великой мудростью — сжечь дом ради какого-то древнего горшка, в котором, возможно, хранится консервированный инжир.

В этот момент из дома вышла Анна и направилась к нам по некошеному газону. Ее вуаль развевалась от свежего морского ветра.

— Кто это? — спросила Маджори. — Твоя подруга?

— Ее зовут Анна, — сказал я. — Мы только что познакомились.

Маджори собралась еще что-то сказать, но Анна уже подошла и, стоя в двух метрах от нас, обратилась ко мне:

— Я бы не хотела тебя торопить, но уже больше часа, и я ужасно хочу есть.

— Уже столько времени? — спросила Маджори. — Я и не заметила.

— Я пообещал Анне взять ее на ланч в «Плимут», объяснил я. — Мы собирались поесть вареных омаров.

— Пойдемте с нами, — предложила Анна. — Я уверена, что Гарри с удовольствием угостит свою крестную мать, как и малознакомую чудачку вроде меня.

Я посмотрел на нее. Вот уж чего мне действительно не хватало, так это присутствия Маджори Грейвс со своей болтовней о горшках, портретах и прочей дребедени. Моя идея, провести приятный дружеский ланч в «Плимуте», а затем прокатиться на пляж и поваляться в песке, начала быстро разрушаться. Вот ведь дура, такую свинью мне подсунула! Я выдавил кислейшую улыбку, на какую только был способен. А эта паршивая девчонка ответила еще более кислой улыбкой!

Когда мы вернулись в дом, большинство гостей уже собрались уходить, и нам пришлось ждать, пока Маджори всех поблагодарит и выслушает подобающие соболезнования. Солнце палило нестерпимо, и я в своем черном костюме медленно подтаивал. К тому времени, когда мы наконец собрались идти, я похудел минимум фунтов на пять.

«Плимут» — спокойный И элегантный белокаменный ресторанчик, стоящий под раскидистым каштаном на маленьком ухоженном Тресковом Мысе. Этот ресторан сохранился с восемнадцатого века. Напротив «Плимута» через дорогу находилась старая церковь времен колонизаторов с позолоченными часами и опрятной зеленой оградой. Мы зашли внутрь ресторана, сели за столик из темного дуба У старинного окна и завладели вниманием суетливой старухи в деревенском переднике — официантки. Она обладала. талантом смахивать крошки со стола прямо на колени посетителям.

Мы заказали омаров, после чего я вышел на улицу, чтобы купить для нас троих бутылку коньяка. К этому времени солнце уже стояло в зените и палило нещадно. Черно-белая пятнистая собака лежала под соседним деревом, вывалив язык и тяжело дыша, а неподалеку в своей машине отдыхал местный полицейский в надвинутой на лоб фуражке.

Когда я вернулся в ресторан, то застал Анну и Маджори за оживленным разговором об амфоре Макса. Маджори повествовала о том, как Макс решил запереть амфору в башне. Анна внимательно слушала; не скрывая своего восхищения.

— О боже! — простонал я. — Опять мы вернулись к этому. Истинное слово, Маджори, лучше бы ты выбросила эту древнюю рухлядь и забыла о ней раз и навсегда.

Анна обиженно посмотрела на меня.

— Напрасно, Гарри, все это очень интересно, — сказала она. — Возможно, это волшебная амфора.

Я откупорил бутылку и наполнил рюмки.

— Не сомневаюсь. А это — волшебный нектар.

Анна отпила немного.

— Какой-то странный вкус, на коньяк, по-моему, не похоже. Сколько стоит эта дрянь? Семьдесят центов за бутылку?

Я посмотрел на этикетку:

— Должен сказать, что это истинно французский, на сто процентов французский коньяк. Произведен в Милуоки, Висконсин. Выпьете пару бутылок и забудете обо всем, что вас тревожит.

Подали наш заказ. Омары были сочные и нежные, как всегда, а соус острый, пахучий, просто божественный. Маджори раскошелилась и купила для себя фирменный салат с сыром. Я было удивился, но потом подумал, что все же не каждый день приходится хоронить мужа, пусть даже спятившего старого чудака. Какое-то время мы ели молча.

— Знаете что? — сказала Анна. — Я думаю, нам стоит исследовать эту амфору.

— Я совершенно уверен, — заметил я, — что мы столкнулись с каким-то совершенно естественным явлением. Почти для всего, что на первый взгляд кажется сверхъестественным, можно найти научное объяснение.

— А вот тут я не согласна, ~ возразила Анна. — Я думаю, не обошлось без потусторонних сил. Все-таки надо, по-моему, заняться кувшином.

От этой идеи Маджори, конечно, не пришла в восторг.

— Макс предупредил, что к ней нельзя прикасаться, напомнила она. — Я не пытаюсь тебя дурачить, Гарри. Этот кувшин беспокоил его больше всего на свете.

— Чего я действительно не могу понять, так это странного поведения Макса, — сказал я. — Он ведь всегда был таким… рациональным.