Скотт Сиглер - Клон Дьявола Страница 6

Колдинг поставил бутылку с лекарством на место и подошел к ее рабочему месту. Все семь экранов изображали плавающую ленточку букв «A», «G», «T» и «C». Время от времени буквы меняли цвета, иногда переливались яркими полосками, иногда и то и другое одновременно. У Колдинга это ассоциировалось с многоцветной цифровой рвотой.

Иммунная реакция являлась препятствием, которое научная троица генадских гениев — Клаус Румкорф, Эрика Хёль и Цзянь — элементарно была не в состоянии преодолеть. Это был последний серьезный теоретический барьер, ставший между «Генадой» и перспективой спасения сотен тысяч жизней в год. Сейчас, поскольку Цзянь проснулась, она приготовится к тесту или, скорее всего, к очередной неудаче и, как водится, — к ярости и возмущению доктора Клауса Румкорфа.

— Тебе что-нибудь надо? — спросил Колдинг.

Цзянь покачала головой, ее внимание уже было сосредоточено на одном из больших мониторов. По опыту Колдинг знал, что она его, скорее всего, уже не слышит. Не отрывая взгляда от монитора, Цзянь открыла небольшой холодильник, прятавшийся под ее столом, и вытащила бутылку «Доктора Пеппера». Ее рука чуть заметно дрожала, когда она открывала бутылку и делала большой глоток.

— Ну а я, пожалуй, пойду досплю, — сказал Колдинг. — Если что надо — кричи, хорошо?

Цзянь что-то пробурчала, но Колдинг не понял, была ли это реакция на его слова или на какие-то данные с экрана.

Он был уже на пороге, когда она окликнула его:

— Мистер Колдинг?

Он обернулся. Цзянь показывала на один из мониторов.

— Сегодня седьмое ноября, — сказала она. — Простите. Очень жаль, что я не была с ней знакома.

К глазам тотчас подступили слезы. Он проглотил ком в горле, крепко сжал зубы от боли в груди.

— Спасибо, — проговорил он.

Цзянь кивнула и отвернулась к своим мониторам. Колдинг вышел, прежде чем она успела заметить, что он плачет.

В этот день три года назад умерла Кларисса. Порой ему казалось, что часы успели тикнуть лишь раз с того мгновения и он поцеловал ее буквально вчера. А иногда ему с трудом удавалось вспомнить ее лицо, будто он никогда прежде не знал ее. Но всегда, каждую минуту следующего дня, боль ее отсутствия не отпускала его.

Колдинг притворно закашлялся — чтобы вытереть глаза на тот случай, если за ним в настенную камеру наблюдает Гюнтер — и зашагал к своей комнате. Исследовательский комплекс напоминал здание школы: шлакобетонные стены, окрашенные в нейтрально-серый цвет, пестрый плиточный пол, огнетушители в паре с пожарными топорами на каждой стене. Были даже маленькие ручки с маркировкой «тянуть» на высоте плеча, хотя предназначались не для подачи пожарной тревоги, а для закрытия воздушных шлюзов на случай вирусного заражения.

Колдинг добрался до своей комнаты и захлопнул за собой дверь.

— Все спокойно, Гюн.

— Мне понравилась та часть, где она сказала, что не дура, — сказал Гюнтер. — Преуменьшение века!

— Кто бы говорил.

— Поспите, босс. Я присмотрю за ней.

Колдинг кивнул, хотя был в комнате один. Не ляжет он спать сегодня. Сны становятся все хуже. Последние два раза, когда подобное случалось, через две недели у нее начинались галлюцинации, и в итоге она пыталась убить себя. В недавней своей попытке Цзянь заперлась в уборной и наполнила помещение газообразным азотом. Ее ассистент, Тим Фили, понял, что она делает, и позвал на помощь. Колдинг ворвался задолго до «последнего момента». Но дело не в том, как близко она подошла к этому моменту, — дело было в тенденции. Ночные кошмары, галлюцинации, затем попытка суицида. Доктор Румкорф уже подкорректировал минимально эффективную дозу лекарства для нее, но кто знает, поможет это или нет?

Колдинг обязан доложить. Клаус Румкорф блестящий ученый, Эрика Хёль — легенда, но без Лю Цзянь Дэн проект просто прекратит существование.

7 ноября. Холод собачий

Ссутулившись, Колдинг вошел в кабинет засекреченной связи и уселся за стол. Он заранее оделся потеплее: поверх джинсов зимний полукомбинезон, теплые башмаки и большой черный пуховик с эмблемой «Генады» — красной «Г» слева на груди. Не стоит общаться с начальством в халате.

Этот терминал — единственное место в комплексе, откуда можно было позвонить или получить вызов. Причем связаться можно было только со штаб-квартирой «Генады» за пределами Лиф Рэпидз, Манитоба. Заставка экрана прокручивала на мониторе логотип «Генады». Колдинг стукнул по «пробелу». Компьютер был сконфигурирован для единственной задачи, поэтому логотип исчез, и запустился процесс установки связи. Сейчас мобильный телефон Данте выдал особый звонок, сообщая о необходимости подойти к терминалу закрытой связи.

Колдинг терпеливо ждал, пытаясь подобрать нужные слова для сообщения. Минуты через две на экране появилась улыбающаяся физиономия Данте.

— Доброе утро, Пи-Джей. Как погодка?

Колдинг выдавил усмешку на затасканную шутку. На Баффиновой Земле, широта шестьдесят градусов, были только две температуры — «колотун» и «холод собачий».

— Терпимо, сэр. Заметьте, я нечасто выбираюсь наружу, но по крайней мере здесь, внутри, у нас все отлично.

Данте кивнул. Колдинг давно знал, что шеф любил слышать что-нибудь позитивное: такой процесс Колдинг называл «подслащиванием». Он не осуждал Данте за это: вложи он сам почти полмиллиарда долларов в проект, ему бы тоже хотелось слышать добрые вести.

Благородный загар Данте выдавал богатого мужчину, который мог частенько позволить себе спа даже в такой глуши, как Манитоба. Густые, цвета воронова крыла волосы создавали впечатление, будто он только поднялся с кресла парикмахерской где-нибудь в Голливуде, а ослепительно-белая улыбка — о тщательном уходе за зубами со студенческих лет. Его непропорционально крупная челюсть всегда фигурировала в карикатурах и политических комиксах. Это было лицо биотехнологической компании-миллиардера, державшее инвесторов в тонусе и восторженном энтузиазме.

— А я только собрался тебе звонить, — сказал Данте. — Мы приобрели еще несколько геномов млекопитающих. В настоящий момент Валентайн вылетает с ними и будет у тебя минут через тридцать. Пожалуйста, будь готов встретить его, мне нужно, чтобы он сразу же вернулся.

— Считайте, сделано, — ответил Колдинг.

Данте подался чуть ближе к камере, на лице — выжидание:

— Ну, раз уж вы позвонили мне, полагаю, у вас добрые вести о последнем тесте иммунной реакции?

— Как раз сейчас начали, — сказал Колдинг. — Узнаем через несколько часов.

— На этот раз должно получиться. Должно. В противном случае, думаю, придется вовлечь больше народу — людей топ-уровня.