Виктор Точинов - Корабль-призрак Страница 57

Чем это грозит «оранжевым» — Лесник понятия не имел, но подозревал, что явившихся невесть откуда боевиков поджимает время. И шестым чувством опытного полевого агента-оперативника ощущал, что сложившаяся тупиковая ситуация нервирует противника гораздо больше, чем двух осажденных здесь сотрудников Инквизиции. А значит — следует ждать от арабов попыток выйти из этого тупика… Подождем.

— Любопытная игрушка, — сказал Лесник, прищелкнув магазин к захваченному автомату. — Пульки тоненькие, чуть толще двух миллиметров, но длинные — фактически иглы… Патроны безгильзовые… Пороха совсем немного — но наверняка он более мощный, чем у нас… Неудивительно, что таких мини-патронов помещается в магазин двести с лишним штук. То-то они палили, не жалея боезапаса.

Помолчав, он добавил:

— Сдается мне, их накидки идеально защищают как раз от оружия такого типа. А относительно медленно летящая и тяжелая пистолетная пуля — калибра так сорок пятого — может оказаться эффективной не только при стрельбе в упор…

Предположения Лесника оставались абсолютно умозрительными, поскольку пистолета сорок пятого калибра у него все равно не было. Диана ничего не успела ответить на слова коллеги — снаружи послышался металлический стук, а затем окрик на английском:

— Предлагаем переговоры!

Лесник сместился так, чтобы видеть не только леерное ограждение и висящий над водой туман, но и часть палубы справа от двери. Так и есть — из-за развернутого поперек палубы ракетной установки торчал железный прут с привязанной к нему белой тряпкой. Владелец прута пошевелил им, чтобы привлечь внимание, и снова крикнул из своего укрытия:

— Предлагаем переговоры!

Лесник посмотрел на Диану:

— Примем предложение?

— Ну а что еще остается делать? Но я выходить никуда не буду, и тебе не советую. Пускай уж Магомет идет к горе.

Лесник крикнул:

— Мы готовы принять парламентера! Пусть подходит один, медленно, держа руки на виду!

Парламентер появился в поле зрения через минуту. Это был крупный широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти на вид, одетый для нынешних обстоятельств весьма необычно — в костюм-тройку, при галстуке.

На боевика он не походил, если не считать ярко выраженной восточной внешности: смуглая кожа, чуть вьющиеся короткие темные волосы, тяжелый подбородок и иссиня-выбритые щеки. Высоко подняв над головой руки и демонстрируя пустые ладони, он неторопливо прошел вдоль борта и остановился напротив открытой двери, не пытаясь войти. Лесник сделал знак: «Заходи!». Под дулом наведенного на него пистолета мужчина плавным шагом прошел внутрь, подчеркнуто стараясь не делать резких движений. Неторопливо наклонился над лежащим в углу мертвецом, приложил палец к шее. На связанного пленника лишь бросил быстрый взгляд, ничего не сказав. Затем уселся на распотрошенный Дианой сверток, демонстративно положив руки на колени. Дескать, глядите: я безоружен и ничего ниоткуда выхватывать не собираюсь.

Лесник тоже присел — прямо на контейнер. Диана осталась стоять возле двери.

— Я могу уступить место даме, — по-английски, но с акцентом сказал парламентер. И изобразил незаконченную попытку встать.

— Не надо, — ответила Диана. — Мне тут гораздо удобнее.

— Хорошо, пусть будет так, — невозмутимо кивнул мужчина. — Если вам это интересно, меня зовут Юхан Азиди. Насколько я знаю, вы меня искали. Ну вот я здесь, и готов с вами поговорить.

Любопытно, любопытно… Юхану Азиди в 2006-м году только-только исполнилось двадцать восемь… В 2018-м стукнуло (стукнет?) сорок. Между тем пришелец выглядит лет на пятнадцать старше. Из каких же времен прибыл этот господин, если он и в самом деле Юхан Азиди? И кто, столь старательно избегающий появляться на публике, живет под этим именем в Эсбьерге начала двадцать первого века?

— Что вы хотите нам сказать? — Лесник решил не изощряться в пустых догадках и не длить обмен любезностями, а сразу взять быка за рога.

Господин Азиди склонил голову и внимательно посмотрел на собеседника, будто изучая его. Выдержав паузу, он произнес:

— Во-первых, мы с вами не являемся врагами. Наши интересы нигде не пересекаются, и я очень хочу, чтобы вы это поняли. Во-вторых, я хочу получить контейнер, на котором вы сейчас сидите.

— Что же вы можете предложить нам в обмен на него? — спросил Лесник.

Господин Азиди усмехнулся, сверкнув в полумраке безупречно белыми зубами.

— В обмен я готов помочь вам выбраться отсюда, — ответил он.

— Мало, — невозмутимо сказал Лесник. — Контейнер стоит гораздо дороже, и вы это прекрасно знаете.

— Дороже для нас, а не для вас. Кроме того, оставаясь в своей железной мышеловке, вы никак не сможете его использовать. Без нашей помощи вы даже не сможете выбраться с корабля, — даже если вырветесь из этой норы и скроетесь от нас.

— Вы тоже не сможете этого сделать, — парировал Лесник. — Вам не просто нужен контейнер, вам необходимо завладеть им в течение ближайших часов, иначе станет незачем уходить отсюда — хозяева спишут вас в расход и найдут других исполнителей.

Лесник блефовал, наугад говоря о ближайших часах и гипотетических хозяевах. И, похоже, не угадал.

На лице собеседника не отразилось ни малейшей озабоченности перспективой быть списанным в расход. Крепкие нервы? Или на самом деле столь уверен, что чересчур большие неприятности не грозят? Лесник бросил быстрый взгляд на Диану. Она сделала отрицающий жест — завуалированная угроза и в самом деле ничуть не испугала араба.

— Да, ценой своей жизни вы можете доставить нам серьезные неприятности, — продолжал Юхан Азиди. — Серьезные, но преодолимые. Подумайте, надо ли вам это? К тому же вам самим этот контейнер совершенно не нужен. Не уподобляйтесь же собаке, сидящей на сеновале — я правильно выражаюсь?

— Вполне правильно, — Лесник еле заметно улыбнулся: парламентер прилагал все усилия, чтобы установить доверительные отношения. — Однако контейнер нужен вам, и для его получения вы пролили немало крови…

Лицо Юхана Азиди сделалось подчеркнуто скорбным:

— Да, я вас понимаю. Но поверьте, мы не противостоим русским спецслужбам и не считаем Россию своим противником.

«Так, — подумал Лесник, — похоже, про Инквизицию они не знают. Для нас это скорее хорошо, чем плохо. Что ж, будем и дальше играть в агентов ФСБ. А вот противников неплохо бы персонифицировать…»

— «Мы» — определение более чем абстрактное. Хотелось бы узнать, с кем довелось иметь дело.

— Ну что же… Вполне законное желание. Я представляю здесь Халифат, равно как и мои люди.