Фёдор Леонов - Секретный пианист Страница 52

                 - Дорогой, свадьба не состоится. Герцог умрет от чумы. Во избежание паники, всю эту грустную историю скроют от непосвященных людей.    

                  После  таких слов супруги колеблюсь не долго,  пишу депешу и отправляю гонца в Петербург. Ответа от царя не последовало, но Шереметьев в Ригу не поехал, а герцог действительно умер. Через месяц мне присваивают звание генерала от инфантерии за безупречную службу царю и отечеству, жалуют большую квартиру в новом городе Санкт-Петербурге.

                  Все больше и больше убеждаюсь в том, что Эльза досталась мне в качестве помощи от Всевышнего. Беспокоит только одно обстоятельство - отсутствие детей, ведь живем  вместе уже три года. Да и родственники в письмах намекают: «Пора бы уже наследниками обзаводиться»…

                  Осторожно завожу разговор с супругой на эту тему.

                  - Дорогая, почему у нас еще нет детей?

 Эльза улыбается и отвечает:

                  -  У нас будет много детей, как минимум восемь. Родятся и мальчики и девочки. Для  этого тебе необходимо чаще бывать дома. Ты постоянно находишься в разъездах.

 Серьезно отвечаю:

                  - Ради этого я постараюсь! 

                  - Не обещайте заранее. Всему свое время, - продолжает Эльза, скоро мы переезжаем в Петербург, вы будете все время рядом. Позже поедем  в Кенигсберг, навестим родителей на Рождество, там все и получится.

                   Успокаиваюсь.  Раз так говорит, значит, знает наверняка. Будет продолжение рода.                   

                 Санкт Петербург   великолепен. Строили его лучшие зодчие, специально выписанные Петром из Европы. Квартира, обставленная новой добротной мебелью, присланной из Голландии, оказывается  недалеко он дворца и адмиралтейства. По широкой Невской перспективе разъезжают нарядные кареты и экипажи с хорошо одетыми дамами и господами. Мрачный Ревель с  отголосками крепостного строя заметно  отличается и не в лучшую сторону. В сравнении с  шикарным Петербургом с его новыми застройками по строгому плану, этот старый город со своим укладом жизни кажется глубокой провинцией.

                Радуюсь переменам в жизни. На первом же балу легко завожу новые знакомства,  по-французски болтаю с дамами, поочередно танцую  с ангажирующими меня кавалерами.  В огромном зале царит атмосфера непринужденности и веселья.

 Внезапно, даме средних лет становится плохо. Вокруг  суетятся слуги, дамы обмахивают ее веерами.  Хозяйка дома распоряжается срочно послать карету за доктором.  Муж сей дамы находится в ужасном волнении, держит супругу за руку и не знает, чем помочь.       

 Подхожу, склоняюсь, над женщиной, пытаюсь понять, что с ней произошло…

 Прошу:

                - Откройте шире окно!

 Затем  делаю  известные только мне  движения руками над головой бледной женщины. Дама открывает глаза.

 Сочувственно говорю:

                 - Дорогая, вам стало плохо от духоты и переедания. Ничего страшного с вами не случится. Возвращайтесь домой и отдыхайте. Доктор не понадобится.

 Все окружающие замирают в удивлении.

                 - Как вы догадались? - спрашивает муж дамы.

                 - Ничего особенного, ответ пришел сам собой. На моей памяти уже бывали такие случаи. Все одинаково происходит в человеческом организме.

                 - Господа, продолжайте отдыхать! - громко и с облегчением объявляет хозяин дома.

                  После этого случая ко мне в квартиру валом валят петербургские дамы со своими вопросами и тайными желаниями. За несколько месяцев, насыщенных постоянными визитами, я устаю. Для себя и мужа времени почти не остается.

                  Близится Рождество. Мы собираемся в Кенигсберг.

                  Дорога от Петербурга до Ревеля  плохая. С божьей помощью  доезжаем  до Эстляндии без приключений. Устаем страшно. Решаем переночевать у себя в поместье. В доме нас встречает хмурый управляющий.

                  - Что произошло? - с беспокойством спрашивает его Фабиан.

                  - Крестьяне в округе бунтуют. Живут  плохо, денег за свою работу получают мало, а у всех дети, семьи. 

                 Фабиан хмурится:

                  - Нашим  крестьянам я плачу больше, чем другие, да и условия, в которых они живут, лучше. Их дома недавно отремонтировали. Чего еще они хотят?

                  - Наши особенно не бунтуют, но соседние их подбивают. Крестьянская солидарность называется. Боюсь, чтобы не подожгли  господские дома.

                 Фабиан хмурится еще больше,  но я нахожу выход из положения:

                  - Прикажите дать крестьянам немного денег,  еще больше зерна и муки  и попросите, чтобы они поделились с соседями. К весне пообещайте выдать семена для огорода. Заставьте управляющего поместьем моего дяди сделать то же самое. Им не за что будет  наказывать своих хозяев. Бунт обойдет наши поместья стороной.

                   Ночью, лежа в постели с супругом,  размышляю вслух:

                  - Фабиан, поместья необходимо продать. Это лишняя обуза, которая не приносит особых денег. Пусть ими занимаются другие. Мы постоянно живем в России, контроля почти нет, управляющий ворует, я чувствую это. У нас будут новые земли. Царь  пожалует  за хорошую службу.

                  - Продать родовые земли? Что скажут родственники? - восклицает Фабиан. Я не отвечаю. После некоторого молчания мой муж спрашивает:

                  - Кому продать и сколько можно выручить за земли и дома?

                  - Предложите своим двоюродным братьям по сходной цене. Они будут довольны. У нас с вами другая жизнь. Ничего обременять и мешать не должно. Решайтесь. Так будет лучше. Деньги пригодятся на другие статьи расходов. Наших будущих детей придется учить за границей.

                   Фабиан обещает  подумать и принять решение в ближайшее время.

 На следующий день мы садимся на корабль и плывем по Балтике до порта Росток, а еще через неделю  приезжаем в Богемию.

                 В Богемии пасмурно, моросит противный мелкий  дождь.  Впервые застаю такую погоду в поместье по приезду.  На душе  необъяснимо тревожно.

 Отто с Каролиной  приветствуют нас. Зная привередливость Фабиана, выделяют  лучшие комнаты в замке.  Слуги распаковывают вещи, я спускаюсь в зал поговорить с Отто. Взволнованный дядя рассказывает о недавнем  происшествии в поместье: