Александр Подольский - Твари из Нижнего города Страница 5

— Что еще? Это все, что вы взяли?

Полукровка засуетился, вытрясая из сумки разную мелочь.

— Да все, а что там еще брать, этот псих чуть ли не из себя какое-то зелье варил. Он умер? Мы его не убивали, если что. Там какая-то чертовщина творилась, стенки шевелились, как внутренности какие. — Он бросил взгляд на выросший посреди стола холм наркоты. — Пойми, это очень большие деньги, а я задолжал серьезным людям. Ты, конечно, можешь меня убить…

«Все мы кому-нибудь должны», — мелькнуло в голове. Но вслух я сказал:

— Хорошая идея. Пожалуй, так и сделаю. Если только у тебя нет нужной мне информации.

— Расскажу все, что знаю.

— Я ищу Циклопа. Рыбака. Слыхал о таком? Затейник мог знать, где он живет.

В дверь вломились двое доходяг с обрезами. Один сходу пальнул. Треснула стена, комната задребезжала. Завопила позабытая под столом девка. Я откинулся на пол и двумя выстрелами успокоил обоих недоделанных снайперов. Второй так и не сообразил в кого нужно целиться.

— Отошел к стене, быстро, — отогнал я полукровку, принимаясь потрошить сумки. — Еще охрана есть?

— Н-н-нет, — произнес он. Затем набрал воздуху в легкие и продолжил: — О Циклопе я немножко могу рассказать.

Я уже нашел кое-что интересное среди хлама Затейника. Это была карта Нижнего города. С пометками. Очень хотелось верить, что крестиками были обозначены обиталища клиентов.

— Слушаю.

Полукровка откашлялся, карябая переносицу длинными ногтями.

— Пару месяцев назад сюда нагрянули люди из Верхнего города. Агрессивный молодняк. Сняли склад, и больше их никто не видел. Ну сняли и сняли, кому они нужны… Но с неделю назад выяснилось, что они там делали.

Девчонка вдруг завыла так громко, что я чуть не выстрелил.

— Эти молокососы отловили дюжину рыбаков, — продолжал полукровка, — посадили их в клетку. И стали ждать. Слышал о методе крысы? Это когда крыс запирают в одном месте без еды, и от голода они начинают жрать друг друга. А когда остается одна, то мозги у нее уже набекрень. Она не может есть ничего, кроме крысятины. Ее выпускают, и тварь начинает жрать сородичей.

— Крысиный король, — усмехнулся я.

— Вроде того. То же самое сделали и с рыбаками. Два месяца продержали там. Два месяца они жрали друг друга. Нужный тебе Циклоп как раз и оказался этим крысиным королем. А теперь он убивает всех подряд. Не только рыбаков. И если ты собрался его грохнуть, я даже могу тебе приплатить. И не я один.

Это многое объясняло. Значит, в какой-то степени мы с Циклопом делали одно дело. Что ж, пусть так, но все равно придется его пристрелить. Убийство моей жены — преступление намного страшнее, чем попытка пробудить древнего бога. Странно, что полукровка не завел речь о божественном предназначении Циклопа. Выходит, даже среди рыбаков не все повернуты на этой псевдорелигии.

— Это встанет вам в хорошую сумму, — пробурчал я. — Очень хорошую. Но мертвого Циклопа вы получите. Только не думай, что я решил на тебя поработать. Просто мне надоело брать деньги просто так. А с одноглазым у меня свои счеты, я в любом случае его убью. Как и тебя, если попробуешь обмануть.

В вестибюле «Морока» было пусто. Отперев дверь номера, я застыл на месте. Музыка оглушала так, что крысы должны были удрать даже от соседей. Но все произошло наоборот. Твари слезли с кормушки, только когда я пнул кровать. Повсюду мелькали хвосты, лапки, пропитанные кровью шкуры. Крысы, некоторые из которых размерами напоминали взрослых кошек, разбегались по комнате и уходили через невидимые щели. Глаза и рот Евы были раскрыты и полностью передавали тот ужас, который испытывал обездвиженный человек, пока грызуны отщипывали от него кусочки. Я поморщился. Это было уже слишком. Такой участи для девушки я не желал. Стены затрещали, в полу началась вибрация. Плотоядные обитатели «Морока» не хотели отходить от праздничного стола.

Я наскоро перевязал плечо и разложил на столе карту Нижнего города. Если не считать трущоб, Затейник отметил только один объект у озера. Как и говорила Ева — островок у северного берега. У топей. Один из многих. Теперь я знал, где искать Циклопа.

В окно постучался дождь, заворчали небеса. Игла давно соскочила с пластинки, погрузив комнату в тишину. Я никогда не жаловался на слух, поэтому шаги на пожарной лестнице тайной не стали. Они приближались. Я спокойно сложил карту, убрал ее в карман плаща и достал револьвер. Когда за тусклым стеклом возник человек, я выпустил в него пулю. На меткость я тоже не жаловался, и гость из Верхнего города свалился вниз. Распахнулась дверь, и в комнату ворвался еще один. Я стрелял и стрелял. Давил на спусковой крючок, целился в голову, в сердце, в пах. Незнакомец лишь улыбался, держа меня на мушке.

— Опустел, как я погляжу? Вот это невезуха, — ощерился он. — Меня зовут Блоха, и ты поедешь со мной.

Он подошел к окну и посмотрел вниз.

— А ты молодец, — похвалил Блоха, почесывая рыжую бородку. — Уважаю. За твою задницу обещают хороший гонорар, а теперь и делиться не с кем. Давай, на выход.

Передо мной стоял худощавый юнец, тот самый тип в шляпе и сером плаще. Пистолет в его руке ходил ходуном. Парень чуть ли не пританцовывал, нервно обводя взглядом комнату. Блоха как блоха.

— Я хочу взять свои карты.

— Карты? — удивился Блоха. — Тебе мало, что ли? Еще поиграть решил?

Я двинулся к столу, и он прилип к стене, давая дорогу. Из-за его поведения казалось, что он вот-вот начнет палить с перепуга. Отражение в стакане тыкало в меня оружием и отходило к кровати. Я стал собирать колоду.

— Мать твою, Тридцать восьмой… Ты чего натворил, мясник гребаный?

Двойки, тройки, пятерки, десятки.

— Ты точно больной. Какая красивая баба была. Получше твоей почившей женушки.

Валеты, дамы, короли, тузы и, конечно же, пара джокеров. Колода была из пластика — бумажными картами я никогда не пользовался, потому что они годились только для подтирания зада. Да и то сомнительно. Отражение поспешило убраться от постели и замерло в двух шагах за моей спиной. В разбитое окно со свистом вваливался дождь.

— Не вздумай что-нибудь прихватить со стола, — голос Блохи дрожал, зрелище в кровавых простынях его явно впечатлило. — Я все вижу.

— Тебе не следовало этого делать, — сказал я, поворачиваясь.

— Чего?

— Упоминать мою женщину.

Пятьдесят четыре карты черно-красным облаком полетели Блохе в лицо. Грохнули выстрелы, выбивая щепки из стен. Я пытался отобрать пистолет, но малец не сдавался. Он расстреливал потолок номера и силился направить дуло в меня. Мы могли танцевать так и дальше, но Блоха скользнул по крови подошвой и стал валиться на пол, волоча за собой. От удара пальцы разжались, и пистолет откатился в сторону. Я схватил Блоху за волосы и бил головой об пол, пока он не перестал сопротивляться. А потом бил еще и еще, пока он не перестал жить.