Питер Джеймс - Зона теней Страница 53

– Она появлялась и раньше. В вашей гостиной. Девушка по имени Кэрри, с которой встречался Фабиан.

Форд кивнул:

– А этот мужчина, утверждавший, что он отец Фабиана? – Он в упор посмотрел на Алекс. – Что-то вроде Джона Босли. Я не понял, почему он появился, но порой случается, что возникают такие скандалисты.

У Алекс снова запылало лицо.

– Доводилось ли вам сталкиваться с душами, – сказала она, – которые хотят вернуться?

– В человеческий облик?

Она кивнула.

– Вы имеете в виду обладание?

– Я не уверена, как это называется. Но кто-то хочет вернуться, потому что у него тут остались неоконченные дела.

Форд посмотрел на часы.

– Многие души чувствуют после смерти растерянность, особенно те, кто ощущает сильное земное притяжение; часто они даже не осознают, что мертвы; лишь когда они пытаются заговорить с теми, кого любили, со своими друзьями, они выясняют, что никто их не видит, никто не слышит, – и вот тогда только они начинают осознавать, что случилось. До этого многие из них пытаются вести себя как и раньше, занимаются какими-то делами, воображая, что все идет так, как было до их ухода.

– И кому-нибудь это удается? – спросила она.

– Продолжать свои дела?

Она кивнула.

– Да.

– И как они это делают?

– Они используют физическое тело и мозг кого-нибудь из живущих. Овладевают кем-то и… становятся хозяевами тела. Вот что мы называем состоянием обладания. – Он улыбнулся. – Есть документальные свидетельства, как души продолжают заниматься своими делами, используя живых людей. Такие случаи зафиксированы в среде хирургов, художников… и композиторов. Моцарт, как известно, стал сочинять великолепную музыку в возрасте четырех лет; можно предположить, что он находился под влиянием души какого-то композитора.

– А как насчет зла?

– Взять Гитлера, – сказал Форд. – Прямых доказательств нет, но есть много свидетельств, что Гитлер и несколько других членов из руководства Третьего рейха находились под влиянием злых сил, которые и руководили их действиями.

– Во время нашей первой встречи вы сказали, что Фабиан хочет вернуться. Именно это вы и имели в виду? То, что у него остались неоконченные дела?

Внезапно Форд занервничал. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. И она подумала, что этот вопрос ему просто не по зубам.

– Неоконченные дела?

– Да.

Форд улыбнулся.

– Какого рода дела, по вашему мнению?

Алекс опустила глаза.

– Мне кажется столь странным говорить о нем, словно бы он… – Она резко встала, пересекла комнату и стряхнула пепел сигареты в корзину для мусора.

– Словно бы он по-прежнему жив?

Она кивнула.

Форд загадочно улыбнулся:

– Вы женщина с высоким уровнем чувствительности, может даже чрезмерным.

– Что, черт побери, вы хотите сказать?

Форд покачал головой и снова улыбнулся.

– Я не понимаю.

– Мне кажется, придет день, когда вы поймете. – Его лицо потемнело, и она снова почувствовала неловкость. – Я думаю, мы должны снова собрать круг, в следующий четверг.

– Нет.

– Это очень важно… для вашего сына.

– Я считаю этот опыт слишком пугающим.

– Только в первый раз. И нам еще ничего не удалось достичь. – Он встревоженно обвел взглядом комнату. – Потом вы почувствуете себя куда лучше.

– Не могу себе представить, что можно чувствовать себя лучше.

– Можно, – решительно сказал он, – но только если вокруг вас не будут витать души. Когда мы поможем его душе, вот тогда вы обретете мир и начнется исцеление.

– Вы не думаете, что, возможно, я коснулась вещей, которые лучше было бы оставить в покое?

– Вы должны думать о своем сыне.

Она пристально смотрела на Форда, пытаясь понять, что кроется за его словами. Кто он – жулик, как предполагал Дэвид? А может, она подпала под влияние гипноза и все себе вообразила? Но ведь она совершенно четко и ясно слышала голоса. И все же какие-то сомнения остались. Ведь нельзя не учитывать, что в интересах Форда и дальше продолжать раскручивать это дело, чтобы обеспечивать работой своих странных спутников с их золотыми серьгами и большими ногтями.

– Но, кроме того, я должна подумать и о своем муже.

– Потому что он столь скептически настроен?

– Есть и иная причина. – Она прошлась по комнате, опять села. – Тот мужчина, который утверждал, что он отец Фабиана…

– Та случайная душа?

Алекс покачала головой:

– Нет, не такая уж она случайная. – Она помолчала. – Дэвид – не отец Фабиана.

Форд внимательно посмотрел на нее и, опустив глаза, стал изучать собственные безукоризненные ногти. Что-то его волнует, подумала она. Это открытие должно было все прояснить для него, но похоже, оно лишь ухудшило состояние дел.

– Значит, этот Босли… или как там его звали? – спросил он.

– Я не знаю, кто именно.

Форд как-то странно посмотрел на нее, и она смущенно улыбнулась.

– Я не то имела в виду, – сказала она. – Мы не могли иметь детей. – Она поймала себя на том, что краснеет. – Понимаете, в сперме моего мужа было слишком мало сперматозоидов.

– И вы обратились к услугам донора?

– Не в полном смысле слова… ну, что-то вроде. – Она перевела дыхание и глубоко затянулась. – Я не хотела прибегать к искусственному осеменению… чья-то чужая сперма… я хотела ребенка от Дэвида. Мы связались со специалистом, который в то время экспериментировал в этой области, смешивал сперму какого-нибудь мужа со спермой донора, высокоактивной спермой, как они называли ее. – Алекс грустно улыбнулась. – Таким образом, никогда нельзя было установить, от кого вы зачали – то ли от мужа, то ли… – Она замолчала.

– И теперь вы думаете, что…

Она покраснела.

– Дэвид никогда не сомневался, что Фабиан его сын, и слава богу. Но я-то всегда знала, что это не так.

– Каким образом?

Она еще гуще залилась краской.

– Ничего не получилось. Специалист объяснил мне, что, по его мнению, сперма Дэвида слишком агрессивна – я толком не поняла, – что у нее какой-то не такой химический состав. И я попросила специалиста помочь мне, не ставя Дэвида в известность.

Форд кивнул.

– Понимаете ли, генная наследственность играет очень важную роль в потустороннем мире, – сказал он. – Это макет характера, личности. Мы знаем, насколько они существенны для физического и психического облика человека, они определяют и контролируют все; я считаю, что гены столь же важны и при бесплотном существовании.

– То есть мы забираем с собой все свои гены?

– По крайней мере, ту часть, которая определяет черты нашей личности.