Георгий Зотов - Череп Субботы Страница 55

Каледин прочитал короткую молитву – в основном там содержались слова благодарности Богу всемогущему, что ему повезло не родиться женщиной.

– Нет, – безразлично произнес он. – Пожалуйста, ужинай без меня.

– Что-то не так? – встревожилась Алиса.

– Да, – благожелательно ответил Федор. – Причем все сразу.

Отключив телефон, Каледин грустно подумал: ему не хватает последнего подтверждения собственной догадке. Маленькая строчка черным шрифтом, в скобочках… увиденная в досье, добытом с помощью захмелевшего Кропоткина. Да, все ясно и без нее, но… это соберет полную схему в голове, словно конструктор «лего». Пожалуй, вот т у д а он и поедет.

Прямо сейчас.

Troisieme partie:

САМЕДИ

Те, кто правит этой ночью, – сделают, как хочешь ты.

Мы царствуем давно над миром, танцуя в сумрачной тени…

Глава первая

Хунфор

(Та самая хiжина, окрестности Гонаива)

…Боли опять не было – стабильное состояние. Червинская подумала: она уже начала привыкать к тому, что ее нет. Однако когда из твоего тела щипцами вытаскивают раздробленные кости – рассуждая логически, это должно быть больно. У нее сохранились смутные воспоминания о боли… наверное, что-то неприятное. Елена безучастно смотрела, как пахнущие специями черные руки старухи доставали из-под кожи осколки костей. Червинская терзалась необъяснимым чувством, сидя бок о бок с Мари-Клер – как ребенок, после долгого перерыва увидевший мать. Радость, восторг и желание ласки. Вероятно, так оно и есть. Старуха-негритянка – первое человеческое существо, которое она увидела, очнувшись от сна. Девушка испытывала к ней даже большее доверие, чем к связному — они с Мари-Клер связаны друг с другом невидимой нитью. Женщины общались на английском – французский старухи был похож на орлиный клекот, в нем присутствовала куча незнакомых и откровенно чужих слов.

Мари-Клер воткнула толстую иглу в кожу – она дернула нить, стягивая края разреза, смочила ее слюной. Грубо получается, но что поделаешь, раны зомби никогда не заживают… Деточка, ты уже никогда не будешь такой красивой, со стежками суровой нитки и грубыми шрамами на коже. Хорошо, что пули не задели твое лицо – на теле, покрытом одеждой, это незаметно. Раздеваться для любви вряд ли придется – из мирских радостей зомби интересует только еда: сладкий взбитый мусс из свежих мозгов и крови. Живым трупам знакомо возбуждение, но они не занимаются сексом – их туловище мертво, а лоа разврата предпочитают вселяться в живые тела. Исключение – барон Суббота… но он такой один.

Земля в хунфоре вся в брызгах алой крови – перед операцией она зарезала сразу двух кур, разломила на куски связку бананов. Согласно вуду, жизненная энергия есть не только у живых существ, но и у фруктов… хотя жертвоприношением огурцов от лоа вряд ли отделаешься. Они любят сладкое, то есть кровь. Старуха плеснула Червинской в стакан «барбанкур» – та послушно опрокинула в рот терпкую жидкость. Ром – это кровь зомби, содержание их жил, о чем молчат в фильмах ужасов. Без заговоренного «барбанкура», с заклятием от мамбо и жгучим красным перцем внутри – они почти не работают, передвигаются скучно, как осенние мухи… Лоа, упивающиеся алкоголем, – внутренний моторчик живых трупов. И не простые лоа, особенные… их зовут кальфу, страшные духи ночи, по сути своей – демоны… Отвечающие за злые помыслы в голове зомби, его вечный голод и жажду убийств. Новая кость, щелкнув, встала на место в спине девушки – Мари-Клер запела заклинание на тягучем, как мед, креольском диалекте, том, что смешал французские, испанские и африканские слова из языка йоруба. Червинская повернулась.

– Я видела бокора на кладбище, – сказала она. – Кто этот старик, мадам?

Старуха весело ощерилась черными зубами.

– У нас не встретишь молодого колдуна. – Глаза Мари-Клер проливали на девушку зеленое пламя. – В жрецы посвящают после тридцати, а когда уж пройдешь все шесть уровней… Каждый жрец обязан знать черную магию, даже если он служит Бон Дье – доброму богу, отрицающему ритуалы конго. Это что-то вроде вашего Христа, и, возможно, образ повелителя добра подделан под него, заимствован у французов. Но служители Бон Дье изучают зло, чтобы сразиться с ним… таков стиль вуду. Странно, правда? Ведь вряд ли у католиков в церкви увидишь священника, способного служить черную мессу… Бокор – лучший специалист в магии, он один из тех, кому позволено обращаться на «ты» к барону… властителю загробного зла – бокору ведомо, как умаслить Самеди для помощи в своих делах. Ты увидела Люкнера, бывшего повелителя «дядюшек с мешком». Он передал мне вон тот череп, после пожара в Сахарном дворце… Впрочем, дальнейшее неважно, дорогое дитя. Знаешь, ты мне очень нравишься. Я вложила душу в твое создание, работала, как художник над картиной. Когда все закончится, я попрошу хозяина подарить тебя… он не откажет… мне обычно никто не отказывает.

Игла вновь проткнула омертвевшую кожу. Раздался треск, как от рвущейся материи. Углы разреза стянулись в единую линию, образуя толстый шрам.

Червинская расслабленно кивнула. О да, она не возражает. Может, Мари-Клер подарит другие задания? Тогда ей точно не придется скучать. Мертвая рука нащупала жбан с красной пузырчатой массой… она страшно голодна… хорошо, что еду можно найти везде, расколов черепа врагов. Облив губы, девушка глотнула жидкость, похожую на густой кисель, – глаза засветились сумрачным блеском. Старуха мельком посмотрела на нее.

Мыслящие зомби – особые существа. Для разума им необходимо ежедневное горячее питание из чужих мозгов… иначе они вырубятся, превратятся в тупых исполнителей. У нее полно таких слуг – безголовые в прямом смысле слова, глупые создания, по интеллекту вроде коров. А в сарайчике, позади хунфора, среди деревьев, на чьих ветвях живут лоа [43], хранятся головы… тех зомби, что отслужили свой век и просто интересные экземпляры гостей доктора. Любопытная, но несколько своеобразная коллекция – впрочем, у мамбо редко бывают обычные посетители. В сарае же – склад отборных костей с ближайших захоронений… Если, как сейчас, понадобится лопатка или ребра, не тащиться же за ними на кладбище? Все должно быть под рукой. Костная мука для церемоний — и вовсе требуется каждую ночь. Огоньки свечей по периметру меловой черты задрожали – лоа услышали ее зов и явились, они подарят энергию мертвому телу.