Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову Страница 53

На наше счастье, на двери сохранился довольно массивный засов, а внутри оказалось достаточно хлама, чтобы еще и привалить ее для надежности. Только забаррикадировавшись как следует, мы смогли перевести дух. Но ненадолго.

Скоро в дверь начали ломиться. Под тяжелыми ударами она трещала, хрустела и стонала. Машка и дядь Саша переглянулись и, отталкивая друг друга, бросились вверх по лестнице на второй этаж. Я, чувствуя себя совершенно измочаленным, поплелся следом. На втором этаже были узкие, высоченные окна–бойницы. Машка высунулась из одного, а дядь Саша из другого и попытались одиночными выстрелами отогнать нечисть от дверей. Я тоже высунулся, чтобы посмотреть, но мешать людям не стал. Не такой я хороший стрелок, как эти двое, только шорох лишний своей пальбой наведу.

Сначала мы надеялись, что, потеряв сколько–то своих, мертвяки отступятся. Но не тут–то было. Твари продолжали упорно лезть и лезть напролом, пока Маша с дядь Сашей, в два ствола, не настреляли их столько, что двери оказались в прямом смысле завалены телами. Только тогда появилась возможность расслабиться. Трупаки ходили кругами, смотрели на нас вытекшими глазами, по временам утробно взрыкивали, но сделать ничего не могли.

– Нужно дождаться полудня, – сказал дядь Саша, закуривая очередную «родопину». – В полдень солнце высоко стоит, печет. Они от этого себя плохо чувствуют. Уползут куда–нибудь в тень, тогда можно будет выйти. Дойдем до экспериментального корпуса, там посмотрим.

– Но, товарищ Александр Александрович, – вмешался Николай. – Мы же не осмотрели до конца еще первый корпус!

– Первый–то, может, и не осмотрели, но вы видели, сколько там было этой нечисти? Я уверен – до утра он бы не дожил в такой компании. Так что, товарищи, – обратился он уже ко всем, – перезаряжайтесь, считайте патроны и отдыхать. А кто–нибудь один пусть дежурит у окна, по очереди. – Он посмотрел на часы – Полдень через час.

Дядь Саша взял на себя первую вахту, Николай с Борей остались на втором этаже. Сели на полу, отдыхать и пересчитывать патроны.

А я пошел на третий посмотреть, что там интересного. Большую часть третьего этажа занимала, естественно, бочка для воды, только по самому краю оставался узкий проход. Кто–то, судя по всему, еще в бытность Территории секретным институтом, устроил здесь склад ненужных вещей, который так и забыли вывезти. Стояли тут какие–то разобранные столы, с трудом втиснутые в узкий проход шкафы, валялся прочий прогнивший хлам. Мой взгляд зацепился за торчащий из неплотно закрытого ящика стола уголок кожаной папки. Любопытно. Может быть, тут сохранились какие–нибудь бумаги? Ведь чем занимался институт в годы своей работы, доподлинно не знает, наверное, даже Сан Саныч, хоть он тут и работал какое–то время. То ли истопником, то ли вахтером.

Я протиснулся к столу и вытянул папку из ящика.

Когда–то очень хорошая и, по всей видимости, дорогая папка за двадцать лет пришла в негодность от сырости. Кожа прогнила в некоторых местах до дыр. Тесемочки, которыми завязывалась папка, тоже истлели, и одна оторвалась. Содержимое сильно пострадало, но, кажется, кое–что разобрать на ветхих листах еще можно. Я поспешил вниз, поближе к свету.

– Что это ты там выкопал? – Маша обратила внимание на мою находку.

– Да вот, папка какая–то, с документами. – Я поднес папку к окну и раскрыл. – Интересно же. Вдруг тут написано, чем Территория занималась?

– Да черта с два тебе там будет написано. Они ж сами небось не знали, что делают.

– Ага, – вставил свое веское слово Борька, – у меня тесть в сорок восьмом тут работал поваром. Так он вообще ничего не знает. Говорил только, что зэков сюда свозили немерено, а обратно никого не увозили.

Слушая Борькины откровения вполуха, я разглядывал заплывшие плесенью страницы. На одной явно проглядывала печать «сов. секретно» в углу, на другой – гербовая.

– А еще тесть рассказывал, что сюда однажды сам товарищ Берия приезжал. Неофициально.

– Да ладно, брешет твой тесть! – Машка оживилась. – Не может такого быть: если б в нашу глушь товарищ Берия приезжал, все бы знали!..

– Я ж говорю, неофициально приезжал, без помпы. Тесть ему чанахи готовил. Для этого даже специального барана вместе с Берией привезли.

– Брешешь, Борька, ой брешешь! Барана ему специального. Да с любым чиновником такого уровня столько баранов ездит, что уж как–нибудь и без твоего тестя с чанахами справились бы.

– Зря ты так, – обиделся Боря за родственника. – Чанахи мой тесть замечательные делает. Хочешь, приходи в гости, как все закончится, он тебя угостит.

Слушая вполуха эту беседу и редкие выстрелы дядь Сани, отгоняющего особо ретивых мертвяков от дверей, я нашел наконец страницу, на которой можно было прочитать заголовок.

– Ордена Трудового Красного Знамени, – начал я зачитывать вслух, – ээээ… далее неразборчиво, институт личного бессмертия вождя. Ни больше ни меньше.

Машка потянулась и встала:

– Вот так вот. То–то я и гляжу, личного бессмертия кругом хоть отбавляй. Шилов, давай я тебя подменю, отдохни чуток! Вредно так напрягаться.

Тот не стал спорить, уступил свою огневую позицию. Закурил. Я посмотрел на него.

– Дядь Саня, а ты знал, чем Территория занималась?

– Да были всякие слухи, – он пожал плечами. – Поговаривали и об этом. У нас же народ такой: только дай языками почесать. Что здесь опыты над зэками ставили – так то ни для кого не секрет. Потому и свернули все спешным порядком в пятьдесят четвертом. Никто после Сталина не хотел ответственность на себя брать. А ну как мировая общественность узнает? А что до личного бессмертия, даже и не знаю. Может, так и есть, а может, это смежник какой. Что за бумага–то? Там не написано?

– Неразборчиво. Приказ вроде.

Тут вмешался Николай:

– Товарищи! Я, конечно, все понимаю. И сталинскую тиранию мы уже решением съезда осудили, и культ личности развенчали… Но гриф «сов. секретно» с информации еще не снят, так что я бы попросил вас воздержаться…

– Тихо! – внезапно шикнула Машка, вскинув левую руку. Мы все замолчали. – Слышите?

Сначала ничего слышно не было, но через некоторое время сквозь взрыкивание и топанье трупаков под окнами до нас донесся очень странный и подозрительно знакомый звук.

– Эт–то еще что такое? – недоуменно протянул Николай.

Звук повторился, на этот раз ближе. Кажется, он шел со стороны экспериментального корпуса. Мы все бросились к окнам, выходящим на ту сторону. Звук повторился снова, и теперь его можно было уже разобрать без проблем.

– Пионерский горн? – В Борином голосе слышалось такое же точно недоумение, какое испытывал и я сам, и наверняка остальные тоже.