Гайя Антонин - Легенда Страница 6

   - Я жил в приютах, сбегал, меня возвращали, опять сматывался оттуда, спал под платформой на вокзале с другими ребятами, - Иван помахал ломтиком буженины, которую я ему подсунула, мол, ничего особенного, проходняк.

   Ему дали сначала кличку Седой - из-за светлых волос, а потом - Початок.

   - За... цвет волос? - довольно-таки тупо было спросить это.

   Он снова улыбнулся своей ироничной криволыбкой.

   - Это как бы... физическая характеристика, что ли.

   Я поняла. Иван подрабатывал проституцией, принося неплохие деньги и нормальную жратву. И клей. Ребята Ивана ценили.

   - Я клей нюхал один раз. С тех пор только бухаю.

   Я налила ему полный стакан вина, как и себе. Думаю, если мальчик мертв, то ему можно пить, даже несмотря на его несовершеннолетие.

   Ваня также успел побывать актером - снялся в парочке фильмов для взрослых дядь, любящих маленьких мальчиков. Успел посидеть на нарах в ментовке, успел получить пару серьезных травм после драки, успел стать жертвой сексуального насилия несколько раз.

   Потом - полгода назад - его нашел один человек.

   - Он увидал меня в том порнофильме, - пояснил Иван.

   Видимо, мальчик видел мое состояние, поэтому пару раз говорил мне какие-то успокаивающие слова. А я поражалась - как он сумел остаться человеком, живя в тех нечеловеческих условиях.

   - Его звали Адольф, то есть, зовут. Благородный Волк, - это Ваня сказал тихо и так, будто повторял сказанное кем-то много раз.

   - Он сам так себя называл, - тут же пояснил мне мальчик.

   - Это его имя в переводе на наш язык...

   - Да, он постоянно это всем талдычил, - Ваня усмехнулся.

   Адик вовсе не походил на благородного волка. Известный кинорежиссер, он обожал мальчиков, а увидев Ивана - просто втрескался в того по уши.

   - Адольф, Адольф... - я пощелкала пальцами, пытаясь припомнить его фамилию. - Нидерер! - он снимал какую-то слезливую лиричную дрянь, из-за чего вечно номинировался на всякие европейские награды. Даже один раз на "Оскар", по-моему.

   Мальчик печально кивнул. И тут я похолодела. Залпом допила то, что оставалось в бокале.

   - Он... он тебя обратил? - тихонько спросила я, будто боясь собственных слов.

   Иван помедлил и кивнул.

   Итак, что мы имеем? В этом мире не только существуют вампиры, но еще и номинируются на "Оскар". Я подумала о том, сколько их среди людей, и мне стало дурно. Меж тем Иван поведал мне дальнейшее. Адольф, влюбленный в него, сначала просто платил ему за секс, потом и вовсе привез жить к себе. Иван, пользуясь любовью и всепрощением своего покровителя, сбегал и тусовался среди бомжей и беспризорников. Он отвык от нормальной жизни. Он отвык от семьи. И не признавал любви.

   - Понимаешь, было в нем что-то такое, из-за чего я не мог поверить в его чувства. Не мог, и все тут. Я знаю кучу чуваков и чувих, которые вызывали приязнь и к которым можно было бы привязаться, если б житуха была не такая стремная. Ты принадлежишь к таким людям, - сказал он мне.

   - Ваня, на меня твои шлюшеские штучки не действуют, так что заткнись и продолжай, - но вино на меня определенно действовало.

   Мальчик спохватился:

   - Извини, я знаю... Иногда заносит... Даже с друзьями...

   И пока он не стушевался, я живо вернула его в русло беседы.

   Адольф страдал, истерил, Иван тоже был не прочь попортить кому-то неравнодушному нервы за свое паршивое житье-бытье. Так они и существовали в подобном русле, пока Адольф не сорвался и не набросился на Ваню.

   - Я потерял сознание от боли и страха, - рассказывал мальчик, глядя в стакан. Надо отучить его от привычки не глядеть в глаза собеседнику.

   Иван очнулся. Благородный волк в слезах ползал на коленях перед ослабевшим от потери крови возлюбленным. Тогда-то Адольф и поведал Ване о том, что вампиры существуют не только в сериале "Баффи" и фильме "Сумерки".

   - Адольф из старых, - невесело пояснял мне мальчик, - он ходит по солнцу и может спать когда ему захочется. Он говорил мне, что так могут лишь вампиры, прожившие 100-150 лет.

   Я сидела и прозревала. Вот мы и добрались до вкусного. Я решила больше не пить. Мне нужно иметь более-менее ясную голову. Во-первых, чтобы контролировать ситуацию и мальчика, который мог перекусить мне горло. Во-вторых, чтобы запомнить каждое слово о вампирах, настоящих, которое услышу от одного из них. Боже мой, не сон ли это? Не бред ли? Может, я попросту свихнулась на своей вампирской вселенной и героях своих книжонок?

   Я незаметно для Ивана ущипнула себя за ляжку. Было больно. Значит, не сплю и адекватна. Дотянулась и тронула холодную кисть руки мальчика-вампира. Он немного удивленно глядел на меня.

   - Я не могу поверить, что ты настоящий, - пояснила я. - Я просто не могу поверить...

   - И я не мог тогда, - угрюмо произнес Иван.

   Он выслушал правду о природе своего любовника и сбежал от него в очередной раз. Именно в тот раз он как-то напился с компанией бродяг, которая и наградила его сифилисом самым незатейливым и действенным способом.

   Видя, что слезы заблестели у меня на глазах, Иван накрыл мою руку своей ладонью. Он был прохладным, как весенний бриз. О! А еще у него были голубые глаза.

   - Наверное, ты жила в хорошей семье.

   - В хорошей.

   - Извини. Это грязь, - он снова стал взрослее меня. - Я не должен...

   - Нет, нет, я хочу знать твою историю.

   - Да, я обязан рассказать тебе правду.

   Хорошо, что мы оба так думали.

   Словом, проснувшись наутро в каком-то зассанном подвале, Ваня подумал о том, что живет не так. Как надо жить - он уже не помнил, но точно не так. Корябая ногтем засохшие пятна чужой спермы на своей футболке, Ваня также думал о сотнях людей, которых знал и которые пользовались им и причиняли зло. Он думал о тех, кто помогал ему и делал добро. Таких были единицы.

   - Одна тетка из церкви помогала нашим и мне тоже. Документы помогала оформлять. С милицией перетирала за нас. Пацанов по реабилитационным центрам таскала. Правда, это бесполезно. Она мне когда-то сказала одну вещь, которую я запомнил. В ответ на мои гоношистые заявки, типа, на х...й мне твоя помощь, зачем ты мне помогаешь и все такое, она сказала: "Ты мне небезразличен. Потому и помогаю. Причина очень проста, как видишь". Таня. Ее так звали... зовут.

   Ваня думал о том, что Адольф - каким бы он ни был и что бы сам Ваня к нему ни чувствовал - все же любил его. Ваня был Адольфу небезразличен. Вспомнив слова Тани, мальчик почувствовал, как в одураченном похмельем мозгу появляется понимание чего-то нового, а под сердцем - тепло. Он понял, что Адольф не сделает ему больно и не предаст его.