Брайан Стэблфорд - Империя страха [Империя вампиров] Страница 51

– Гендва принесет лекарство, – проговорил Нтикима. – Доверяй элеми.

– Верить черту! – взревел Лангуасс. – О да, черт мне обязан тем, что я для него сделал. Запомни меня, черный чертенок, в аду есть почетное место для таких, как я. Вера говорит нам, что за грехи мы расплачиваемся смертью, чувствую, как адский пламень прожигает мне внутренности. Но я не боюсь тебе подобных, хотя у тебя ружье бедного Эйре и Кори. Я послал чертей назад в ад, ты сможешь подтвердить это перед Божьим престолом, если призову тебя в свидетели, чертенок.

Нтикима невозмутимо держал тыкву у губ больного, чтобы он мог пить. Затем повернулся к Кори, слишком слабому, чтобы встать, и брызнул водой ему на губы.

Лангуасс хотел тряхнуть головой, как бы желая прийти в чувство, но движение причинило ему сильную боль, заставило вскрикнуть. Нтикима понял, что Шигиди уже пришел к Лангуассу и будет мучить до тех пор, пока серебряная смерть не подберется к его сердцу.

– Спи, – сказал мальчик.

– Убирайся, – прошептал пират. – Пришли мне Селима. Он будет стеречь меня, отгонять черных чертей. Прочь!

Нтикима ушел. Возвратясь к Ноэлу Кордери, он сказал ему, что пират очень плох. Ноэл кивнул, он уже знал это.

– Пойдем дальше, если сможем. Мы зашли так далеко, и наша цель совсем рядом. Думаю, лекарства элеми помогут.

– Шигиди приближается, – сказал Нтикима, – Лангуасс чувствует его близость, хотя не знает его имени.

– Кошмарами и бредом мы называем вашего бога ужаса, – сказал ему Ноэл. – Каждый из нас знает о его приближении. Иди отдыхать, Нтикима, не подпускай его, если можешь.

Нтикима послушался. Шигиди не беспокоил его ночью, но в молчании его дремоты таилась тревога, говорившая, что скоро Шигиди придет к нему не благодушно настроенный, а опасный в своей ярости.

8

На следующий день Ноэл проснулся в плохом настроении, здоровый, но изломанный болью, неудобством, ощущая себя бледной тенью человека, вышедшего из Буруту. На заре они скудно позавтракали пшенной кашей с кассавой и земляным горохом. Гендва дал Квинтусу темный порошок, который надо было подсыпать больным. Хотя порошок не был горьким и его специфический вкус не ощущался в пище, было нелегко убедить Лангуасса, Кори и Лейлу проглотить всю дозу. Они спали беспокойно, но проснувшись, почувствовали себя здоровыми, есть им не хотелось. Все трое хотели пить, Квинтус убедил их поесть, запивая кашу горячим кофе.

Когда экспедиция тронулась в путь, Ноэл не заметил значительного улучшения состояния больных, казавшихся неуверенными в движениях, но постепенно шаги их стали более твердыми, хотя ощущалась их близость к трансу.

Было трудно прокладывать дорогу в высокой траве, от утра до полудня они ярошли чуть больше десяти миль, Двигались и после полудня, пока жара, усталость не превозмогли. Лангуасс, Кори и Лейла сразу же уснули, Ноэл растянул над ними палатку, укрывая от палящего солнца.

Нгадзе пришел к Ноэлу сообщить, что идет в заросли травы за пищей. Попросил Ноэла пойти с ним, взяв ружье, чтoбы попытаться добыть мяса, но тот отказался – плохой стрелок. Попросил пойти Селима, турок охотно согласился. Нгадзе, Мбурраи и Селим отправились вместе, пообещав вернуться до наступления сумерек.

Однако солнце уже почти зашло, а их все еще не было.

Ноэл да Нтикима собрали охапки травы для большого костра, который должен был стать маяком для охотников, хотя такой сигнал едва ли был нужен. Ноэл чувствовал – что-то случилось.

Квинтус не будил спящих к ужину, сказав Ноэлу, что опасается за их жизнь, особенно за Кори. Гендва отметил, что их шансы на жизнь были бы меньше, остановись они в океане травы.

Через два часа после прихода ночи Нгадзе и турок, раненный в голову, наконец пришли. Скользящий удар копьем оторвал Селиму часть левого уха, длинную полосу кожи на черепе, пополнив и без того жуткий набор шрамов. Его кремневое ружье исчезло. Нгадзе удалось собрать что-то из съестного, но этого было недостаточно, чтобы уберечь запасы от дальнейшего истощения.

Нгадзе рассказал, что они попали в засаду фулбаи, которые следили за экспедицией несколько дней. Селима ранили сразу – главным для нападающих было захватить ружье. Ибо пытались сопротивляться, звали на помощь, но они ушли слишком далеко от лагеря. Мбурраи прикончили, затем убийцы исчезли с ружьем, только один нападавший был убит.

– Они не вернутся, – сказал Нгадзе. – Конечно, будут пытаться украсть что-нибудь еще, но их маловато для нападения на лагерь.

Квинтус забинтовал Селима под его невнятные проклятия. Гендва дал ему пожевать порошок, от которого должна была уменьшиться боль, но воздействие лекарства не было быстрым.

– Когда закончится степь, фулбаи перестанут нападать на нас, – успокоил всех элеми. – У холмов, где возвышается Логоне, мы будем в безопасности. Но нужно спешить изо всех сил.

Разбудили изнуренных спящих, и они поели немного вместе с Нгадзе и Селимом, но потом Кори опять уснул. Это показалось Ноэлу плохим признаком. Лангуасса и Лейлу мучили боли, они стонали. Кордери сидел рядом, успокаивая, затем уснул. На рассвете он сам почувствовал необходимость в порошке Гендва, но не осмелился попросить, убеждая себя, что это только усталость и нельзя поддаваться лихорадке.

Кори с трудом подняли, убедили принять немного пищи с порошком. Ему стало еще хуже. Ноэлу было больно смотреть на него – так сильно он похудел. Лангуассу и Лейле было лучше, но на пирате с самого начала сказывался возраст.

К обеду прошли двенадцать миль. Лангуасс и Лейла, казалось, чувствовали себя такими же больными, как Кори, который без поддержки больше не мог двигаться. Гендва хотел идти дальше, но Квинтус настоял на остановке. Монах надеялся, что за ночь больным станет лучше, и они смогут больше пройти. Нгадзе, Нтикима, Квинтус и Йоэл по очереди дежурили с ружьем в руках, опасаясь, что фулбаи, догадавшись об их слабости, рискнут напасть.

На следующее утро все изменилось. Кори поднялся, но Ноэл не верил, что тот выдержит еще сутки. Лихорадка у Лангуасса и Лейлы спала, но марш вскоре подорвал их неокрепшие силы. Харматтан дул во всю мощь, принося дым вперемешку с едкой пылью, заставляя прилагать большие усилия, чтобы двигаться вперед. В одиннадцать часов далеко на севере показались длинные столбы дыма от пожара. Они продолжали идти под палящим солнцем, с короткими остановками через каждый час.

Настроение Ноэла совсем упало, степь казалась бесконечной. Жажда и голод мучили. Он чувствовал приближение лихорадки. Хотелось упасть на землю от слабости, но Ноэл видел Гендва и Мсури, идущих впереди, стариковские ноги передвигались, как детали часов, тогда как его мышцы напоминали струны на костях. Мсури, такой же старый, даже не вампир, следовал за элеми без видимых признаков напряжения. Ноэл, крупнее и моложе их, говорил себе с гневом, что может делать то, что делают они. Презирал себя за слабость мертвенно-бледных мышц. Эта решимость была в конечном счете вознаграждена, хотя пожар приблизился на несколько часов раньше, чем они ожидали.