Клаус Нойманн - Правда об «Орловском инциденте» Страница 61

— Ты это… Слушай… Извини, в общем… — глухо, в нос, проговорил он. — Я ж не знал. Я видел, что они там творили, ну и это… Не хотел, чтоб тут такое…

— А чуть остановиться и подумать тебе религия не позволяет? — Маша расслабилась, решив добить наглеца не физически, так морально.

— Чего?

Да уж! Еще один «мистер интеллект». И как такого морально добивать?

— Да ничего. Считай, что извинения приняты.

— Спасибо. И это… Слушай… — боец замялся.

— Говори, не стесняйся, что уж тут, — подбодрила его Маша.

— Можешь научить, как ты это… Ну, в общем, такому же боевому искусству.

Зато знает, чего хочет. И ориентируется быстро. Да и на лицо ничего так, если кровь смыть и нос вправить. Маша вздохнула.

— Нет, я не учитель ни разу. Да и ни к чему тебе эти навыки.

— Ну, ладно, — разочарованно протянул спецназовец, развернулся и потопал назад.

— Эй! — окликнула его Маша.

Боец обернулся.

— Как звать-то тебя?

— Вован.

— Вован съешь банан, — совсем по-детски срифмовала Маша. — А меня Маша.

Её новый знакомый топтался на месте, не зная, видимо, идти ли ему назад, или продолжить беседу, и Маша облегчила ему задачу:

— Всё. Познакомились. Иди уже!

Вован, вздохнув, двинулся дальше.

Автобус уже миновал Сталепрокатную высотку, и чуть ускорившись, ехал по Московскому шоссе в довольно оживленном для столь позднего часа потоке автомобилей.

— Уважаемые пассажиры! — раздался в динамиках повеселевший Мишин голос, — Нашему рейсу сказочно повезло, мы покидаем город Орел. Следующая остановка… Твою ж мать!!!

Маша чуть не подпрыгнула от неожиданности, и снова осознала, что её рука уже держит рукоятку «беретты» в наплечной кобуре. К счастью, не успела вытащить. Но рефлексы надо как-то научиться контролировать. И вообще пора определяться, что делать дальше. Не в деревне же жить, в самом деле.

Короткий, немного жалобный вскрик вырвал Машу из только начинающихся раздумий. Она сорвалась с места, и одним прыжком оказалась рядом с родителями Оли. За окном, справа, куда указывала Олина мама, взметались ввысь клубы ярко оранжевого пламени, опадали, и взмывали снова, уже ближе.

На берегу Яузы, обнесенная со всех сторон трехметровым бетонным забором, неприступным бастионом возвышалась серая высотка МГТУ имени Николая Эрнестовича Баумана. Собственно, забор не был спланированной частью архитектурного ансамбля. Его поставили во времена «черных полковников» под предлогом защиты от террористической угрозы, выкроив средства из и без того скудного бюджета на образование. На самом деле, проект был «продавлен» сопротивленцами в руководстве университета, которые прогнозировали все возможные варианты развития событий, и готовились к худшим. К счастью, бауманке так и не пришлось держать оборону, бои четвертого года обошли её стороной. А стена так и осталась стоять, делая университет еще более закрытым и таинственным, чем он был на самом деле.

Новенькая «Победа» последнего, только-только поставленного на конвейер, пятого поколения затормозила у серой железной двери, не бросавшейся в глаза на фоне серого бетона стены. Из «Победы» вышел ничем не примечательный мужчина в черном костюме. С собой мужчина нес такой же непримечательный чемоданчик.

Набрав шестнадцатизначный код на неожиданно сложном для такой двери замке, мужчина попал в тесный коридор, расположенный прямо в стене. Коридор уходил вниз, поворачивая в сторону основного здания МГТУ и постепенно расширяясь.

Редкие лампочки освещали тусклым светом пыльный пол и выкрашенные салатовой краской стены. Мужчина уверенно двигался в подземелье, минуя боковые двери, и ответвления от основного коридора. Звук шагов гулко отражался от бетона, расходился в разные стороны, и затухающим эхом возвращался обратно.

Постепенно освещение становилось ярче, все чаще стали попадаться ответвления и проходы, все больше металлических дверей скрывали за собой что-то в стенах. На пересечении с таким же широким коридором мужчина повернул налево, и через сотню метров нырнул в узкий боковой ход, оканчивавшийся еще одной дверью, точь-в-точь, как первая дверь в стене.

Мужчина набрал другие шестнадцать цифр, зашел внутрь, и остановился, прикрыв рукой глаза от неожиданно яркого света. Выждав с полминуты, пока зрение не адаптируется, мужчина двинулся вперед, к стеклянной стене, на которой крупно, красной краской под трафарет был нарисован знак биологической опасности.

Одна из самых секретных лабораторий бауманки. Казалось бы, откуда в техническом университете взяться специалистам-биологам, но слово «Технический» давно уже не отражало широту направлений, которые исследовались в МГТУ, и по которым обучали многочисленных студентов.

Открыв герметичную дверь, мужчина попал в шлюз, образованный перегораживавшими коридор двумя стенами из стекла. С треском загорелась красная лампа. «Внимание! Закройте глаза!» — раздался мелодичный женский голос из скрытых в стенах динамиков.

Мужчина крепко зажмурился. Ярчайшая вспышка полыхнула, и ослепила его даже сквозь сомкнутые веки. С шипением из отверстий в потолке и стенах пошел пар с резким химическим запахом, заглушаемым хвойным ароматизатором. Это была одна из нескольких причин, по которым мужчина очень не любил посещать лабораторию. Ходишь потом, воняешь елкой, вместо приличной туалетной воды. Ну и всегда существовал риск, что вместо дезинфицирующей смеси, в шлюз могли подать отравляющий газ. Последняя линия обороны, как-никак.

Включившиеся вентиляторы с ровным гулом разогнали остатки пара. С шипением открылась дверь на противоположной стороне шлюза.

Мужчина вышел, и почти сразу же остановился перед еще одной дверью. Набрал третью комбинацию из шестнадцати цифр, и оказался, наконец, в лаборатории, больше напоминавшей больничный коридор. Правда двери в «палаты» по обе стороны коридора были герметичные, а от знаков биологической опасности и карантина рябило в глазах. Пройдя вдоль всего коридора, мужчина остановился у массивной двери в его торце и нажал кнопку звонка.

С тихим жужжанием установленная над дверью камера сфокусировалась на лице мужчины, после чего раздался щелчок открываемого замка. Мужчина толкнул дверь, и вошел в лабораторию.

— Ну, наконец-то! Сколько тебя можно ждать? Мы уже собирались объявлять по стране поиск. Ты что в Орле натворил? — с порога накинулся на него невысокий толстяк в белом халате. На голове толстяка торчала во все стороны густая копна русых волос, что придавало ему несколько сумасшедший вид.

— Ничего. Встретился с Толмачевым, забрал образец, проверил, отдал деньги. Всё, потом сюда. Под Тулой, правда, колесо пробил, провозился долго с заменой.