Наталья Лебедева - Крысиная башня Страница 56

Лейтенант вчитался в адрес, покачал головой, показал картонку двум другим полицейским, которые подошли узнать, в чем дело.

— Это что, деревня? — спросил он Мельника. — Да таких названий по стране знаешь сколько?

— Я знаю регион, — шепнул Мельник. — Только я забыл, как он называется. Сейчас я подумаю. У меня как-то много вылетело из головы.

Айсылу с тревогой смотрела на него из толпы. Мельника трясло, в глазах его появилось то бессмысленное выражение, которое бывает у очень пьяных людей. Мама Сережи подошла к нему и обхватила ладонью его локоть. В ее глазах появилась надежда, горестные складки на лице почти разгладились, и это сразу убавило ей лет.

— Где это? — с надеждой спросила она Мельника.

— Карелия… — тускло ответил он.

Полина смотрела этот эпизод не на работе, а у Кирилла. Она не могла сосредоточиться на том, что происходит, потому что нервничала. Еще никогда Полина не встречалась с мужчиной во второй раз. Это было как заблудиться в лесу, она не знала, что должна делать и как себя вести.

Кирилл ухаживал за ней, и это пугало еще больше никто так раньше не делал. Она думала, что он в любую минуту может сказать: «Уходи, ты мне не нужна».

В «Ты поверишь!» закончились испытания, и на экране появилась Анна. Она стояла на фоне задника, испещ-peftrioro названиями шоу. В руках ее был большой желтый конверт.

— Я приношу вам свои извинения, — начала она тихим, чуть хриплым голосом, — за то, что наша программа лишилась привычного финала. Мы по-прежнему снимаем заключительный эпизод каждой серии на прежнем месте, как просит полиция, однако решили не показывать его в эфире из уважения к памяти погибших девушек. Мы делаем все, чтобы убийства прекратились. Лучшие из наших участников подключились к расследованию, однако в интересах следствия мы не можем рассказать вам о результатах их работы. Как только убийца будет найден — а это непременно случится в ближайшем будущем, — мы вернем программе привычный финал. А пока, после минуты молчания, которой я предлагаю почтить память жертв, я объявлю имя участника, покидающего проект.

Анна склонила голову и замолчала. Потом открыла конверт и показала в камеру листок, на котором было написано имя старухи с розой.

— А теперь хочу показать вам кадры, которые мы получили из Республики Карелия, — сказала Анна, — Полиция нашла мальчика по адресу, который указал участник шоу «Ты поверишь!» Вячеслав Мельник.

На кадрах полицейской хроники все было так, как он говорил: палисадник с гниющей травой, толстые рамы с плохими стеклами, сарай, собранный из старых железных щитов, и мужчина, который плакал искренними слезами, когда испуганного, измученного, больного от страха Сережу передавали матери.

Мельник не знал, как помочь женщине с фотографией Сережи, но хотел помочь так, что боль сочувствия пронизывала его с головы до ног. Когда она захотела выцарапать ему глаза, он подумал: «Пусть ударит. Может быть, ей станет легче», — и раскрыл руки.

Когда их тела соприкоснулись, Мельнику показалось, будто к нему подключили антенну. Женщина чувствовала своего мальчика, но не могла разобрать сигнал, ей словно нужен был декодер. Мельник оказался нужным устройством, он получил ее сигнал и мгновенно превратил его в картинку: дом, ветхую стену, проржавевшую табличку с номером и названием деревни — полустертые, но все же читаемые буквы. Но напряжение, идущее от Сережиной матери, было так велико, что Мельник перегорел. Голова стала пустой настолько, что в ней трудно было найти нужно слово. К Мельнику вернулись недовольные голоса, он снова чувствовал холод.

Ему больших усилий стоило вспомнить слово «Карелия», но, как только он вспомнил, от него отошли. Полицейские совещались, женщина неотступно следовала за ними, боясь, что они забудут про ее мальчика.

Мельник отошел к ограде и отдыхал, прижав лицо к холодным влажным прутьям, вцепившись в них руками. Перед его глазами плыли образы из видения. Он опять видел дом, окна, сарай из щитов, палисадник и табличку, но рядом с ними в голове крутилось еще что-то темное, массивное, похожее на недогруженный файл. Мельник сосредоточился, ему хотелось разобрать, что это, но тут его похлопали по плечу. Мельник повернулся и увидел Ганина.

— Пойдемте, — сказал режиссер. — Мы должны отснять финал. Вас ждут.

Мельник шел за ним, но его била такая сильная дрожь, что он споткнулся и был вынужден схватиться за Ганина, чтобы не упасть. Тот повернулся и критически осмотрел Мельника.

— Оу! — сказал он наконец, — Давайте-ка вы на руину не пойдете! Не страшно, все равно съемка не для эфира.

Мельнику нашли складной стул, он сел и прикрыл глаза, откинувшись на матерчатую спинку. Со своего места он видел только спины операторов и осветителей, рядом с ним стояли полицейские. Веки Мельника налились тяжестью, он начал дремать. Сквозь полусон ему было слышно шуршание полицейских раций, треск помех и механические голоса. Анна выкрикнула имя проигравшего, и наступила напряженная тишина. Люди боялись перешептываться, стояли и ждали. Мельник с трудом открыл глаза и увидел растерянных членов съемочной группы. Они озирались по сторонам в ожидании нового трупа, но ничего не происходило. Мельник захотел встать и подойти к полицейским, но ноги плохо слушались его. Тогда он с трудом обернулся назад, где кто-то сидел на таком же складном стуле. Мельник видел его нечетко, краем глаза.

— Нужно прочесать парк, — сказал он, — Потому что девушка убита. Может быть, что-то спугнуло его, и он не рискнул подойти ближе, но тело точно где-то здесь.

Человек не ответил. Мельника насторожила его неподвижность и странная, телесного цвета, одежда. Он сделал усилие и повернулся, чтобы рассмотреть соседа повнимательнее.

В кресле сидела мертвая женщина. На ее горле краснели уродливые кровоподтеки. Тонкая шея была сломана, и голова женщины склонилась под странным углом. Все ее тело было покрыто мелкими царапинами и налипшим мусором, словно ее волочили по земле. Мельник дотянулся до ближайшего полицейского и дернул его за рукав. Тот обернулся и онемел от неожиданности. Люди вокруг тоже начали замечать тело.

Пиха больше не скучал ни по Фреду, ни по мертвецу. Теперь он держал женщин, когда они умирали, и после смерти их тела оказывались в полном его распоряжении.

Последнюю он раздел в машине, на заднем сиденье, упиваясь ее покорностью, а потом поехал по городу, останавливаясь у мусорных баков и выкидывая вещь за вещью. Все это время тело лежало на полу за спинкой водительского кресла, и Пихе было приятно знать, что оно там. Никогда прежде ему не давали побыть с жертвами наедине.