Кодзи Судзуки - Kольцо Страница 57

Глаза Рюдзи, еще минуту назад подглядывавшие за ним, были закрыты. Асакава тронул его за плечо.

Сколько они проспали? Обычно Асакаве удавалось поспать от силы пять-шесть часов, но по теперешнему своему состоянию он понял, что на этот раз провалялся гораздо дольше. Причем спал безмятежно, как младенец, о чем в последние годы вообще мог только мечтать.

— Слышишь, Рюдзи! Ехать уже надо, а то за вторые сутки деньги сдерут.

Асакава потормошил Рюдзи посильнее, но тот не просыпался. Поглядел на обеденный стол: там лежал виниловый пакет — белый, непрозрачный. «Что это там, внутри?» — мелькнуло в голове Асакавы. что-то связанное с тем, что он видел во сне. Кажется, звал Садако по имени… Вытащил ее из влажной холодной земли где-то под полом, и теперь она здесь, вся уместилась в небольшом пластиковом пакете. Вода из крана… Вчера вечером они начисто отмыли ее над раковиной, Рюдзи отмыл. А вода продолжает течь… Это было уже после обещанного срока. И даже сейчас Асакава все еще жив. Смерть уже маячила перед глазами, но отпрянула, позорно бежала, и теперь жизнь сверкает перед глазами всеми своими красками, кажется еще насыщеннее, чем всегда. А череп Садако Ямамуры светит мраморной белизной, как изысканное настольное украшение.

— Эй, Рюдзи! Вставай!

что-то неладно… На душе стало неспокойно. Асакава поднес ухо к груди Рюдзи — хотел удостовериться, бьется ли сердце под его толстой водолазкой, но не успел коснуться ухом его груди, как две здоровенные ручищи сграбастали за шею и припечатали к матрацу. В панике Асакава только и мог, что беспомощно барахтаться.

— Гы-гы-гы, что? Купился! Думал, я мертвый, да?

Рюдзи разжал тиски и заливисто, по ребячьему, загоготал во весь голос. После всего, что произошло, было уже не смешно. Сейчас всего можно ожидать. Даже если бы сейчас там, у стола, стояла Садако, а Рюдзи рвал на себе волосы в смертных судорогах, Асакава так бы и принял все, как есть, за чистую монету. Но он сдержался — все-таки был перед Рюдзи в порядочном долгу.

— Шуточки у тебя дурацкие.

— Ладно, будем считать, что мы квиты. Ты, признаться, вечером меня тоже порядком напугал, — прохохотал Рюдзи, сладко потягиваясь.

— Я? Чем же это?

— Так ты же на дне слетел с катушек, я и думаю: все, петля, помер мужик… Я ж тоже волнуюсь — Как-никак лимит времени то вышел, все — аут!

— …………? — Асакава захлопал глазами.

— Что, не помнишь? Ххе! Беда с тобой, ей богу!

По правде говоря, Асакава не помнил, чтобы сам выбирался из колодца. Только сейчас смутно припоминал, как его, вконец обессилевшего, тащили вверх на веревке. Рюдзи, даже с его мускулами, вряд ли было легко поднять шестьдесят килограмм веса с пятиметровой глубины. Наверное, в таком подвешенном состоянии Асакава чем-то смахивал на каменную статую ЭнноОдзуну, поднимаемую со дна морского. Только Сидзуко в награду за свой подвиг получила ясновидческий дар, а поднявшему Асакаву бедолаге Рюдзи досталась только боль в мышцах.

— Рюдзи, — голос Асакавы зазвучал странно торжественно.

— Чего?

— А ведь я у тебя в долгу.

— Чушь не городи! Слушать противно.

— Но если б не ты, я бы уже… Спасибо тебе.

— Ой, заткнулся бы, а? Рвать тянет. Да и толкуто с твоей благодарности!

— Слушай, ну хоть пошли, пообедаем! Я угощаю.

— Ну, этото по любому!

Рюдзи поднялся резво, но при ходьбе заметно покачивался. Еще бы, с такой слабостью во всем теле даже Рюдзи ноги не слушаются.

Из ресторана «Пасифик Ленда» он позвонил жене в Асикага и передал, что в воскресенье, как и обещал, возьмет машину и приедет за ними с Ёко.

— Ну, как, распутал свое дело? — спросила Сидзука, но Асакава не смог ответить ничего, кроме: «Возможно…». Конечно, сам то он был жив, и естественно предполагал, что проблема решена, но, уже положив трубку, поймал себя на мысли, что в этом деле и сейчас остается гораздо больше неясного. И это не дает покоя. Понятно, что если сам остался в живых, то по-человечески хочется верить, что вопрос закрыт окончательно. Вполне может быть, что и Рюдзи испытывает те же сомнения, поэтому, вернувшись за стол, Асакава первым делом спросил:

— Слушай, а ты и вправду уверен, что все кончено?

Пока Асакава говорил по телефону, Рюдзи успел без остатка умять свой обед.

— Ну, и как твоя… бэйби, рада ли? — он явно не торопился отвечать на вопрос.

— Ага. Нет, серьезно, что думаешь? что-то не дышится легко, правда?

— Сомнения грызут?

— А тебя?

— Ну, в общем… да.

— На предмет?

— На предмет бабкиных слов… «Даасень ёгора мати те « — «В том году рожать тебе». Она ж не просто болтала — предсказывала!

Стоило убедиться, что Рюдзи терзается теми же вопросами, как Асакава тут же активно занялся самоуспокоением.

— Хм… а что, если старуха обращается к Сидзуко?…

— Быть этого не может. — Отрезал Рюдзи, — на видео запечатлелось увиденное и пережитое Садако Ямамурой, так что бабка обращается именно к ней. К ней и ни к кому другому.

— А может, врут ее предсказания?

— Зато предсказания Садако подтверждаются на все сто.

— Да не могла она родить, физически не могла!

— Неувязочка получается. По всем законам биологии Садако — не женщина, а мужчина, и ребенка родить не может. Вдобавок, до самой смерти девочкой была… Плюс еще…

— Что еще?

— Первый партнер не кто-нибудь, а этот Нагао… последняя жертва оспы в Японии. Странное, однако же, совпадение.

…Говорят, что когда-то, в незапамятные времена Бог и Дьявол, клетка и вирус, мужчина и женщина, свет и тьма были одним, безраздельным, и не знали противоречий.

Асакаву охватила тревога. Если речь идет о структуре генов, о Вселенной до того, как родилась Земля, то где уж тут разобраться одному человеку. Тогда ничего и не останется, кроме самоутешения. Во что бы то ни стало нужно развеять сомнения, пусть даже доводы трещат по швам.

— Слушай, но ведь я же жив! Значит, разгадана таки тайна стертого заклинания. Все кончено, и дело…, — тут Асакаву осенило. А может, все дело в том, что статуя Энно Одзуну сама хотела, чтобы ее достали со дна? Этот зов передался Сидзуко, побудил ее к действию, и в результате она получила свой необычный дар. Очень уж все похоже. Останки Садако поднимают со дна колодца, статую отшельника поднимают с морского дна. Одно смущает: чудесные способности, дарованные Сидзуко Ямамуре, за всю жизнь не принесли ей ничего, кроме сплошной вереницы несчастий. Хотя, если говорить о результатах, то избавление от проклятия — чем не «особый дар». Асакаве попросту хотелось так думать.