Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий Страница 59

Обычный районный центр, делающий вид, что он – тоже город, мысленно подытожил Саша. По крайней мере в центральной своей части, отмеченной сталинско-хрущевским дизайном и неизменной статуей первого вождя и учителя. За время журналистских командировок он немало перевидал таких городков, где время отсчитывают от посевной до уборочной.

Нет, какая-то жизнь вокруг теплилась. Пока он шел, ему встретились два человека и одна коза. Полная женщина с двумя сумками вежливо поздоровалась с ним, не меняя замученного выражения на потном лице. Мужичок в кепке, в костюме, наводившем на мысли о чертовой коже, и кирзовых сапогах прошел мимо тяжело и целенаправленно, как бронепоезд в последний поход. Дохнул перегаром, словно дизельным выхлопом. Он явно ничего не видел еще со вчерашнего. Коза, привязанная к колышку на длинной веревке, проявила наибольшее любопытство. Брыкалась передними копытами, долго мекала ему вслед и, похоже, обещала сорваться с привязи. Может, узнала знакомое пугало, догадался Саша, и возмущалась несправедливостью жизни, недоумевая с травоядной непосредственностью, почему одним – свобода и дорога дальняя, а другим всегда – кол да веревка…

Потом Саша увидел черную «Волгу». Аккуратно переваливаясь через кочки, машина двигалась ему навстречу. Освобождая проезжую колею, он сошел на траву и остановился, пережидая местный транспортный поток.

Машина тоже остановилась. Распахнулась задняя дверь. Из салона, затемненного сильно тонированными стеклами, неторопливо выкарабкался дородный мужчина в строгом черном наряде, официальность которого подчеркивал темный галстук на белой рубашке. Редкие седые волоски обрамляли снизу ярко-красную блестящую лысину, красный нос задирался пуговкой, на щеках тоже краснели легкомысленные питейные пятна. Но маленькие серо-водянистые глазки смотрели из-под бесцветных бровей сурово и пристально, показывая: их обладатель – мужчина чиновный, наделенный полномочиями в такой мере, что даже скучно. А, между прочим, личная жизнь полномочных людей, проводят ли они досуг с теннисной ракеткой на корте или с рюмкой-второй-третьей крепкого за столом, касается только их непосредственного руководства, до которого высоко, как до бога, показывал он всем своим видом.

– Это вы из Москвы? – строго спросил он.

Саша подтвердил это неудачным кивком. Неудачным – потому что оранжевая каска тут же съехала вниз, стыдливо закрыв обзор и больно стукнув по носу пластиковым козырьком.

Приподняв каску, Саша обнаружил, что чиновный мужчина внимательно его разглядывает. В его полномочных глазах была видна изрядная доля сомнения. Можно понять…

– А мне сын сказал – человек из Москвы прибыл, – поделился чиновник, все еще разглядывая Сашин наряд. – Сказал – по реке приплыл… Сказал – из самой Москвы… Я давно жду…

– Так это ваш сын на берегу рыбачил? – догадался Саша.

Мальчик, оказывается, не только умный и любознательный, но и шустрый… Только как же голая тетя? Неужто пропустит?

– Умный мальчик, – сдержанно похвалил Саша.

– И не говорите! – оживился мужчина. – Такой умный, никаких сил нет! Я уж порю, порю его, все руки отмахал, как на сдельщине…

– За что же вы его так, не жалея себя? – посочувствовал Саша натруженным рукам.

– Умный больно! – коротко объяснил мужчина.

Они постояли, присматриваясь друг к другу.

– Так вы, значит, из Москвы…

– Из нее, – снова подтвердил Саша.

– Ну и как там столица?

– Кипит. Иногда – пенится.

– А перемены…

– Намечаются.

– Вот, значит, как…

– Как обычно, – подтвердил Саша.

– Садитесь, – гостеприимно сказал хозяин, пошире распахивая дверь «Волги».

Предложение было неожиданным. Встречи на официальном уровне Саша никак не ожидал. Поддерживая штаны двумя руками, он неуклюже полез в салон.

Так он встретился с мэром Рассольниковым.

Очень скоро, практически немедленно, Саша узнал, что бессменный мэр города Острожина Арсений Петрович Рассольников когда-то начинал учеником станочника на маслобойке. Потом шел по комсомольской линии, затем – по партийной, линию всегда держал твердо, поэтому двигался в первых рядах. Дошел до зам. председателя крайисполкома. Когда режим свергли, лично его народ не отдал, выбрал в мэры. Вот и крутится теперь белкой – все на благо. Народа, разумеется… Сложный регион, очень сложный…

Что такое «народ не отдал», и как становятся мэрами, депутатами и прочими избранниками, Саша хорошо знал. Сам несколько раз рубил приличные бабки, участвуя в региональных выборных кампаниях в качестве столичного журналиста. Например, доходчиво объяснял в статьях, что срок за убийство у кандидата – даже не срок, а так, срочок. И убийство – практически не убийство, так, убийствочко. И убил не просто так, а за дело. Значит, деловой человек, дело у него – на первом плане… Работа тупая, противная, но платили за такие вещи на удивление щедро.

Слушая мэра, Саша кивал и поддакивал, предусмотрительно сняв каску и положив на колени. Догадывался: тот что-то хочет от него. Слишком ждущий взгляд, чрезмерно убаюкивающее журчание голоса. Что хочет мэр, он не понимал. Умный, вдоволь поротый сын сразу заметил – что с тебя взять, у тебя даже трусов нет… Тоже, отцы и их сукины дети, горе от ума в современной интерпретации… От ума на Руси всегда горе, такая устоявшаяся национальная традиция. Или его обладателю хоть в петлю с разбега, или, наоборот, веревка всем окружающим от его большого ума… И все-таки, что же хочет городское начальство? Оставалось настороженно выжидать, смотреть в оба и слушать. Когда от тебя хотят – это еще пол беды, главное – чтоб тебя не захотели, говаривал, помнится, Мишка Бломберг…

«Волга» неторопливо катилась по улицам города, напоминающего большую деревню. Деревянные одноэтажные домишки среди садов-огородов, улицы почти без асфальта, привольно поросшие травкой, замшелые скамеечки перед покосившимися заборами. Народа на улицах по-прежнему почти не было. Обычный провинциальный городок… На мягком сиденье, за тонированными стеклами салона Саша окончательно перестал комплексовать по поводу своего наряда. Если его даже в виде пугала встретили на черной машине, то чего можно еще желать?

Остается понять, что все это значит? Вопрос, ставший уже привычным…

Мэр, значительно поглядывая на него, говорил какие-то пустяки о сложном, беспокойном, хлопотливом, но чрезвычайно значимом для народа городском хозяйстве. При этом он выразительно стрелял глазами в чугунно-неподвижную спину водителя, чей налитой затылок вполне дослужился до гордого звания загривка.

Саша не сразу понял, что Рассольников намекает глазами на лишние уши. Наверное…