Сергей Жилин - Душегуб Страница 50

Дом — вещь полезная, с какой стороны её не облизывай. Плюсы рассыпаны в изобилии, один другого краше, все радуют глаз, согревают ледяные полюса твоего сердца. Недостаток всего один — иногда к тебе заявляются гости. Порой, что несказанно хуже, гости оказываются незваными.

Лестница устремляется к дыре на уровне чердака. Ко мне залезли нехорошие люди, Кейт, весьма вероятно, не одна. Эту дурочку, что, совсем манерам не учили? Не в том я расположении духа, чтобы тянуться за воспитательным ремнём.

Лезем вверх, скрипом древесины оповещая о своём появлении. На самой верхотуре по правилам приличия подаю сигнал:

— Эй, Кейт! — рупор из ладоней отправляет пучок голоса вниз, — ты, как я понял, неправильно оценила моё гостеприимство!

Шорох перепуганной мышки вызывает улыбку и детское желание мяукнуть. Кейт, молодчина, ты умеешь позабавить! Что дальше? Что придумаешь веселее пряток в моём доме?

Начинаем спуск вниз.

— Кейт! Черноволосая подруга моего одиночества! Не подумай, что я не рад тебя видеть… Просто… О, нож мне под глаз, я чуть не грохнулся из-за тебя, сестрица!

В пару прыжков оказался на ступенях в подвал. До них я добираюсь и в задницу пьяным. Дальше, обычно, качусь кувырком. Впотьмах собственного гнезда видна разве что эта самая впотьма… Хм, смешно! Что ж я до безумия гениален и до невозможности скромен!

Нет, подобно коту всмотреться в темноту не получится. Мурлыкать и спускаться — всё, на что меня хватит.

— Чернуша! Если это сюрприз, то жутко неуместный! Мой День Рождения… — пальцы в помощь, — в марте, я же этот… Водонос…

— Водолей, — выпалил кто-то бодрый и резкий за спиной.

Примечательная деталь состоит в том, что это мужчина. Вслед за лучистым баритоном звякнул металл взводимого пистолета. Дуло в спину от неизвестного… гм, как же это слово… на языке вертится…

— Ты арестован, Харон, — а вот уже и Кейт.

Девушка выбралась из-за холодильника и двинулась в мою сторону.

— Кейт! — радостно раскинул я руки в стороны. — Слушай, слово забыл… когда ты ничего плохого не сделал, а с тобой поступают грубо, хамят, тычат оружием…

— Невежливо… — растеряно проронила отмеченная шрамом.

— Блестяще! Слышишь, хмырь? Кейт говорит, что ты поступаешь невежливо!

— Ты не расслышал? — нервный пленитель пропищал щуплым воробушком, что кошачий настрой вернулся.

А что я там не расслышал? Ах да, я же арестован! Полицейский…

— Что вдруг за нападки, Кейт? — плевать на чудаков, бросаю шляпу на кровать. — То Марку неймётся, теперь ты с каким-то мальчонкой. Это что ещё за дела? Смотри у меня: таких, как ты, принято клеймить предателями!

— А ну-ка быстро встал на колени и поднял руки!

Наглец! Вопит, будто его тупым ножом четвертуют! Поковырявшись в ухе, в котором поселился писклявый перезвон, я ответил:

— А ты, малыш, вообще…

Я даже палец поднял красиво, по-менторски, а лихой ковбой возьми да и ударь меня в щёку! Как я зол! Лицо перекосилось, словно от нестерпимого жара, кровь заполнила глазные яблоки!

Отведай, мразь!

Выверенный удар рассёк тьму, кулак впечатался в жёсткого неприятеля. Я провёл серию хуков, закончившуюся на контрударе рукояткой пистолета в висок. Боли не чувствую, эта маленькая загвоздочка не помешает мне лупить полисмена!

Вцепившись в противника клещом, я прописал пару оплеух в область головы: попал, нож мне под глаз, получил тоже немало. Щенок дерётся в моём стиле: лупит наотмашь, но донельзя отчаянно. Удалось отпихнуть гада от себя и добавить ногой в живот. Неприятель лихо полетел на пол, я готов налететь сверху и размазать ему лицо, но тут подключилась Кейт. Подхватила пустую бутылку и рубанула сверху. Стекло окатило болью плечо, я потерял равновесие и завалился влево. Тут ещё и малец добавил подножку.

По-моему, я не успел растянуться на полу, как сверху наскочили сволочи. Посыпались удары, в темноте ничего не видно, а так хочется оторвать головы мельтешащим теням. Почки, бока, ноги — пинки неприятелей не очень разборчивы.

Я взбешён! Вслепую хватаюсь за чью-то конечность, перекатываюсь через плечо, и вот уже мы двое вперемешку извиваемся в пыли! Убивать! Кулакам есть во что впиваться, удары посыпались очередью!

Финт ужа, и я отскакиваю далеко в сторону. Дыхание частое, кровь может разорвать вены, изо рта струиться рёв не кота, но тигра! Движение справа, я бросаюсь навстречу. Столкнувшись, мы разлетаемся в стороны, я падаю спиной на прямоугольник зеркала, раскалывая его с кошмарным звоном. Под вопль демона бросаюсь к лестнице, по пути переворачиваю табуретку, спотыкаюсь и продолжаю бег на четвереньках.

— Стоять!

Завопил полицейский и выстрелил! В воздух пока что, трус! Будешь без толку палить по небесам — мрази, что тебе не нравятся, убегут и отомстят!

Оказавшись на свету, я вырвал из крошащейся кладки кирпич и метнул в темноту. Промазал, чтоб меня! Одной серией прыжков оказываюсь у стены и ползу наверх. Родные выемки ложатся под руки, очень быстро я взлетаю на чердак…

Громадный силуэт вылетает навстречу в тот момент, когда я забрасываю руку наверх. Здоровяк не церемонится и наносит удар ногой в лицо! Успеваю проклясть всё на свете да распробовать собственную кровь, прежде чем грохнуться спиной о бетонную твердь! Как темно, мрази… Подходи… отгрызу пальцы!..

— Иногда ты бунтуешь с пользой, — прокряхтел я под тяжестью Харона.

Маньяк без сознания, связан. Увесистая туша болтается из стороны в сторону, подонка хочется бросить на землю и от души отметелить ногами, убить, как он убивал детей, моего друга и ещё многих невинных.

Кейт с Сэмом обнаружили отличную улику, дьявольски хорошее доказательство. Готов их расцеловать. Настроение улучшается, всё будет совсем хорошо, когда садиста казнят.

— Спасибо, что вовремя подоспел, — потрогал лиловый синяк Сэм.

— Пытался выследить его. Харона понесло в лес, думаю, он меня сразу заметил. Вы точно в порядке?

Кудрявому мальцу досталось знатно, но по мелочи: весь покрылся пятнами гематом, Кейт только волосы растрепала. А вот у Харона кровь из носа струится, загаживая мне пальто.

Вскоре мы дотопали до Центральной площади, на которой ещё издалека можно было разглядеть многоликую толпу зевак. Народ столпился перед участком, загудел, людей раздирает одновременное желание убраться подальше и подойти поближе.

Я, должно быть, раскрыл от недоумения рот. Наша троица пристроилась на краю людского столпотворения, мечущегося с места на место. Нетрудно разглядеть, кто стал экспонатом импровизированной выставки. Крики толпы подтверждают первое впечатление: