Алекс Джиллиан - Люциана. Трилогия Страница 51

Она проснулась посреди ночи. Сон, как рукой сняло. Наверно, разыгрались гормоны. Повернув голову, Мила посмотрела на мирно посапывающего Вадима. Красивое безмятежное лицо, паутинки морщин возле глаз, темные брови, плотно сжатые губы, волевой подбородок сильного целеустремленного мужчины. Сколько раз, просыпаясь, она смотрела на него сонного и думала…. Думала, как ей повезло, что он у нее есть. Живой, близкий, настоящий, преданный. С ним все по-другому. Без одиночества вдвоем, как с Толиком и без ощущения полета, как с Ричардом. С Вадимом была настоящая жизнь, он окружил ее заботой и любовью, заставил почувствовать себя необходимой. Когда-то она искала стабильности, пыталась слиться с толпой, жить, как все, но ее созданный искусственный мирок был разрушен. Не осталось даже камня. Ей пришлось потерять многое и многих близких ей людей, чтобы понять, что от жизни не нужно прятаться. Вадим помог ей начать все сначала. Воскресение было сложным и тяжелым, но она смогла. И теперь Мила была уверена, что ее ждет светлое безоблачное будущее. Теперь на ней лежит ответственность за двоих. Она попыталась представить, каким будет ее ребенок. На кого он будет похож? Мальчик или девочка? Какое имя выбрать? Хотя все это неважно, главное, уже произошло — она будет матерью. Улыбнувшись своим мыслям, Ларина тихонько выскользнула из постели, и, накинув халат, вышла из спальни. Очень захотелось вишневого сока. Доктор предупреждал, что беременные женщины часто склонны к неожиданным желаниям, капризам, головной боли, тошноте, слезливости, сонливости или бессоннице. Мила готова была перенести все это. Это самое настоящее счастье — чувствовать в себе частичку новой сущности, новой души, часть ее самой. Она подарит жизнь! Это божественный дар. Она думала, что Господь отвернулся от нее, но это оказалось не так.

Напившись горячего чаю и вишневого сока, женщина вдруг неважно себя почувствовала и вышла на балкон. Первая ночь мая принесла в город тепло. Воздух был свеж и приятен. Полная луна разбросала по небу золотые нити. Миллиарды звезд украсили небо. Прикрыв глаза, Мила подставила лицо теплому дуновению весеннего ветра. Где-то далеко играла музыка, потрескивая, распускались почки на деревьях, пахло свежей травой. Голова закружилась от всех этих ощущений. В эту ночь они словно усилились. Ее слух было особенно чуток, обоняние обострилось. Открыв глаза, женщина посмотрела на полную желтую луну. У желтого полукруга все еще была власть над ней. Мила ощущала в себе остатки силы, подаренной однажды кем-то почти забытым…. Однажды и это уйдет. Но сможет ли она забыть тот единственный рассвет в мужских объятьях, залитую солнцем спальню и божественно красивого мужчину на фоне окна. Солнечные блики играли в его волосах, придавали золотистый оттенок белоснежной коже, отражались в небесно-синих глазах. Он улыбался, словно мальчишка…. В последний раз. А потом ночь снова забрала его у нее. Привкус горечи появился на губах. У него больше нет над ней власти. Он отпустил ее. Но она…. Она до сих пор не может отпустить это последнее воспоминание, связывающее ее с ним.

— Ричард, я счастлива. — прошептала она в темноту. — Проклятия больше нет…

Это был вопрос, но ответом на него было гнетущее молчание. Он больше не ответит ей. Она просила… Но сейчас ей показалось, что где-то очень далеко его глаза с печалью всматриваются в эту же самую ночь в тщетной надежде еще хотя бы раз увидеть ее лицо. Что это? Дождь? Или слезы? "Почему же я плачу теперь, когда должна радоваться и смеяться. Почему я продолжаю думать о тебе, Ричард?"

На следующий день Мила встала раньше обычного. Она оделась во все красное, села в свой красный "Форд" и отправилась на работу. Теперь она работала в другом недавно отстроенном офисе. Дела на фирме шли в гору и во многом благодаря ее усилиям. Алекса она забрала с собой, сделав его своим заместителем. Два года назад он женился и стал отцом замечательной девчушки. Он изменился, немного поправился, перестал глазеть на длинноногих девиц, стал настоящим семьянином. Мила радовалась за него. Все люди достойны счастья. Ему тоже пришлось немало хлебнуть. Иногда, когда выдавался свободный вечерок, они вместе ужинали в каком-нибудь баре и вспоминали о Жанне, а раз в год навещали ее могилу. Он не забыл ее. Мила видела, как иногда, при воспоминании о погибшей любимой его глаза наполняются печалью, светлой печалью. А у них все могло бы быть. Мила знала, что он тоже часто думает, что было бы… если бы…. Но мы не властны над прошлым и ничего не можем изменить. Милу до сих пор не оставляло чувство вины за смерть девушки, и поэтому она ходила на могилу на много чаще, чем Алекс, приносила охапки цветов, плакала и разговаривала с ней, словно это могло что-то исправить. Но на какое-то мгновение становилось легче. Странно, но Жанна знала о ней столько, сколько даже она сама не знала, но Жанна никому уже ничего не скажет…..

— Саш, привет. — бодро приветствовала Мила своего старого друга. Он приподнялся из-за своего стола. Он уже привык, что по утрам она без стука врывалась в его кабинет. Розанов всегда был рад ее видеть. Эта женщина была его единственным настоящим другом.

— Привет, красотка. И как тебе удается с каждым днем выглядеть все моложе и краше, когда я только старею. — он улыбнулся и сняв очки, потер переносицу.

— Просто я не замужем. — подмигнув, сказала ему Ларина. — Как Карина?

— Чудесно. Вчера выучила первый в ее жизни стишок. Правда, я не разобрал ни слова, но все равно она просто молодец. Ты опять вся в любимом цвете?

— Да. — кивнула Мила, присаживаясь на края его стола. — И есть повод. Я собираюсь в отпуск. Так что целый месяц можешь тянуть задницу в моем кабинете и получать мой оклад.

— О, это здорово. Прибавка мне не помешает. Собирался отправить Юлю с Кариной в хороший санаторий за границу. А ты чего вдруг в отпуск собралась?

— Сюрприз. — Мила загадочно улыбнулась. — Узнаешь, все потом.

— Интриганка. — с наигранной обидой фыркнул Розанов. — Слушай, клевые сапожки.

Мила глянула на бордовые лакированные ботфорты. В последнее время она просто помешалась на высоких сапогах и одежде из кожи.

— Прям, байкерша. Тебе бы еще мотоцикл, да покруче.

— Нет, не стоит. Прическа пострадает. — Мила расхохоталась, тряхнув роскошной черноволосой гривой.

— Чертовка. Вадим еще хлебнет с тобой. — покачал головой Алекс. — Не была бы ты моим другом, я бы в тебя точно влюбился.

— Брось, Алекс, ты мне это говоришь уже три года. Я могу заподозрить тебя в нехороших мыслях на мой счет.

— Нет, разве я осмелюсь. Розовский сразу найдет повод, чтобы засадить меня на десяток лет.