Дом бьющихся сердец - Оливия Вильденштейн Страница 53

Уловив острый блеск клинка, я отступаю на шаг.

– Я услышала громкие голоса. – Катриона вырывает руку из хватки и тоже отступает. – Может, тебе сложно понять, Ифе, но у меня нет когтей, на которые можно положиться, если в наш дом ворвутся недоброжелательные фейри.

– Ты иметь магия, нет?

– Я полукровка. А это значит, что моя магия вполовину слабее, чем у чистокровных фейри. Какая польза от веток и цветов, когда на меня будет нестись огненный шар или поток воды?

– Какая польза от нож против огненный шар или вода? – возражает Ифе.

Вопрос логичный, но и Катриона рассуждает здраво. Я понимаю ее потребность держать при себе что-то острое.

– Можешь положить этот нож на место, Катриона. В дом Энтони не вторгались никакие недоброжелательные фейри.

– Тогда кто кричал?

– Никто. – От резкости моего ответа она вскидывает бровь. – Просто мы с Энтони не сошлись во мнениях.

– Хорошо. Не из-за ваших разногласий, а что мы все в безопасности. – Ее рука виснет вдоль тела, словно нож внезапно стал весить тонну.

Несколько мгновений никто не двигается с места и не произносит ни слова. Наконец густую тишину прорезает голос Ифе:

– Лучше положить нож, пока не ранить кто-то.

– По-твоему, я насколько неуклюжая?

Я решаю разрядить обстановку:

– Ты случайно не знаешь, где погреб?

– Знаю, но нам туда нельзя.

– Кто сказал?

– Джиана и Энтони.

– Боятся, что мы выпьем все их вино?

Катриона фыркает.

– За этой бронированной дверью не только бутылки с вином, микара.

– А что еще?

– Думаешь, они мне рассказали?

Я смотрю в сторону лестницы, раздумывая, стоит ли разыскать Энтони или Джиану и прямо спросить, что находится за дверью. Кто из них с большей вероятностью скажет мне правду без использования соли? Я хочу заслужить их доверие, а не вырывать секреты силой.

– На кухне есть вино, если нужно. – Катриона переводит взгляд на Ифе. – Я как раз собиралась туда, чтобы положить нож.

– Показывай дорогу.

Я следую за ней, как и Ифе, хотя мой вороний страж выглядит так, будто предпочла бы съесть червяка. Впрочем, возможно, она даже любит червей.

Невольно я морщу нос. Тут Ифе шепчет мне на ухо:

– Осторожно, Фэллон. Она вести себя подозрительно.

Я киваю.

– Буду осторожна.

Наконец мы в помещении, где пол выложен кремовой плиткой, а вдоль стен оборудованны массивные закоптившиеися камины. На высокой полке выстроились медные горшки всех форм и размеров, мерцающие оранжевым в приглушенном свете лампы. На кухне царит порядок – овощи уложены в плетеные корзинки, в металлической сетке лежит гора яиц, сырные головки завернуты в ткань, а склянки с маслом и специями выстроились в аккуратные ряды.

Если бы только Дефне и Марчелло видели эту кухню… они бы влюбились.

Хлопок пробки возвращает мой взгляд к Катрионе.

– От чего в тебе проснулась жажда? – Она наливает два бокала. – От разговора с моряком?

Ифе берет один из бокалов и пробует напиток, прежде чем передать мне.

– Что-то в этом роде, – бормочу я.

– За что пьем?

– За то, чтобы мужчины не совали носы в наши жизни.

Она вздыхает – глубоко и протяжно.

– Какое несбыточное желание.

– В царстве Лора и в Неббе у женщин есть свобода выбора. Данте рано или поздно последует по их стопам. Верно?

– После всех его поступков удивительно, что ты все еще хоть немного уважаешь младшего Реджио.

– Ты слышала? – Кто из моих друзей нарушил сделку с Данте?

– Да. Берил любит посплетничать.

– Берил? – Я давлюсь вином. Катриона заправляет золотистую прядь за ухо. Все еще кашляя, опускаю бокал. – Берил знает?

Складка прорезает пространство между изящными бровями.

– Вообще-то она там была.

В груди расползается жар. Берил определенно не было рядом, когда Данте заключил сделку с Лором, предметом которой было убийство его брата. Если только не пряталась за каким-нибудь камнем, но, насколько мне помнится, Берил куртизанка, а не шпионка.

Катриона наклоняет голову.

– Почему у меня такое чувство, будто мы говорим о разном?

Потому что так и есть, Катриона…

– Что Берил рассказала тебе о Данте? – спрашиваю я.

Катриона разглядывает пузырьки, лопающиеся на поверхности вина.

– Забудь.

Но я не могу забыть.

– Прошу, расскажи.

Она вздыхает.

– Скорее не рассказала, а сделала. – Я совершенно сбита с толку, и это наверняка заметно, потому что она добавляет: – Мы, куртизанки, не можем позволить себе отказать членам королевской семьи. Слишком прибыльный заказ.

– Она с ним спала?

Катриона наблюдает за моей реакцией, ее милый ротик кривится от жалости.

– Реджио получают все, что пожелают.

– И он пожелал Берил?

– Он также пожелал тебя.

Сердце в груди словно превращается в камень.

– Он сказал, что между ними никогда ничего не было.

Она подносит бокал ко рту и медленно делает глоток.

– Что именно происходить? – Растерянный взгляд Ифе обжигает мне щеку.

– Что было, то прошло.

Мне бы закрыть тему, но я хочу узнать, насколько именно оказалась ложной моя первая любовь.

– Данте ее позвал или Марко отправил ее брату? – спрашиваю я. Катриона выдыхает мое имя, но я резко обрываю ее: – Просто скажи.

– Данте велел Таво привести к нему Берил на остров бараков. Однажды он послал за мной, но я знала, что ты им очарована, поэтому притворилась, что занята.

Я больше не влюблена в этого фейри, тем не менее сердце разбивается вдребезги.

– По ее словам, он ужасный любовник, но нам, куртизанкам, платят за то, чтобы ублажать эгоистичные прихоти клиентов, нам не важно, насколько он плох или хорош. – Она бросает взгляд на Ифе, словно хочет что-то добавить, но при ней не решается. Все же говорит: – Полагаю, тебе было важно.

– Ты знаешь? – Мой глухой голос рикошетом отдается от кафеля.

– Ты ходила в его палатку средь бела дня, микара. Весь Люче знает.

От моего сердцебиения колышется платье.

Какую же ошибку я допустила!

Как же я ошиблась в Данте…

Опрокинув в себя остатки вина, несу бокал к раковине, наполненной водой, которую, должно быть, очистил Риччио, поскольку она прозрачная. Полоскаю бокал, затем ставлю вверх дном на сушилку и наблюдаю, как по стенкам медленно стекают капли.

– Спасибо за вино. – Я заглядываю Катрионе в глаза. Мне стыдно, но не за совершенную ошибку, а за то, что мужчина, который для меня ничего не значит, и для которого я, очевидно, никогда ничего не значила, все еще так на меня влияет.

Я возвращаюсь в свою спальню с Ифе на хвосте. К счастью, она не пытается со мной заговорить. Даже не желает мне спокойной ночи, когда я закрываю двери и меняю розовое дневное платье на