Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий Страница 54

– Думаю, что черт его знает, – ответил он. – Другого выхода все равно нет.

– А эта штуковина не взорвется?

– Не должна вроде…

– А если взорвется? – не отставала она.

– Когда взорвется, никаких если уже не будет, – мужественно сказал он. В голове возник старый анекдот про эбонитовую палочку, но вспоминать его вслух Саша не стал.

Але было не до юмора. Она явно боялась. В принципе приятно, когда любимая женщина за тебя боится… Саша еще раз критически глянул на пулемет. Его ржавый вид, конечно, не внушал доверия. Хотя внутренности были на первый взгляд в порядке.

В конструкции он разобрался быстро. Неожиданно помогла Алька. Федор, оказывается, увлекался огнестрельным оружием и собирал соответствующую литературу, сведениями из которой щедро делился с женой. Рефлексирующие, не уверенные в себе мужчины любят оружие особенно трепетно, это давно замечено, не преминул он кольнуть отсутствующего мужа, но жена эту тему не поддержала.

В маркированных ящиках оказались патроны. Длинные и тяжелые, явно запредельно-бронебойного калибра, они были уже снаряжены в круглые, тяжелые диски. Только ставь и стреляй.

А еще что делать? Как выбираться на волю? Вручную долбить метровую бетонную амбразуру, расширяя ее до конфигурации человеческого тела? Занятие на ближайший год, не меньше. Снова пускаться в путь по темным извилистым коридорам хотелось еще меньше…

«С крупнокалиберным пулеметом можно творить чудеса, – уверял его несколько лет назад вольный, как ветер, казак, воевавший в Абхазии из любви к искусству. – Дай мне крупнокалиберный пулемет, и я переверну весь мир». Казак был лихой, плюгавый и вечно пьяный. На великого грека никак не тянул, хотя точка опоры ему бы в этой жизни не помешала, слишком уж был бесшабашный. Но, как рассказывали, пулеметчик – от Господа Бога, творил со своей машинкой настоящие чудеса, выковыривая грузинские подразделения из самых надежных укрытий.

Теперь пришла пора подтвердить его теорию собственной практикой. Зарядив оружие и прогнав личный состав куда подальше в укрытие, Саша не без душевного трепета взялся за спусковой крючок. Мысленно перекрестился и надавил.

Эффект получился потрясающий. Длинная, тяжелая очередь громыхнула в бункере, как прелюдия к концу света. Уши заложило от грохота, пороховая гарь ударила в ноздри, рикошет протяжно взвизгнул над головой. Оружие забилось в руках, как живое, непокорное существо, отбрасывая горячие желтые гильзы… В перекрестье прицела Саша видел, как крошится, разлетается бетон амбразуры, но мало еще, пока – мало, еще, еще…

Сашка-пулеметчик!

Мы! Красная! Кавалерия! Бей белых, пока не покраснеют! Бей красных, пока не побелеют!

Наверное, он это орал, наверняка орал что-то, но сам не слышал себя…

Когда кончились патроны и пулемет смолк, тишина оглушила. И только потом он услышал, скорее почувствовал, Алькин визг. Кинувшись к ней, Саша увидел жуткую картину. Красавица, спрятавшись за толстыми перекрытиями входа, была в безопасности от его лихой стрельбы. Опасность пришла с другой стороны. По коридору, из зловещего полумрака плотным строем выдвигались механические пауки. Ростом существенно ниже того, первого, конструкцией – еще причудливее, они грозно шевелили членистыми конечностями, шелестели и скрежетали, как железный лес. Дикая картина, абсолютно сюрреалистическая картина, если смотреть. Впрочем, смотреть как раз было некогда…

Не остыв от своей односторонней войны за свободу, Саша не испугался. Сразу, очень быстро, холодно и рассудительно, как боевой компьютер, получивший очередную вводную, он сообразил, что развернуть пулемет уже не успеет. Зато автомат есть, автомат под руками, куда ж он денется, надежный и проверенный, как лопата, товарищ и господин Калашников…

Одним быстрым, непрекращающимся движением Саша втолкнул Альку внутрь бункера, схватил автомат с пола и открыл огонь. Автоматная очередь была пожиже, но паукам ее хватило – полетели осколки и сочленения, понеслись клочки по закоулочкам…

Сколько продолжался этот бой с пауками? Потом ни он, ни Алька так и не смогли сообразить. Он помнил, что стрелял сначала из автомата. Когда те отхлынули, переминаясь на своих металлических лапах, словно недоумевая, Саша и Аля быстро и на удивление слаженно развернули и подтащили к выходу пулемет. Это была уже почти победа, Курская дуга, выгибающаяся в направлении главного удара! Крупнокалиберная очередь показала этим ползучим и механизированным, где раки зимуют и куда Макар телят не гонял. Бронебойная, крупнокалиберная мощь рассыпала механизмы не просто на осколки – на брызги, кроша и уродуя все подряд…

Мы! Красная! Кавалерия!..

Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Наползающие пауки застыли и больше не шевелились. А они увидели, точнее, услышали людей.

– Эй, журналист, не стреляй! – кричал из-за угла смутно знакомый голос.

– Санек, кончай воевать! Перекури немного!

Кричали, видимо, уже давно. Просто он не сразу услышал.

– Что? – откликнулся Саша, напряженно гадая, кто бы это мог быть.

– Что-что! Воевать кончай! Перемирие!

– Да угомонись! Наши победили уже! – подхватил второй голос.

Он узнал наконец.

Петр и Павел? Апостолы бога войны? Они-то откуда здесь взялись?

Это действительно были они. Шли по тоннелю ему навстречу, подсвечивая себе не большими, но яркими фонариками. Небрежно пинали механических пауков, подворачивающихся под ноги. И те покорно отползали, суетливо шевеля лапами-сочленениями.

А кто вообще решил, что пауки страшные? Просто нелепые какие-то…

Саша стоял и смотрел, как они приближаются. Спецназовцы от геологии были все так же увешаны оружием. Даже в полумраке тоннеля было видно, как осунулись и заострились лица. Голова Петра перевязана грязным бинтом. У Павла виднелась повязка на левой руке. Но держались они по-прежнему уверенно, с бывалой небрежностью профессионалов, привыкших атаковать огонь, воды и медные трубы хоть – в лоб, хоть – через задний проход.

– Здорово, Санек! Как живешь-можешь?! Ирка! Привет! Ты тоже выходи! – балагурил издалека веселый Павел. – Чего прятаться? Война закончилась на сегодня!

– Я не Ирка, я – Аля, – сказала красавица, появляясь из-за Сашиной спины и машинально поправляя растрепавшиеся волосы.

Павел восхищенно присвистнул.

– Уже с другой? Ну ты даешь, журналист! – покрутил головой строгий Петр.

– Наш человек! – подтвердил Павел, завистливо прищелкивая языком…

Глава 10

 – Ну и что все это значит? – спросила Аля.

Именно такой вопрос Саша и собирался задать, если бы красавица его не опередила.