Владимир Кузнецов - Навек исчезнув в бездне под Мессиной Страница 6

— Живой, вроде, — это Арчер, молодой еще парень, но уже немало повидавший на войне.

— Здесь я. И, похоже, целый, — так ворчать может только Диллвин. Старик завозился где-то неподалеку, шлепая грязью.

— Харт? — не дождавшись ответа, снова спросил лейтенант, чувствуя, как внутри все холодеет. Молчун был ближе всего к взрыву, его могло задеть осколками…

— Тут.

Никогда еще Райен не испытывал такую бурю чувств от блеклого голоса шахтера. Перевернувшись, он сел и нащупал в сумке свечу. Зашипела, загораясь, спичка. Желтый ее огонек осветил приподнявшиеся с грязного пола фигуры. Участок тоннеля, где прорвались боши, теперь превратился в сплошную серо-голубую стену. Поднеся спичку к огоньку свечи, Виккерс встал на ноги. Огонек был слабый и трепетал только от дыхания Райена.

— Засыпало, — буркнул, поднимаясь с пола Диллвин. — Плохи дела.

— Не каркай, — прошипел Арчер. — аппараты у нас с собой, да и воздуха пока хватает. Завал тут небольшой, выберемся.

— И чем ты будешь копать? — скривился старый шахтер. — Руками?

— А хоть и руками! Глина не уголь, мягкая.

— Отставить, — прекратил перепалку Виккерс. — Диллвин, сходи в тот конец, посмотри, может, что можно приспособить для рытья. В крайнем случае, наломаем досок. А мы пока начнем копать.

Подхватив валявшийся на земле обломок доски, он подошел к завалу. Как ни прискорбно было признавать, но все же Диллвин был прав — тоннель проходил почти на границе глинистого слоя, и сейчас, после обвала, сверху между глиной и песком могла копиться вода. Раскапывая завал, кроты рисковали затопить себя. И чем дольше они ждали, тем более реальной становилась эта опасность.

— Берите доски и принимайтесь за дело, — произнес Виккерс негромко. — Начнем копать здесь и здесь.

Сырое скользкое дерево с чавканьем вонзилось в осевшую бесформенным студнем глину. Арчер явно поторопился с суждением — раскапывать такую породу было занятием не из легких, подвижная, неустойчивая, она никак не желала оставаться на месте. Сверху раздалось тихое журчание, первые, пока еще тонкие струйки воды начали стекать по пологому склону обвала.

— Где Диллвин? — не прекращая работы, спросил Виккерс, копавший вместе с рядовыми кротами. Еще один человек, который страховал бы работающих, был сейчас очень кстати. До конца тоннеля не больше десяти ярдов — и все же шахтер до сих пор не вернулся.

— Бен! — негромко позвал его Арчер. — Старик, где тебя черти носят?

Ответа не последовало. Вне сомнения, Диллвин должен был услышать голос товарища, а значит, и ответить. Не в его сварливой натуре было пропускать такие шпильки. Райен прекратил копать и распрямился.

— Продолжайте, — бросил он тоннельщикам и двинулся к тупику.

Бенджамина Диллвина там не было. Человек исчез, не сообщив о себе ни звуком, ни жестом. Осмотрев место, Виккерс увидел огарок свечи, наполовину утонувший в грязи. Похоже, это все, что осталось от старого шахтера.

«Нет. Этого не может быть, — стараясь унять бешено колотящееся сердце, про себя повторял Райен. — Человек не может так просто исчезнуть. Он только что был здесь. Только что».

— Лейтенант! — раздалось из-за спины. — У вас все в порядке?

— Да, — отозвался Райен, удивившись слабости собственного голоса. Дрожащими руками он ощупал стены, то и дело вгоняя пальцы в студенистую серо-голубую массу по самые костяшки. Ничего.

— Мы пробились, лейтенант, — снова услышал он голос Арчера, — давайте сюда, нора долго не выдержит!

Виккерс замер в нерешительности. Кроты ждут, что они вернутся вдвоем. Как объяснить им, что Диллвин пропал?

— Лейтенант? — удивленный голос Арчера раздался совсем близко. Видимо, устав ждать, он решил поторопить офицера. Развернувшись, Виккерс увидел застывшее в изумлении лицо тоннельщика: широко открытые глаза, судорожно ходящий кадык, нервно раздувающиеся ноздри. Они молча смотрели друг на друга. Райен не знал, что сказать солдату.

За спиной Арчера показался Харт.

— Его нет. Надо уходить.

Две короткие фразы прозвучали как удары молотка, короткие и точные. Райен вздрогнул, сгоняя охватившее его оцепенение.

Остаток смены прошел, словно в полузабытье. Виккерс отдавал распоряжения, следил за работами, принимал какие-то решения. Он боялся смотреть на часы, боялся, взглянув, увидеть, что прошло слишком мало времени, и впереди еще бесконечно долгие часы в этой сырой враждебной темноте. О наступлении утра он узнал, только когда вниз спустилась очередная пятерка тоннельщиков. Следом появился МакКинли, как всегда хмурый и неразговорчивый.

— Капитан, — приветствовал его Виккерс.

— Лейтенант. Все тихо?

— Нет. Трое пропали. Морган и Паккард, за ними Диллвин.

— Как случилось?

— Не знаю. Я отправил Дьюрри проверить, как дела у Моргана. Вернувшись, он доложил, что горняков нет. Мы искали их несколько часов, но не нашли никаких следов…

— То есть как не нашли? — недружелюбно поинтересовался шотландец, сверля Райена взглядом. Его воспаленные от недосыпания глаза, казалось, ничего не выражали, как будто смотрели не на человека, а в пространство.

— Не нашли. Я организовал поиски, но нам не удалось обнаружить никаких следов. Потом Харт засек подкоп немцев во втором тоннеле. У нас случилась небольшая драка, тоннель обрушился. Тогда пропал Диллвин.

— Его завалило?

— Нет. Обвал был небольшой, мы все оказались в кармане. Пока мы раскапывались, я послал Диллвина в конец тоннеля посмотреть, нет ли там каких-то инструментов. Там он исчез.

МакКинли продолжал бесстрастно буравить Виккерса взглядом.

— Вы, кажется, нездоровы, лейтенант, — произнес он тяжело, веско. — У вас жар? Сходите в госпиталь, покажитесь врачу…

— Лейтенант не врет, кэп, — Арчер подал голос из темноты, собиравшейся у стен клуба, где он отдыхал после того, как несколько часов вытаскивал по приказу Виккерса взрывчатку из второго тоннеля. МакКинли шумно вздохнул, видимо с трудом сдерживаясь. Бесстрастность его взгляда была обманчивой.

— Вы свободны, лейтенант. Можете идти, — произнес он наконец.

Наверху снова шел дождь. Лужи под ногами были странного, бурого цвета. В них с водой смешивалась кровь, которая здесь проливалась едва ли не в больших количествах, чем вода. Солдаты, молчаливые и ссутуленные, сидели в небольших углублениях, вырытых в подошве траншей — они давали хоть какую-то защиту от дождя.

В офицерском убежище было чадно, около двух десятков свечей горело одновременно, сырые дрова в печи, сделанной из железной бочки, давали обильный дым. Дымохода у печки не было, слишком явный ориентир для вражеских наблюдателей. Дым клубился под потолком, постепенно уходя через входной проем. Кто-то незнакомый спал на деревянном лежаке, отвернувшись к стене. Он снял сапоги, и одна из ступней была видна под краем плаща. Неестественно белая, с потемневшими на концах пальцами, она напоминала ногу покойника. «Траншейная ступня» — один из бичей окопной войны. От сырости, холода и долгого ношения тесной, жесткой обуви нога начинает гнить заживо. Результат: жуткие боли и, в конечном итоге, ампутация.