Наталья Александрова - Талисман египетской царицы Страница 57

Центурион молча проглотил оскорбление, развернулся и вышел, печатая шаг.

Царица хлопнула в ладоши.

К ней вбежали две служанки – из тех, что еще не сбежали из ее дворца, как крысы с тонущего корабля.

С тех пор как флот Марка Антония потерпел поражение в морском сражении при Акции, а его легионы перешли на сторону Октавиана Августа, Клеопатра жила в ожидании неминуемого конца. Ее придворные разбежались, остались только самые преданные, из числа которых она создала Общество ожидающих смерти. С этими последними сотрапезниками царица пировала каждый вечер, а потом до утра металась без сна по своим покоям, ожидая и страшась появления нового императора.

И вот наконец ее судьба явилась в виде грубого центуриона в запыленном плаще…

– Одеваться! – приказала Клеопатра. – Принесите мне пурпурный финикийский хитон, расшитое золотом покрывало, золотой венец и самые лучшие украшения… и непременно черепаховый ларец с ожерельем Хатшепсут! Я должна покорить этого нового Цезаря, как покоряла всех его предшественников!

Служанки покинули опочивальню царицы и через несколько минут возвратились, нагруженные нарядами. Клеопатра встала перед огромным зеркалом из полированного серебра и принялась облачаться.

Она надела тунику из тончайшего сидонского виссона, поверх нее – пурпурный хитон, накинула драгоценное покрывало, расшитое золотыми звездами.

Эти одеяния она подобрала так, чтобы они оттеняли ее зрелую красоту, придавали ей величественный, царственный и в то же время пленительный вид.

Служанки начали надевать на нее украшения.

Ножные и ручные браслеты, кольца и серьги – цена этих украшений была так велика, что на нее можно было купить богатый город.

Голову царицы увенчали двойной короной, означающей власть над двумя частями ее владений – Верхним и Нижним Египтом.

Наконец дошла очередь до ожерелья.

Одна из служанок с низким поклоном подала Клеопатре черепаховый ларец. Царица сняла с шеи тонкий шнурок с золотым ключом, открыла шкатулку… и ахнула: она была пуста.

– Воровка! – закричала Клеопатра и ударила служанку по лицу. Перстень с ограненным рубином рассек кожу, по щеке девушки потекла кровь, служанка упала на колени и зарыдала:

– Я не виновата, госпожа! Я ничего не знаю… я только принесла ларец… может быть, ожерелье похитила Синтия…

Клеопатра вспомнила служанку, которая сбежала из дворца месяц назад, и подумала, что та и впрямь могла прихватить ожерелье. У нее были лживые, бегающие глаза. Хотя… Гимарис, служитель Некрополя, который открыл Клеопатре тайну ожерелья Хатшепсут, говорил, что это ожерелье нельзя украсть, им нельзя завладеть силой, оно само выбирает свою хозяйку и не в каждые руки пойдет. Так, может, ожерелье покинуло Клеопатру, как только ей изменила удача?

Царица почувствовала себя неуверенно.

Но отступать было поздно, Октавиан Август ждал ее, и он не простит опоздания. Она взяла другой ларец, больше опустевшего, в который заранее сложила драгоценные подарки для римского полководца.

– Носилки! – приказала она, поправив складки хитона.

Проворные рабы пробежали по кривым улочкам Александрии и остановились перед домом знатного горожанина, который избрал для себя римский император. Они поставили золоченые носилки на плиты перед крыльцом и помогли царице выйти. Медленно и величественно Клеопатра поднялась по ступеням, вошла в дом. Следом за ней поспешал раб с драгоценным ларцом в руках.

В просторном атриуме, рядом с бассейном, сидел в складном кресле молодой мужчина в простой домотканой одежде. Он поднял на Клеопатру взор, и в этом взоре она увидела не привычное восхищение, а удивление и неприязнь.

В этот миг царица прочла его сердце как открытую книгу.

Он был хитер, этот молодой полководец. Он изображал простого, скромного человека и этим нравился солдатам и простым римлянам. Он играл на чувствах толпы, как на музыкальном инструменте, и, несмотря на свою молодость, достиг в этом искусстве больших высот. И он не любил Восток, с его роскошью, с его высокомерием, с его древней загадочной душой. С ним будет трудно сладить.

Тот, первый Цезарь был настоящий мужчина – воин, политик, страстный и темпераментный любовник. Им можно было управлять, потакая его страстям. Антоний – прост и глуп, ему достаточно грубой лести, незамысловатых удовольствий. Но Октавиан Август хитер, сдержан и расчетлив, его не купить лестью, не пленить женскими чарами. И самое главное – в этот решающий момент у нее нет волшебного ожерелья царицы Хатшепсут…

Все же Клеопатра решила попытать счастья.

Она приблизилась к императору, низко поклонилась ему и проговорила дрожащим от волнения голосом:

– Здравствуй, владыка мира! Я пришла просить у тебя покровительства и защиты…

– Защиты? – спросил Август удивленно. – Кто же может притеснять тебя в твоей собственной стране?

– Твой соотечественник, Марк Антоний! Он вынудил меня выступить против тебя, император, вынудил вооружить флот и повести его в битву… но ты сам видел, повелитель, как только смогла, я покинула поле боя со всеми своими кораблями…

– Я видел, как ты бежала, оставив своего союзника, – сухо ответил римлянин. – Не думаю, что этим можно гордиться.

– Я всего лишь слабая женщина, – пролепетала царица, и грудь ее затрепетала от хорошо сыгранного волнения.

– В руках этой слабой женщины была большая власть! – возразил ей римлянин.

Клеопатра отметила, что он сказал «была», и поняла, что эту игру она проиграла еще до начала. Тем не менее она не собиралась сдаваться раньше времени.

– Я принесла тебе, император, небольшой подарок, – продолжила Клеопатра и сделала знак своему рабу. Тот приблизился к Августу и с низким поклоном положил у его ног ларец с драгоценностями. Римлянин открыл ларец, взглянул на его содержимое и тут же закрыл. На лице его ничего не отразилось, но он взмахнул рукой. Тут же к нему подошел невысокий человек средних лет в греческой одежде.

– Возьми этот ларец, Феогнид! – приказал Август. – Перепиши его содержимое, оцени и продай финикийским торговцам. Постарайся взять за них хорошую цену. Война с Клеопатрой обошлась Риму дорого, мы должны возместить эти расходы.

– Но я хотела сделать этот подарок именно тебе, император! – возмущенно проговорила Клеопатра. – Тебе, а не римскому Сенату!