Мишель Цинк - Хранительница врат Страница 63

— Сколько их?

Я сокрушенно качаю головой.

— Много.

Он уже сидит в седле.

— Верхом?

Я киваю.

— Садись на коня и дай мне свой плащ. — Димитрий нетерпеливо распускает завязки своего плаща.

— Зачем? — Это так неожиданно, что я думаю, уж не ослышалась ли.

Я ставлю ногу в стремя и залезаю в седло.

Димитрий протягивает мне свой плащ.

— У нас с тобой плащи разного цвета, а вот кони оба вороные.

Он может не продолжать. Я уже поняла, что он задумал — и не согласна ни за что на свете.

— Нет! Димитрий, мы поедем вместе, не будем разделяться. Это слишком опасно! Я не желаю, чтобы ты подставил себя под удар призрачного воинства.

— Лия, не время спорить. Это единственная наша надежда достать недостающие страницы. Мы обменяемся плащами, спрячем лица под капюшонами и поскачем в городок среди долины. Как только призрачное воинство окажется близко, ты помчишься в город, а я уведу их за собой в противоположную сторону. Легионеры известны беспощадной жестокостью, однако в этом мире они могут использовать магию лишь для смены обличья. Они не сразу сообразят, что гонятся за мной, а не за тобой. Кроме того, камень леди Абигайль даст тебе дополнительную защиту.

Я чувствую на груди тепло гадючьего камня.

— Но… но как же ты? Что ты будешь делать, если тебя поймают? — От мысли о разлуке с Димитрием сердце в груди наливается свинцовой тяжестью.

Лицо моего спутника смягчается.

— Обо мне не тревожься. Мне хватит сил разобраться с падшими душами. Кроме того, им нужен не я. Да и нападение на члена Совета Григори будет грубым нарушением законов нашего мира. Они стремятся лишь захватить тебя — и страницы.

Я киваю, развязываю ленты лилового плаща, отдаю его Димитрию, а сама набрасываю на плечи черный плащ.

— А что мне делать, когда я доберусь до города?

Накинув на голову капюшон, я обвожу взглядом лес, зная, что мы теряем драгоценное время, но страшась что-нибудь упустить. Страшась забыть вопрос в тот самый момент, как надо задать его.

Димитрий подъезжает почти вплотную к Сардженту.

— Если будет время, спроси у кого-нибудь дорогу на Шартр. Если нет — скачи к церкви, к любой церкви и жди меня там. Никто из падших душ не способен ступить на освященную землю.

Мне столько всего хочется сказать ему — но времени нет. Димитрий склоняется ко мне и крепко целует в губы.

— Я приду за тобой, Лия.

Он хлопает Сарджента по крупу, и мой конь срывается с места. Димитрий скачет вслед за мной. Мы несемся сквозь лес, а я не могу отделаться от тревожных мыслей. Увидимся ли мы с Димитрием снова, или же все те неясные слова, что я берегу для него, так вовеки и останутся невысказанными?

Присутствие падших душ я ощущаю прежде, чем вижу или слышу их. Хотя мне ненавистны их цели, я не могу отрицать зловещей связи меж нами. Так мы и скачем по лесу: я впереди, Димитрий следом, и ясно только одно: призрачное воинство уже близко.

Потом я слышу топот копыт.

Отряд ломится через лес за нами. Я припадаю к шее Сарджента, умоляя его скакать быстрей, вывести нас на луга, ведущие к милому городку в долине — не то Шартру, не то какому-то другому. Сперва Димитрий держится за мной, но потом, когда треск в лесу становится все ближе и громче, а я понимаю, что призрачное воинство и в самом деле настигает нас, стук копыт жеребца Димитрия удаляется куда-то вправо. Димитрий ускакал.

Я заставляю себя не думать слишком много и мучительно о его безопасности и о том, что мы, возможно, больше никогда не увидим друг друга. Я мчусь через лес, стараясь сосредоточиться на том, чтобы найти дорогу к опушке.

Не понимая, в правильную сторону ли я еду, испытываю огромное облегчение, внезапно заметив странную скалу, торчащую над ковром палой листвы. Мне сразу становится как-то не так одиноко, и я лечу мимо камня, зная: до опушки уже недалеко. Потихоньку во мне пробуждаются надежда и вера в то, что я доберусь до безопасного убежища в местной церкви.

Внезапно за спиной раздается топот копыт бешено мчащейся лошади. Я опасливо оглядываюсь — и замираю в ужасе.

Меня больше не преследует призрачное воинство: похоже, падшие души, как и рассчитывал Димитрий, погнались за ним, в другую сторону. Лишь один всадник не попался на эту уловку и опознал меня даже сквозь чащу леса, под чужим плащом — тот самый светловолосый красавец, предводитель воинства. Конь его с новой силой стучит копытами позади меня. Я льну к шее Сарджента, пытаясь оторваться от преследователя и найти какое-нибудь убежище.

Расстояние между нами чуть увеличивается. Вырвавшись из леса, я вижу впереди каменный крестьянский домик. На сей раз я не оглядываюсь — не смею, — и во весь опор мчусь мимо дома к амбару. Массивные ворота его стоят нараспашку, но мне некогда даже облегченно вздохнуть.

Направив Сарджента внутрь, в темную глубину амбара, я на ходу спрыгиваю с седла. Быстро оглядываю помещение и замечаю трех лошадей. И шесть стойл.

Заведя Сарджента в один из пустых отсеков, я стаскиваю с него седло и торопливо обмазываю грязью. Заперев дверцу стойла, останавливаюсь в проходе, выискивая взглядом, куда бы спрятаться. Чердак!

В бриджах карабкаться по приставной лестнице совсем нетрудно. Я в считанные секунды залезаю наверх и втискиваюсь между ящиком с инструментами и стопкой лошадиных попон. Копыта скакуна, на котором едет мой враг, стучат уже у самого амбара. В последнюю минуту я сбрасываю рюкзак, вытаскиваю из него кинжал и, сжимая в руке инкрустированную рукоять, чувствую себя увереннее: легионер находится в человеческом обличье, ему можно пустить кровь, как любому другому.

Пылинки пляшут и искрятся в тусклом предвечернем свете, что сочится в амбар через просветы в деревянной кровле. В самом амбаре темно. Я пытаюсь устроиться так, чтобы, самой оставаясь незаметной, видеть через щелку в полу, что происходит внизу. Уж если меня обнаружат, если я окажусь в западне, то лучше знать об этом заранее. Лошади внизу фыркают, переминаются с ноги на ногу, а я пытаюсь выровнять и успокоить дыхание. Насколько мне известно, в физическом мире падшие души не обладают никаким сверхъестественными способностями. Однако легионер запросто может услышать меня — или еще как-то понять, что я здесь.

Едва отдышавшись, я слышу внизу звук шагов, легких и осторожных. Я гляжу сквозь решетку, вытягиваю шею, разглядывая первый этаж, и, к своему изумлению, вижу того самого мальчугана, что кормил кур. Он хладнокровно обводит амбар взглядом, пока не останавливается на Сардженте в стойле. Подняв подбородок, мальчик медленно поворачивается, и вскоре глаза его останавливаются на мне. Взоры наши встречаются. Я подношу палец к губам, мысленно умоляя его не выдавать меня. В то же время мне хочется закричать, чтобы он бежал, спасался — ибо, хотя призрачное воинство гонится только за мной одной, я вовсе не уверена, что они пощадят попавшегося на пути ребенка.