Александр Варго - Корень зла Страница 60

– У вас такое загадочное лицо… Хотите предложить еще одну работу?

– Ну полноте, Артем Олегович. Мы же не звери. Отдохните, наберитесь сил, съездите, если хотите, на историческую родину. Вы славно поработали.

– Да и вы неплохо… Может, расскажете, господин Гергерт, что там приключилось под занавес в замке?

– Нам удалось собрать около сотни подготовленных людей, – пожал плечами Гергерт, – штурмовики проникали в Горошаны поодиночке, под видом цыган или местных жителей. Оружие и амуницию подвезли отдельно – в фургоне с сельскохозяйственной продукцией. Благодаря «жучкам», которые вы в себе носили, вычислили замаскированный тоннель в Горошанах. Но с прорывом крупно не повезло. Империя… хм, нанесла ответный удар. Погибло много наших сотрудников. Но мы захватили несколько шпионов Ватяну, проживавших в окрестных деревнях, и выбили информацию, что недалеко от заваленного тоннеля есть замаскированная тропа через скалы. Пришлось устроить несколько отвлекающих взрывов в другой стороне, чтобы противник оттянул силы… В общем, когда наши люди ворвались в замок, вы с господином Фельдманом уже отвеселились, картинная галерея выгорела почти полностью, попутно сгорели апартаменты Ватяну. Быстро управились, Артем Олегович. Обнаружены обгоревшие трупы ближайших сподвижников Ватяну…

– Аэлла, Гурвич, – подхватил Фельдман, – члены жюри, какие-то мелкие сошки.

– Но есть и плохая новость, – сочувственно сказал Гергерт, – как ни искали, а господина Ватяну не удалось найти ни в живом, ни в мертвом виде. Имеется опасение, что он выжил в том аду и воспользовался собственным подземным ходом. Где его теперь искать… гм, вопрос интересный. Увы, господин Ватяну в очередной раз подтвердил свою репутацию неуловимого и весьма переменчивого человека…

Он почувствовал холодок в груди. Ну что ж, продолжение следует, господа, никуда от этого не денешься. Оно в любом случае последует… Он вспомнил, как рушился потолок, пристройки к потолку, падал горящий карниз, преграждая путь демону, помнил взгляд посланца преисподней, от которого плавились внутренности…

– Человек, которого вы принимали за Ватяну – некто Леопольд Завадский, левая рука подлинного Ватяну. Сорок девять лет, до двухтысячного года – заведующий кафедрой философии Львовского государственного университета. Защитил докторскую диссертацию, имеет несколько публикаций в солидных западных журналах. Снят с работы за распространение своих диковинных взглядов. Обладает талантами убеждать, суггестивными способностями, начитанный, эрудированный человек, в девяносто третьем году проходил по делу о жестоком ритуальном убийстве трех львовских студенток, отпущен в связи с недостатком доказательств… Не расстраивайтесь раньше времени, Артем Олегович, – улыбнулся Гергерт, – жизнь прекрасна и удивительна. Живите, не тужите. Вся сумма, которая была вам обещана, будет переведена на ваш счет. Отдельными, разумеется, поступлениями.

– Скажите, – пробормотал Артем, – а то, что мы подписали какой-то договор с фирмой «Всемирное содружество»… вернее, нас вынудили поставить подписи… это формальность? Или будет иметь в дальнейшем серьезные последствия?

Ответа на свой вопрос он не дождался. Ответа на этот вопрос не знал никто, даже всезнающий Гергерт. Он отвел взгляд. Сухо попрощался, вышел.

Когда Артем открыл глаза, в спальне присутствовал только Пашка Фельдман. Он подкатывал к кровати передвижной сервировочный столик, на котором возвышалась бутылка с утешительной надписью «Столичная», два граненых стакана и какая-то мелкая закусь в вазочках.

– Полагаешь, это то, что мне нужно? – слабым голосом спросил Артем.

– А как же, – воскликнул Павел, – незаменимая вещь для лечения и развлечения. Сейчас мы с тобой основательно полечимся, а потом поедим развлекаться…

– Где Селин? – спросил Артем. Павел смутился.

– По-моему, она уехала еще вечером. Убедилась, что с тобой все в порядке и отбыла, сославшись на дела. Только не расстраивайся. Возможно, у нее действительно дела. Твоя пассия – очень занятая женщина.

– Наливай, – буркнул Артем.

– А я что делаю? – возмутился Павел, бренча стеклом. – Будем надеяться, это действительно «Столичная», а не какая-нибудь китайская подделка. Представляешь, до чего народ во всем мире довели наши меньшие братья? Теперь в приличных магазинах на товарах не китайского производства вешают ярлычки «СНINA FREE» – чтобы народ был уверен, что берет приличный товар. И вообще, существует мнение, что через сто лет население Земли составит 12 миллиардов китайцев.

«В Китай нам надо, – тоскливо подумал Артем, – затеряться в этой массе, глазки подправить, ножки укоротить. Там никто не найдет».

Забулькала в бокалы целебная жидкость.

– Поднимай, Артем, за что пьем?

– За Бог с нами, – пробормотал Артем, – и за черт с ними…

ЭПИЛОГ

Ровно месяц спустя Артем вошел в свою квартиру на улице Крылова. Постоял в прихожей, стер пыль с зеркала на уровне лица, полюбовался на свою бледную осунувшуюся физиономию, покачал головой. В кармане завибрировало.

– Слушаю, – он неохотно извлек трубку.

– Артем Олегович, вы уже дома? – деловито осведомился мужской голос.

– Да.

– Хорошо. Квартиру мы осмотрели несколько часов назад. Все в порядке.

Он захлопнул «раскладушку», невесело подмигнул своему отражению. Отражение с некоторой задержкой подмигнуло ему.

Ну что ж, очень мудро со стороны работников Гергерта контролировать его действия. Как бы забота о безопасности. Им нужен свой человек, подписавший договор с Дьяволом. Не каждому доверенному лицу удается такое…

Он знал, что рано или поздно ему предъявят счет. Он побрел в гостиную, бросил в кресло сумку. Заглянул на кухню, в спальню, в комнату для гостей, где, по стечению обстоятельств, ни разу не останавливались гости. Добрел до лестницы, поднялся в студию. Пыль лежала плотным нетронутым ковром. Картины и мольберты зачехлены, остальное подвергается тлену и разложению. Он постоял, развернулся, на цыпочках отправился прочь, чтобы не нарушать хрупкую атмосферу запустения. Включил чайник на кухне, постучал дверцами шкафов, нашел в вазочке забытые крекеры. Отправился в ванную мыть руки. Отдернул клеенчатую занавеску… и застыл, не дотянувшись до крана. «Артем Олегович, мы знаем, что вы делали этим летом», – гласила выведенная на стене красным фломастером небрежная готическая вязь. А ниже приписано: «С вами свяжутся».

Ребята с юмором. Смотрят голливудские ужастики. Он повернул кран, тщательно вымыл руки, снял лейку душа, направил струю на стену. Надпись стала размываться, потекла и вскоре пропала. Несколько часов назад сотрудники тайного судилища осмотрели квартиру и взяли ее под наблюдение. Но кто-то вошел и сделал надпись на стене.

Он вернулся на кухню, ссыпал из жестянки остатки кофе, залил кипятком. Долбил ножом застывший сахар в сахарнице, переложил добытое в чашку. Забился телефон в боковом кармане. Как ему надоели эти любознательные опекуны! Он вынул трубку, положил перед собой на столе. Номер закрыт, странно. Значит, не опекуны. У тех двенадцать телефонов, и каждый он уж выучил наизусть. Аппарат перестал агонизировать. Выждал несколько секунд и опять завелся. Жужжал, требовал, чтобы его открыли. Может, Павел? Поменял «симку», шифруется? Но нет, Павлу он звонил несколько дней назад. «О, мудрый Каа, я звоню тебе за советом…» Тот просил не беспокоить. Хотя бы месяц. «Плохо мне, Артем. Видеть тебя не хочу. Дай полечиться спокойно. Пустоты хочу, понимаешь?…»

А вот Артем в последнее время стал жутко бояться пустоты. Постоянно нужно было заполнять ее какими-то предметами, людьми, мыслями. Зачем он явился в эту пустую квартиру? Какая нужда пригнала? Вздохнув, Артем поднес телефон к уху.

– Говорите.

Как раз этого абонент делать не собирался. Не за тем он звонил. Он молчал в трубку. Молчал многозначительно, густо и очень насыщенно.

– Говорите, ну? – повторил Артем.

В абсолютной тишине раздались приглушенные, довольно необычные звуки. Словно где-то в отдалении от абонента, держащего трубку, включился метроном. Или сердце человека (наверное, так оно и будет стучать, если слушать через фонендоскоп). Или часы с необычным для слуха тиканьем отмеряли отпущенное кому-то время…

– Говорить не будете? – на всякий случай поинтересовался Артем.

Нет, звонили не за тем, чтобы развлекать его беседами. Стук сделался громче, зловеще, задребезжал, ускорился, полез в голову, раздвигая ткани мозга. Он поспешно убрал телефон от уха, отключил от сети оператора, положил на плитку. Страха не было. Просто… грустно как-то.

Он вооружился мельхиоровой ложечкой, стал задумчиво перемешивать сахар. И даже не вздрогнул, когда в прихожей прозвенел звонок. С досадой поставил чашку, отправился открывать. Чего бояться, когда ситуация под контролем сразу двух влиятельных конкурирующих организаций?