Алексей Атеев - Псы Вавилона Страница 60

– Живем в лесу, молимся колесу, – вроде как невпопад заметил Тимошка. – Тебе как больше работать нравится, Джоник, в смене или на шестидневке?

– В смене.

– И мне тоже. Свободнее как-то. Вот хотя бы как сегодня. Все трубят на службе, а мы гуляем. А скажи, Джоник, в Америке тоже посменно вкалывают?

– Конечно. Там, где непрерывное производство.

– Уж, наверное, капиталисты крепко эксплуатируют американского пролетария?

– По-разному. Где профсоюз сильный, там условия труда вполне сносные.

– Ну сколько у вас сварщик получает?

– Невозможно сопоставить. И цены разные, и покупательная способность иная.

– Цены – мура. Ты мне пример какой-нибудь приведи.

– Пример… Ага. За год работы можно купить недорогой автомобиль.

– Автомобиль? А на что мне автомобиль? Куда на нем? Вот костюмчик хороший, бостоновый, пальтишко драповое… Или шамовки от пуза. А то сказанул – автомобиль! Что я – начальник, на авто раскатывать?

– В Америке автомашины есть почти у всех, даже у самых бедных. Необходимая вещь.

– С жиру беситесь. Вот поэтому у вас никак революции не произойдет. А когда бы не было никаких авто да жили поскромнее, глядишь, и у вас социализм построили бы. Одна надежда на негров ваших, как на самый угнетенный класс. Может, у них силенок хватит буржуйской гидре башку свернуть.

– А ты в Москву вернуться не хочешь? – неожиданно спросил Джоник.

– В Москву-у? – нараспев произнес Тимошка. – Москва – это конечно!.. Это тебе не Соцгород! Жили бедновато, но со здешним житьем разве сравнишь. Мне четырнадцати не было, когда уехали, а до сих пор перед глазами стоят улицы, магазины… По Тверской, бывало, идем с батянькой, к Елисеевскому подходим, если у него есть в кармане деньжонки, обязательно у входа остановится и спрашивает: «Ну что, Тимка, зайдем?» А сам уже за руку внутрь тащит. И чего там только нет: конфеты, шоколад, фрукты разные, апельсины, мандарины, колбасы, окорока, ты таковских и не видывал. А рыба?! Осетр что твое бревно! Батянька первым делом, понятно, бутылочку «рыковки»[20] покупает, и только он ее, голубушку, в руки берет, лицо у него расцветает, и глазки начинают блестеть. Затем он покупает горячие калачи, обсыпанные маком, астраханскую селедочку – залом, полфунта вестфальской ветчины, розовой, как попка младенца, и столько же сыра «со слезой», а мне жестяную коробочку с разноцветными леденцами – «ландринками», ты таких и не ел никогда. Опосля садимся на извозчика, и он нас за двугривенный везет до заставы. Дорогой же батянька, откупорив между тем «рыковку», единожды приложившись к горлышку и занюхав калачом, всегда говорит одно и то же: «Разве при Григории Ефимовиче Елисееве таков магазин был?» Больше до самого дома – ни грамма! А здесь!.. Разве можно эту дыру сравнивать с Москвой?

– Зачем же вы уехали?

– Батянька все твердит о пролетарском единении масс, но, думаю, в чем-то он там провинился, вот его сюда и законопатили. Я иной раз начинаю спрашивать: когда, мол, в Первопрестольную смотаемся? Не в смысле даже вернемся, а просто проведаем родню, погуляем по родным улицам, он, батянька то есть, сразу свирепеет. Сопит, но говорить на эту тему не желает. Один раз, правда, ответил: «Ноги моей там больше не будет, и тебе не советую». Ладно, Джоник, не трави душу. Гляди, пришли. Вон дом погорелый. Тут эти черти, Скворцовы то есть, и обитали. Хочешь, пойдем посмотрим.

Джоник взглянул на пожарище и мысленно представил, что произошло здесь несколько дней назад. От обугленных головешек явственно попахивало Средневековьем.

– И люди сгорели? – спросил он.

– Скворцовы-то? Их сначала крепко избили, потом бросили в огонь.

– Не может быть! А милиция?..

– Какая тут милиция, – засмеялся Тимошка. – Был один Хохол, да и тот пропал. Ну что, зайдем во двор?

– Не стоит. Ты лучше отведи меня к дому, где этот человек, про которого рассказывал, остановился.

– К дяде Косте? Да пойдем. Тут совсем рядом.

– Вон ихина халупа, – Тимошка указал на крошечный беленый домик. – Только я туда не ходок. Ты уж сам… У нас не любят, когда без дела приводят посторонних.

– Как же я без приглашения пойду к незнакомым людям?

– А почему нет? Постучись, потом скажи: мол, ищу знакомого.

– Да я и по имени его не знаю.

– Ну ты даешь! Короче, делаем так. Ты идешь к ним, а я в сторонке постою. Если на тебя начнут орать или, чего доброго, по шее захотят накостылять, я вмешаюсь. Но вообще они старики мирные. Шуметь вряд ли станут. Шагай смелей.

Джоник отворил калитку, подошел к входной двери и неуверенно постучал.

– Заходи, открыто, – услышал он и распахнул дверь. В комнатушке за столом сидели три пожилых человека и заканчивали обед. В одном Джоник сразу же узнал своего недавнего попутчика.

– Вам чего, молодой человек? – спросил плотный коренастый старик в застиранной ситцевой рубахе и черных сатиновых шароварах, как вскоре выяснилось – дядя Костя.

Джоник открыл было рот, чтобы сообщить о цели своего визита, но его опередил попутчик.

– Это, наверное, по мою душу, – произнес он, растерянно улыбаясь. – Мы с молодым человеком вместе в поезде ехали, там и познакомились. Я вам про него рассказывал. Тот самый американец.

– Американец?! – воскликнул дядя Костя. – Только этого нам не хватало! Очень милая подбирается компания.

– Невежливо встречаете гостя, Константин Георгиевич, – одернул плотного высокий худой человек с бледным породистым лицом. – Присаживайтесь к столу, молодой человек.

– Куда, интересно, он сядет? – ворчливо возразил дядя Костя. – На голову вам, что ли?

– Не нужно спорить, господа, – оборвал пререкания попутчик Джоника. – Он может сесть на мое место, а я пересяду на кровать. Кстати, – обратился он к Джонику, – мы даже не познакомились.

Американец представился.

– Чего уж там, присаживайтесь, – сменил гнев на милость дядя Костя, протягивая Джонику руку. – Меня, как вы уже слышали, зовут Константином Георгиевичем, можно величать дядей Костей, это – Алексей Габриэлович Фужеров, – указал он на высокого.

– Николай Николаевич, – представился попутчик. – И как вы вообще меня нашли?

– Это-то как раз и неинтересно, – перебил дядя Костя Всесвятского. – Соцгород – большая деревня. Тут все обо всех знают.

– Видите ли, – начал Джоник. – я работаю вместе с одним парнем, проживающем в Шанхае, вот он мне о вас и рассказал.

– Что именно?

– Ну… – Джоник замялся, не зная, как начать. – Какие-то странные события имели место в Шанхае.

– Да уж… – подтвердил дядя Костя, – было дело под Полтавой.

Джоник не понял, при чем тут Полтава, но уточнять не стал.