Брайан Стэблфорд - Карнавал разрушения Страница 50

Вместо ответа Нелл покачала головой. Война послужила уважительной причиной, но она еще до ее начала имела кучу времени, чтобы выйти замуж, если бы хотела, да и возможности были, но она отбросила саму идею замужества, когда ее мать покинула их лондонский дом. Лишь однажды с того дня она снова посмотрела в глаза матери. Тедди же, насколько ей было известно, и вообще не горел желанием встречаться с матерью. Саймон навестил ее, по меньшей мере, дважды, прежде чем отправился на войну, где и погиб, но Нелл понятия не имела, как складывались их отношения.

— Ты считаешь, я был неправ, что завел детей? — спросил ее отец, словно отвечая на ее молчаливые размышления, заставившие Нелл нахмуриться. Он осторожно подбирал слова, дабы не причинить ей боль вопросом: быть может, она желала бы не рождаться на свет.

— Ты был прав, — отвечала Нелл. — Прав, когда решил жить обычной жизнью, невзирая на яд, который попал в твою кровь после укуса той египетской змеи. — Она достаточно часто слышала историю о змее из уст деда и отца и знала, каким образом и в какой момент начались страдания отца.

— «У кого есть жена и дети, тот заложник фортуны, — процитировал Лидиард. — У кого же нет ни жены, ни детей…» Я никогда не жалел об этом, Нелл, несмотря ни на что.

Она понимала, что он пытается дать ей разумный совет относительно желания оставаться старой девой. Он пытался сообщить, несмотря на собственные ограничения, что, может быть, стоит стать заложницей удачи… как будто удача уже не потребовала от нее всего.

— В Англии сейчас полно старых дев, — тихо проговорила она. — Так что стыдиться тут нечего. Мужей отчаянно не хватает, а тем, кто просидел в своей раковине так же долго, как я, рассчитывать и вовсе не на что. Дэвид, сын Тедди, продолжит род, если грядущие войны дадут ему такую возможность.

— Род и имя мало значат в наше время, — отозвался отец. — Имя Таллентайров значило куда больше, и уж если этот род пришел в упадок, то какое право у меня… — и не закончил предложение.

— Самое настоящее право, — успокоила она его. Она хотела сказать: неважно, кого из них двоих следует считать лучшим человеком, но не смогла. Выражение на лице отца было трудно прочесть, да еще при этом скудном свете, которого с каждой минутой становилось все меньше.

— Я в опасности, Нелл, — проговорил Лидиард — еще тише, чем она. — И могу это ощущать. Мы все в опасности. Могу ли я стыдиться своей радости, что Пелорус принес сюда Мандорлу? Я рад этому, хотя еще и ты явилась скрасить мое одиночество. Не знаю, что за враг пытается уничтожить меня, но чувствую: Мандорле он тоже враг, и это делает ее общество более приятным. Даже Геката… Нелл, сами ангелы боятся! Ты можешь понять, что происходит?

— По всем признакам они и прежде только и делали, что боялись, — произнесла Нелл, собирая в своем сознании фрагменты сведений, которые ожили в нем за последнее время. — То, что ты и мои недавние спутники поведали на их счет, говорит об одном: они просто отъявленные трусы.

Он удивленно заморгал, потом улыбнулся. — Твой дед сказал бы то же самое, — заключил он. — Он умер, не сожалея о том, что отказался от возможности бессмертия и предпочел наблюдать, как ангелы нервничают, ожидая его суждений, и стараются угодить ему сверх всякой меры. Иногда трудно гордиться тем фактом, что меня признали более годным, чтобы сохранить мне жизнь.

— Ты бы и сам прожил столько же, никак не меньше, так что не за что выказывать благодарность.

— Пожалуй, — вымолвил он. Его голова склонилась на плечо, лицо казалось неестественно серым.

— Отец, почему уже темнеет, хотя еще разгар дня? — озадаченно спросила Нелл.

Он поднял голову и осмотрелся без малейших признаков тревоги. — Темнота никогда не уходит далеко, — ответил он. — Ночи становятся длиннее, и тени стремятся окутать Конец Света. Деревья словно высасывают свет, и даже легкое облачко закрывает лик солнца. — Он встал и подошел к окну, словно желая убедиться в своих подозрениях, что облака способны изменять освещение. Но, дойдя до окна, резко повернулся. Она наблюдала, как его взгляд перемещается по комнате, с одного предмета на другой.

Белые стены уже окрасились в серый цвет, и стремительно темнели. Словно целая армия теней навалилась, оккупируя мир. Нелл не знала, что делать. Интуиция подсказывала ей: бежать, но куда? Она замерла в не слишком удобной позе, не убирая ног с кресла.

— Не волнуйся, Нелл, — спокойно проговорил отец. — Ангелы любят проделывать фокусы со светом, но эти штучки вовсе не страшные.

— Я не боюсь, — солгала она. — Сомневаюсь, что в мире есть более безопасное место, чем это. А про себя сказала: «Я пережила бомбардировки и газовые атаки, справилась с малярией и лихорадкой. Если ангелы и проявляют интерес ко мне, то, скорее, чтобы защитить».

Стены уже стали черными, как сажа, они словно тонули в сером свете, пробивавшемся в окна. Посудный шкаф и буфет тоже погрузились в ночную мглу, но она почему-то казалась более теплой и дружелюбной, чем прежде. Пола вообще не было видно, словно он исчез, но мебель, как по волшебству, оставалась на своих местах. Нелл было приятно ощущать свои ноги на полу.

Отец быстро подошел и встал за ее спиной, положив руку ей на плечо и поглаживая шею.

— Это просто сон наяву, — заметил он. — Просто свет, а не вещество. Мы в полной безопасности, — он словно пытался убедить ее.

Она подняла руку и вложила в его ладонь. Темнота вокруг них двигалась, жила своей жизнью, словно тяжелый газ, потоками вползавший в помещение. Он также забирал с собой тепло, и Нелл ощущала потоки холодного воздуха на икрах, сожалея, что юбка не закрывает их.

Она уловила собственное дыхание, когда нечто протянулось из тени — черное, тонкое. Черное на черном, оно почти не было заметно, но, как только на ум ей пришла идея, что это рука, как тут же она сумела различить и шевелящиеся пальцы. Оно находилось примерно в трех футах от ее стульев, на уровне передней дверцы духовки.

Пару секунд Нелл думала, что рука станет двигаться к ней, тянуться к ее ногам, но ничего такого не происходило. Ее движения были ограничены, словно что-то ее держало. Невозможно было разглядеть, правая это рука или левая, но выглядела конечность зловеще.

Пока не прозвучал голос, она думала, что где-то над рукой должно быть лицо, и, услышав первые произнесенные слова, убедилась в своей правоте. В темноте невозможно было рассмотреть черты человеческого лица, но они были здесь, искаженные мукой и отчаянием.

— Лидиард! — звал голос — дрожащий, прерывистый шепот. — Лидиард! Возьми меня за руку! Лидиард, ради любви к Господу , помоги мне!

«Как плохо она знает его, — думала Нелл, — если считает, что подобный призыв сработает». Странно, откуда она узнала, что голос принадлежал женщине. Только это и в самом деле было так.