Александр Мироненко - Осколки Нации Страница 54

Впереди виделась небольшая ограда из обсыпавшегося от времени кирпича. Проводник повёл их вдоль ограды, обходя по широкой дуге высокую арку с распахнутыми настежь металлическими воротами. За аркой простилался ухоженного вида луг с множеством каменных памятников и деревянных крестов. Вся плошать была усеяна небольшими холмиками поросшими цветами и травой. И хотя всё здесь выглядело диким и запущенным, однако герой уловил некий след постоянного присутствия человека.

Неподалёку возле арки герой рассмотрел сгорбленный силуэт старушки. Рядом с ней во всю орудуя лопатами, рыли яму два изгоя. Свежевырытая могила бы почти готова, и только ели слышная молитва, доносящаяся с уст старушки, нарушала тишину погоста.

Дорога хитро запетляла дальше. Взобравшись на холм, он оглянулся назад и увидел, насколько огромным было кладбище. Оно тянулось на многие километры, пестря гранитовыми памятниками и установленными подле них лавочками. Повернувшись к охотникам, изгой произнёс, убого коверкая и ломая слова:

— Дальше сами пойдёте. Немного правей берите от развалин у нас там всё заминировано, а дальше вы дорогу знаете. Через лес, через плошать и вскоре будете у себя в селе.

— Ваши не тронут? — Поинтересовался Шрам.

Изгой обернулся к людям спиной и зашагал к кладбищу, напоследок бросив:

— Не тронут, на сей раз…

Необъяснимая тревога и чувство вины закралось в душу Давида. Напоследок обернувшись в сторону кладбища, он увидел, как двое изгоев помогли старушке опуститься в свежо вырытую могилу, и взялись за цевьё рыжий. Отвернувшись чтобы не видеть этого, герой заспешил за быстро удаляющимися товарищами.

Солнце показалось из-за хмурых туч, прогревая промокшую землю, и высушивая грязь своими лучами. Дышать стало легко, а жить хорошо. Путники всё дальше удалялись прочь от владений изгоев, когда до ушей Давида донёсся одинокий звук выстрела.

Добравшись до Зори без приключений, Давид готов был упасть от усталости прямо возле ворот. Ели переставляя ноги, они прошли по узкой улочке и расположились в избе Шрама.

Зоря представляла из себя небольшое село, обнесённое высоким частоколом из свежо срубленных сосен. Частокол был закреплён массивными распорками, а над крепко сколоченными воротами возвышались две смотровые вышки, укомплектованные прожекторами.

Первое впечатление, которое произвело на него это поселение, было негативным. Кучи коровьего навоза, раскиданные под частоколом. Кругом, царила грязь и сырость. Выглянувшее солнышко картину не исправило. Вонь от куч навоза стояла неописуемая, повсюду сновали огромные, громко жужжащие зелёные мухи. Ноги по щиколотку утопали в грязи.

К ним навстречу, пытаясь преодолеть глубокую от грязи колею, двигалась дряхлая телега, запряжённая костлявой лошадью. Старенький мужичок погонял клячу выломанной хворостиной, та всякий раз трясла головой и делала вид, что вот-вот пойдёт в лихой галоп. За телегой шло небольшое стадо тощих коров. Бойкая девчушка лет шестнадцати принялась ругаться с погончиком из-за коровы. Та упорно преградила одну единственную узкую улочку и не поддавалась на крики и уговоры со стороны людей.

Избушка у Шрама была как две капли похожа на все остальные в селе. Видать Зоря построилась недавно, и жители не особо заморачивались по поводу красоты, делая основную ставку на крепость и надёжность. Избушка была сложена из толстых брёвен лиственницы, залепленных на стыках мхом и глинной. Деревянная крыша, украшенная незатейливым коньком, да маленькое окошко с надёжными ставнями вот, пожалуй, и всё.

Как оказалось, большинство жителей сейчас были заняты огородом, располагавшимся с другой стороны Зори. Всем в этой общине, от мала до велика приходилось вносить свой вклад в жизнь села. Малыши пасли скот. Коров, овец, имелась даже с десяток свиней. Старики плели, и вязали обувку, одежду. Вся молодёжь с утра и до ночи обрабатывала обширные угодья.

Также в зоре была особая каста охотников, которые выполняли не только обязанности добытчиков дичи, но парой выступали зашитой и опорой села. Старшим же среди охотников значился Радомир, а по-простому Радик. Этот пост ему довелось занять ещё в раннем юношестве, когда он в одиночку выследил нападающую на деревенский скот стаю диких собак, и умело расправился с ними. Уже много лет Шрам занимал эту должность, с каждым годом становясь всё более опытней и дальновидней. Односельчане уважали его, и не раз обращались к нему за помощью или просто за советом.

Лучи солнца проходили сквозь тусклое окошко избы. Герой скинул вещмешок и сразу же изнутри поскреблись. Выпустив медвежонка, Давид с разрешения Шрама плюхнулся на жёсткую деревянную лавочку, и тут же вырубился. Привёл его в чувство бодрящий пинок отчима.

— Чего развалился? Шуруй за водой! Мне что ли вёдра таскать?!

В избе царил полумрак, с дико пляшущими по стенам тенями. На столе стояла потрёпанного вида керосиновая лампа, скупо освещавшая сидящих, за столом Шрама и отчима. У небольшой криво сложенной печи хлопотала Мариам. Она приветливо улыбнулась Давиду и поставила на стол парующий котёл с кашей. Выругавшись про себя, герой поднялся с лавки и захватив с собой два стоящих у входа ведра вышел на улицу.

На удивление Семёныч дал ему проспать довольно долго, так как солнце давно уже зашло, а над головой изогнутым чёрным куполом нависало ночное небо. Ночь была тёмной, не луны не звёзд не было видно за заполонившими небо облаками.

— Куда идти то? — Запоздало спросил Давид как его кто-то подёргал за штанину.

Опустив взгляд вниз, герой увидел полуживое создание, от которого жутко штормило брагой и блевотой. Присмотревшись внимательнее, он различил в этом валявшемся на земле человеке немого охотника. Тот лишь выразительно промычав, указал грязным пальцем в сторону полей, и тут же вырубился.

Взяв указанный ему курс, Давид принялся петлять между домами отбиваясь от лающих на него мелких дворняг. Дворняги проводили его аж до края села. Здесь заканчивался частокол и небольшая тропинка, хитро петляя, уходила вниз к одиноко стоявшим ивам.

Подгоняемый неизвестной силой герой спускался всё ниже и ниже к ивам, набирая всё большие обороты. В конце — концов, он уже бежал не в силах остановиться, смешно размахивая вёдрами. Скользкая после дождя глина предательски осыпалась под ногами, и он с разбегу влетел в низкорослый кустарник, больно ударившись головой об ствол дерева.

Громко чертыхнувшись, Давид потёр ссадину на лбу, благо вёдра уцелели. В паре метров от него, журчал, пробиваясь сквозь толщь земли родник. Ивы печально склонили свои ветви на образовавшимся небольшим бассейном.