Dok - Ночная смена Страница 62

Все несколько удивляются такому способу расправы. Седовласый мэтр вякает что-то на тему безсудной расправы и неуважения к мертвым, но никто его не воспринимает всерьез. Вероятно его держат на манер предмета. А он ждет, когда ситуация устаканится, заявить о своих правах — как относившегося к руководству ранее и достойно проруководившему всем, что тут проходило во время Беды. Такие страшно любят писать мемуары, в которых поливают сладострастно дерьмом все и всех, кроме себя, Великого. Надо бы его отсюда турнуть… Совесть нации новоявленная…

Начарт встает тяжело — его человек устроил такой тарарам, что стыдно людям в глаза глядеть. Такая ситуация, с которой знаком любой, руководивший людьми — вроде и невиноват — а виноват.

— Про ЧП могу сказать, что вероятнее всего человек сошел с ума. Другого объяснения не имею — с убитыми им он знаком не был.

— А я Вас предупреждал — тихо говорит майор.

— Да, предупреждали. Я собирался с ним поговорить, но не успел. Но в плане того, что он ненадежен, потому что хохол — и тогда не был согласен и сейчас. Какой он к черту хохол? — Охрименко переводит дух — Вот я — хохол. И мои предки оселедцы носили. А этот сукин сын — гуцул, у них такой прически сроду не было.

— Я не это имел в виду. И Вас хохлом называть не буду, потому что Вы — украинец. А этот выкидыш с колокольни — из протоукров. Интересно, где это он стрелять и укрываться научился — грамотно все делал. По военному билету-то он шофер. Из стройбата.

— Да ладно. Ну, хохол и хохол. Вот отращу себе оселедец. Дело не в этом. Ну, что мне сказать. И стыдно и горько. Сроду у меня такого подчиненные не вытворяли. А тут на старости лет… В общем — прошу меня простить.

— Вас никто и не винит. Случайные люди, никакой проверки провести не получается, сгребаем всех, кого можем.

— Ну, все-таки основная часть — проверенные люди. Сейчас совместный гарнизон Крепости и Кронверка состоит из артиллерийской группы в 8 человек, пулеметной команды при двух станковых пулеметах, взвода автоматчиков и двух взводов стрелков.

Территорию контролируем. Отдельное спасибо команде саперов — помощь своевременна и очень ценна. Сегодняшнее ЧП разберем внутри коллектива.

Охрименко тяжело садится. Видно, что переживает сильно. Порядочный человек значит.

Наступает очередь военморпредставителя (Николаич шепотом вспоминает, что была такая должность раньше — "замкомпоморде" — заместитель командира по морским делам. Те кто рядом и слышали — посмеиваются) Званцева.

Тот подтянут четок и звонок. Эвакуировано водой 2207 человек — только что "Треска" с новой партией отошла. Доставлено в Крепость водой — 26 тонн груза — стройматериалы и продовольствие. 10 тонн продовольствия доставлено в расчете на перерыв снабжения по воде в момент Невского ледохода. Сегодня прибудут катера поддержки. Ожидается поставка оружия и боеприпасов. Также он сегодня же сообщит в Базу новые сведения о поведении зомби.

Завтра предполагается операция по деблокированию запертых в Адмиралтействе курсантов. Сегодня он просит у командования Крепости откомандировать Охотничью команду на один день в Кронштадт для выполнения важной миссии.

— И почему мне не радостно? — так же шепотом спрашивает меня Николаич.

— Потому что ничего радостного нас там не ждет. Вряд ли нас зовут фазанов стрелять — так же тихо отвечаю ему я.

Пока все слушают седого флегматичного сапера. Оказывается, кроме люфтклозета имени Генриха с Германом его команда развернула будки над канализационными люками и в целом на кучу народа хватает сидячих мест.

Усилена защита на флангах крепости, сделаны предмостные укрепления и два помоста для снайперов. Пока не удалось полностью обеспечить защиту бензоколонки, потому что пришлось заняться производством разборных заграждений к завтрашней операции у Адмиралтейства. Вчерне укрепления готовы, на день работы еще осталось.

Заканчивает комендант. Просит всех усилить бдительность, чтобы не было повторов сегодняшнего ЧП. Просит Николаича выполнить просьбу Базы. Просит остаться сапера. Просит остаться начарта. Всем спасибо — все свободны!

Отдаю Охрименко карабин. Мрачно забирает его и ставит к окну.

Выкатываемся со Званцевым.

— И что такого сладкого Вы для нас припасли? — ядовито интересуется Николаич.

— Такую работу, которую не хотелось бы давать своим? — подхватываю я.

Званцев смотрит на нас удивленно:

— А что вы хотели от вышестоящего командования? Конечно грязную тупую и выматывающую работу. И скажите спасибо, что она не бессмысленна и не бесполезна, как обычно-то бывает.

— А ну тогда все в порядке, а то мы уж испугались.

— Раз вы все понимаете, давайте где-нибудь поговорим с Вашими людьми.

Где ж еще говорить, как не в "Салоне". Тем более — время завтрака.

Званцев приятно удивлен тем, что у нас его поят чаем и угощают сыром, вареными в шелухе яйцами и даже пиццей. Булка тоже разогретая и потому кажется свежеиспеченной. (Дошло и до нее дело — а на первом этаже как раз микроволновка.)

Я успеваю заскочить к Саше. Странно, дрыхнет без задних ног, температура спала и в общем впечатления больного не производит. Ничего не понимаю. Правда, потливость видна невооруженным глазом, но это не то, что я видел у Сан Саныча.

Пока завтракаем — о делах не говорим. После завтрака традиционно уже все отдыхают "сидя на спине", чтоб "кусочки улеглись". Так, лежа и собираются слушать боевую задачу, что для морского строевого офицера невероятно. А когда после завтрака Званцев пытается встать и вроде как на разводе зачитать боевую задачу, то встать ему не дают, и говорить ему приходится в позе отдыхающего римлянина — полулежа. Это его смущает, и он бурчит что-то про одалиску из гарема…

— Ситуация такая. Вчера ваши расписные и впрямь устроили праздник непослушания на барже — занялись грабежом, одну даму порезали и чуть не поимели пару девчонок — остальные женщины оказались не робкого десятка и девчонок отбили. По прибытии на место этих блатных встретил усиленный патруль.

— Судя по голубиной кротости Змиева вы расписных там и расстреляли?

— Так точно. Они сдуру оказали сопротивление, потом стали качать права, звать адвокатов и прокуроров. В ходе оказания сопротивления пытались порезать ножом одного из патрулей. И что прикажете с такими делать? И потом после того, как их угомонили, ни у кого не было желания везти их в больницу. И чтобы они не обратились, их пристрелили. В головы. К слову большая часть эвакуированных встретила это с одобрением.

— Успокаивали надо полагать тоже автоматным огнем?