Энн Райс - Талтос Страница 51

– Вы не опасаетесь старшин, не так ли?

– Нет причин опасаться старшин, – ответил Томми. – Наш канал перехвата информации работает, как всегда, великолепно.

– Стюарт, мы учимся на своих ошибках, – сказал Марклин. – Но возможно, некоторые вещи случаются не напрасно. Давайте забудем о сентиментальных чувствах. Взгляните на общую картину в целом. Мы избавились от всех, кто нам мешал.

– Не смейте так цинично рассуждать о своих методах, вы, оба. А как обстоит дело с нашим Верховным главой ордена?

Томми пожал плечами.

– Маркус ничего не знает. За исключением того, что скоро сможет уйти в отставку с небольшим состоянием. Он впоследствии никогда не сумеет сложить воедино разрозненные фрагменты загадки. Никто не способен это сделать. В этом и состоит красота всего замысла.

– Нам понадобится не более нескольких недель, – сказал Марклин, – только чтобы обеспечить собственную безопасность.

– Я лично не столь уверен в этом, – возразил Томми. – Было бы разумно теперь прекратить перехват информации. Нам известно все, что знает Таламаска о семье Мэйфейр.

– Не торопись, самоуверенный друг мой, – сказал Стюарт. – Что произойдет, когда ваши незаконные связи в конце концов будут раскрыты?

– Вы имеете в виду наши незаконные связи? – спросил Томми. – В самом худшем варианте будет незначительное замешательство, возможно даже расследование, но никто не сможет установить, что письма и перехват информации – наших рук дело. Вот почему так важно, чтобы мы оставались преданными новобранцами и не делали ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Томми взглянул на Марклина. Сработало! Отношение Стюарта заметно изменилось. Стюарт снова начал отдавать приказания… почти что…

– Все существует только в электронном виде, – сказал Томми. – Нет никаких иных свидетельств ни о чем и нигде. Разве что несколько стопок бумаги у меня в квартире в Риджент-парке. Только вы, я и Марк знаем о том, где находятся эти бумаги.

– Стюарт, теперь нам необходимо ваше руководство, – добавил Марклин. – Мы еще не перешли к исполнению самой увлекательной части плана.

– Помолчи, – велел Стюарт. – Я хочу составить собственное мнение, оценить ваше поведение.

– Пожалуйста, Стюарт, – согласно кивнул Марклин. – Вы убедитесь сами, что мы отважны и молоды, – да, глуповаты, возможно, но отважны и преданы нашему делу.

– Марк хочет сказать, – пояснил Томми, – что наше положение теперь лучше, чем мы могли ожидать. Ланцинг застрелил Юрия, затем упал и разбился насмерть. Столов и Норган мертвы. От них мы имели только постоянные неприятности, и знали они слишком много. Люди, нанятые для убийства, нас не видели. И вот мы снова здесь, в Гластонбери, откуда все и началось.

– И Тесса в ваших руках, никому не известная, кроме нас троих.

– Пустословие, – отозвался Стюарт почти шепотом. – Все ваши объяснения – чистая риторика.

– Поэзия – это истана, Стюарт, – возразил Марклин. – Высочайшая истина. А риторика – ее свойство.

Наступило молчание. Марклин хотел дать Стюарту возможность спуститься с холма. Заботясь о безопасности Стюарта, он обхватил его за плечи, и, к великому облегчению Марка, тот не стал возражать.

– Спустимся вниз, Стюарт, – предложил Марклин. – Давайте вместе поужинаем, мы озябли и голодны.

– Если бы нам пришлось сделать все заново, – сказал Томми, – мы бы поступили гораздо осмотрительнее. Не следовало лишать людей жизни. Наш успех был бы более достойным, как вы понимаете, если бы мы достигли тех же результатов, не причиняя серьезного вреда другим.

Стюарт глубоко погрузился в размышления, а потому лишь рассеянно взглянул на Томми. Снова поднялся ветер, и Марклин поежился от озноба. Если ему стало холодно, то что должен чувствовать Стюарт? Им следовало спуститься к гостинице. Они должны вместе преломить хлеб.

– Нам всем не по себе, можете поверить, Стюарт. – Марклин смотрел вниз, на город, и сознавал, что двое других наблюдают за ним. – Объединившись вместе, мы создадим некую новую личность, которую, вероятно, никто из нас не знает достаточно хорошо, некое четвертое реальное существо, которому мы должны дать имя, так как оно значит более, чем наши объединенные «я». Возможно, нам придется научиться контролировать его. Но уничтожить его теперь? Нет, мы не имеем права. Если мы так поступим, то предадим друг друга. Трудно смотреть правде в глаза, но смерть Эрона не имеет никакого значения.

Он разыгрывал свою последнюю карту, выкладывал глубочайшие мысли, и самое трудное заключалось в том, что приходилось говорить здесь, на пронизывающем ветру, и без всякого предварительного обдумывания, – им руководил сейчас только инстинкт. Наконец он поглядел на них – на своего учителя и на ближайшего друга – и понял, что произвел впечатление на обоих, возможно даже большее, чем рассчитывал.

– Да, и это четвертое реальное существо, как ты назвал его, как раз и убило моего друга, – спокойно произнес Стюарт. – В этом ты прав. И мы знаем, что могущество и будущие возможности этого четвертого существа невообразимы.

– Да, именно так, – невозмутимо пробормотал Томми.

– Но гибель Эрона – ужасная трагедия! Вы не должны никогда, вы, оба, слышите, никогда говорить о ней как о чем-то несущественном… Будь то со мной или с кем-либо другим.

– Согласны, – сказал Томми.

– Мой безвинно погибший друг… – проговорил Стюарт. – Ведь он хотел только помочь семье Мэйфейр.

– В Таламаске нет ни одного истинно невиновного, – заявил Томми.

Стюарт напрягся, разъяренный, но не нашелся что ответить, застигнутый врасплох таким простым утверждением.

– Что ты подразумеваешь под этими словами?

– Я имею в виду то обстоятельство, что любой овладевший знаниями человек не может не измениться. Как только узнает что-то, он сразу начинает действовать в соответствии с этими познаниями либо для того, чтобы скрыть их от остальных, либо чтобы поделиться этим с другими. Эрон понимал это. Таламаска порочна по своей природе: это цена, которую она платит за свои библиотеки, каталоги и компьютерные файлы. Не кажется ли вам, что они подобны Богу, который знает, что одни его создания будут страдать, а другие одержат триумфальные победы, но притом скрывает от них свои знания? Таламаска – большее зло, чем Вседержитель, так как она не создает ничего.

Воистину так, подумал Марклин, однако не решился высказать это вслух при Стюарте, опасаясь реакции старого учителя.

– Возможно, ты прав, – едва слышно произнес Стюарт.

Он говорил как побежденный или доведенный до полного отчаяния человек в поисках какой-либо приемлемой точки зрения.

– Это выхолощенное духовенство, – сказал Томми голосом, абсолютно лишенным каких-либо эмоций, и одним пальцем поправил очки с толстыми стеклами. – Алтари пусты, статуи хранятся в запасниках. Ученики учатся только ради самого процесса обучения.