Олег Кожин - Темная сторона Сети (сборник) Страница 51

Тихо. Что это? За дверью скрипит. Где бы взять свет? Под мышкой! Точно, она же на батарейках, беспроводная. Кто-то скребется в дверь, как нервы режет, отличное время нашли обокрасть, телефон не работает, менты не приедут, фак! Фак! Фак! Фак!

Дверной прямоугольник переливается огненной рамкой – он еще и с фонариком, подбирает ключ, в глазке мерцает искорка. Посмотрю… ну да, гад с фонарем. Но руки… будто ржавые, что с ними?.. грязно-бурые, как от крови, и ногти… кто это? Острые, желтые… может, я сплю, что за хреновина происходит?

У меня тут топор где-то валялся, прямо на полу, помню точно, валялся рядом с дверью, отец подарил, продал за один рубль. Так лучше, спокойней, сейчас ты схлопочешь. Я могу открыть дверь тихо, она даже не заперта, держится на задвижке и язычке. Ладонь вспотела, черт. Ну держись, вонючий бомж!

…

В красном свете эта куча лохмотьев выглядит зловеще. Еще страшнее – лицо. И это не маска. Что-то случилось. Что-то невозможное.

…

Света по-прежнему нет. Смотри, Иван, какие события разворачиваются в мире, который ты никогда не увидишь. Моя больная фантазия, основательно испорченная компьютерами и выморочной фантастикой, рисует невероятную картину: я попал в эту чертову игру. Это едва ли возможно и скорее всего неправда. У меня в руке компьютерная мышь, мой единственный источник света, и она едва цедит красным, если перед ней помахать рукой. Стараюсь зря не дергать, кто знает, когда в «жилые дома вернется свет».

Помнишь, ты вешал на стену коробки от пройденных игр? Да, были времена, игры в коробках. Сейчас и повесить нечего – прошел, а трофея нет. Пустота. До и после. Эту игру тем более не повесишь, она же вся такая непроходимая. И темная.

Вот странно, обычно хоть в окне есть свет, хоть какой-то, а сейчас вообще ноль, абсолютно черное тело, будто окна бумагой заклеили. Ну и ладно, хоть пиво осталось.

…

Бурый бомж за дверью мне не приснился, но в него верится с трудом. Если честно, не верится вообще: это точно не человек. Красный свет из мышиной попки не способен так исказить лицо. Может быть, это пришельцы? Отключили нам свет и полезли? Но… один раз топором – и все? Что же это за пришелец такой?

Странно.

По зданию ходят глухие, сдавленные звуки. Что-то скрипит, ухает, сипит. Стонет? Страшно. Реально страшно. Но я решил выбираться. Может быть, внизу есть люди, разожгли костер, правда, из окна его не видно. Если это окно.

Шаги! Приближаются! Топор в руках стал скользким – вытереть. Кто-то спускается, я стою у двери, в лестничном пролете третьего этажа, кажется. Спускается. Как же тяжело, когда не видишь. Отсекли у парадигмы вид. И вот модель, спускается, точнее, ее спускает контроллер. Но у нее нет вида. Как же быть?!

Остановилась?

Фак! Мне нельзя шуметь, нельзя шевелится, она совсем рядом, может услышать, тогда прощай, засада. А что, если это другое чудовище, и я не смогу ударить первым? Что тогда? Что сделает оно? А!.. к черту, бред, это же не игра. «Кто здесь, спускайтесь, не бойтесь, я вам ничего не сделаю». Молчит. Мороз по коже, блин, зачем я сказал, зачем вылез, зачем выбрался за дверь? Надо было сидеть и не высовываться.

Но это безумно тяжело, второй день без пельменей.

Идет. Медленней, уже совсем рядом, топор дрожит, бужу красный огонек мышки, поднимаю руку.

Еще три дня назад я бы в это не поверил. Может, это от голода? И голова кружится. Даже не помню, сколько раз спал и сколько дней прошло… ведь света по-прежнему нет. Впрочем, это не самое страшное.

Под мышкой, в кровавом свете пластмассового брюшка, ворочается лицо антитени – уже менее размытое и прозрачное, но густое и собранное, я вижу черты: это Иван, мой погибший друг.

«Здорово, Банзай». Шевеление губ не дает мышке гаснуть. Да, он называл меня «Банзай», я любил так здороваться, раньше, в той, прошлой жизни.

«Ваня?»

«Ты уже разобрался… понял… или тебе объяснить?»

«Объясни».

Иван сдвигается, клубится, утверждается в своей форме и, раздувая ноздри, шепчет:

«Игру нельзя пройти… игроку… пройти игру нельзя… игра непроходима… – он будто борется с ветром, который хочет разрушить дымку его обличья, цепляется губами за свет, поэтому не может разомкнуть их слишком надолго, – но есть дверь… это ключ… в игре все наоборот… игрок… это дверь… ты – это дверь… потому что… не ты… проходишь игру… а она… проходит тебя».

Он замолчал, сделал паузу, мышка потухла, я машинально поболтал перед ней рукой, она включилась, но я размешал этот вязкий туман, антитень, она перестала быть Иваном, исчезла. Мои губы пересохли. Шаги вверху ускорились. Толчок… затылок цокнул об стену… звезды, круги… больно… похоже, я просто сошел с ума. Доигрался.

…

Мне уже лучше. Голова не кружится, и я не голоден. Мышь странным образом припотела к ладони левой руки и не отлипает. Зато постоянно светит, и гораздо ярче, чем прежде. Не исключено, что я просто привык к темноте. Это третий этаж, мой – пятый, значит, два наверх. Тут опасно. Я должен спрятаться за свою дверь.

Бомж перед ней на месте. Тоже доигрался, лежит. На самом деле я просто открепил его от контроллера, отрубил. Теперь надо окончательно лишить его вида. Моя правая рука топор. Я не отпускаю его ни на секунду. Не могу. Сейчас здесь все будет в крови. Только не моя дверь. Ведь на ней нарисован ключ. От меня.

Настоящая дверь – это я. Моя задача – отключать игроков от контроллера и разделять их тела на составляющие, на вид и модель.

Теперь я «Программист».

Сергей Леппе

Любимый кузен Тайво

© Сергей Леппе, 2015

Я проснулся в какую-то несусветную рань – то ли в семь, то ли в восемь утра. В квартире был легкий разгром, словно вчера в ней веселились сто тысяч носорогов. Не помню уж, что там было, но остался бардак и жуткая тоска.

Я попробовал убраться, но убираться – скучно. Я плюнул, с трудом отыскал штаны и ушел в кабинет – туда носороги вроде бы не добрались.

За окном угрюмые человечки, не поднимая головы, спешили на работу. Когда-то и я так ходил… Какая же тоска!

Я думал поработать – но рабочее настроение еще не проснулось. Думал позвонить кому-нибудь – слишком рано. Это, конечно, забавно, будить людей, но довольно однообразно: «Алло, кто это? Костя? Ты офигел?»

Ску-ко-та.

По телевизору показывали – страшно сказать – одни мультфильмы и кулинарные программы. Кулинарные программы, вы только представьте!

Я взял ноут и проверил почту. Ни одного нормального письма. Только какие-то оповещения, конференции и одно завалящее нигерийское письмо: