Олег Кожин - Бестиариум. Дизельные мифы (сборник) Страница 63

Бу-бумс! Землю под ногами ощутимо тряхнуло, меня повело в сторону. Ровная гладь озера пошла рябью, далекие вершины раздвоились на несколько секунд, задрожав, словно в лихорадке… А вот и взрыв! Большой-большой сюрприз для моих глубоководных «друзей»…

– Что это? – пораженно спросил Петр. Нет, он и впрямь умница. Сразу сообразил, что мое спокойствие в то время, когда мир раскачивается и трещит по швам, неспроста.

– Это тринитротолуол, – с издевкой ответил я. – Нам с братом показалось, что Древний стал глуховат к старости и может не услышать вашу «хлопушку», вот мы и заменили шумовые шашки на толовые… Надеюсь, теперь он не проснется никогда. А если и уцелеет, то мы сумеем встретить его «достойно» в любой личине.

Глухое «бу-бумс» раздалось еще раз. А затем пришла очередь третьего, самого мощного взрыва.

И тут Марианна, прямо с места, немыслимым броском, извернувшись даже не по-рыбьи, а по-змеиному, бросилась в воду. Хотела ли она предупредить Древнего или умереть вместе с ним, я не знаю. Но ни я, ни Вара не успели среагировать на ее стремительный полет. Тело девушки пронзило поверхность озера, которую словно кожу дрожащего от холода человека покрывала мурашками мелкая рябь, и ушло на глубину.

А следом удивился уже я. Сразу три воронки образовались на некогда зеркальной глади озера. Уровень воды стремительно понижался, обнажая затопленные до сих пор и давным-давно не видевшие дневного света скалистые берега.

Я сразу понял – взрывы повредили плотину, сдерживавшую втекающие в Кезеной реки, и через несколько течей вода устремилась из озера, словно из ванны, со дна которой вытащили затычку.

Водовороты были столь яростны, что одним из них наверх вынесло Марианну. Всё такую же прекрасную, отливающую алым с серебром чешуи. Оказавшись на воздухе, Марианна вскрикнула, судорожно забилась. Но в ее глазах уже застыл смертельный холод безысходности, ее снова закружило водоворотом, понесло. Сила стихии была слишком велика, и она погрузилась в пучину.

При виде Марианны Петр словно потерял голову. Не обращая внимания на оружие в наших руках, он рванулся следом. Однако в этот раз Вара оказался начеку и выстрелил навскидку, от бедра. Пуля попала Петру в сердце, когда до воды ему оставался лишь один шаг. Уже мертвым он рухнул в озеро, Света-Лена– Ира бросилась за ним, успела подхватить тело, обняла и зарыдала. Так вдвоем они и ушли под воду. Вара снова поднял пистолет, но я дал знак – «оставь». Водовороты неуклонно расширялись, смыкаясь между собой.

И я даже не увидел, а вначале ощутил и лишь потом услышал, как где-то глубоко внизу заворочался то ли раненый, то ли разбуженный Древний, исторгнув вопль, от которого задрожала каждая клеточка моего тела. Мне хотелось спрятаться, зарыться в землю, закрыться, но не существовало такой заглушки для ушей, что могла бы спасти от этой всепроникающей мощи. Только перетерпеть, только не сдаться, не стать на колени.

Я поднял вверх руку, и как только из наполовину опустевшего озера показалось что-то огромное, черное, стоглавое и тысячепастное, резко кинул ее вниз, давая сигнал «огонь» всем тем, кто ждал своего часа на вершинах гор.

Тысячи выстрелов слились в один, калеча Древнего, дробя и разрывая его тело в клочья, восстанавливая не высшую и не божественную, а абречью, единственно правильную, справедливость. Я жал на спусковой крючок, дергал затвор и снова жал до тех пор, пока в магазине оставались патроны.

Промахнуться по этой громадине было невозможно, пули все до одной летели в цель. Некоторые рикошетили от бронированной шкуры, высекая искры и каменное крошево. Другие вырывали куски твердой, будто порода, плоти – словно Древний за столетия заточения в горах и сам превратился в живую скалу.

Один из осколков пронесся в нескольких сантиметрах от моего уха. Я услышал нарастающий свист, почувствовал стремительное дуновение, и камень с неприятным хлюпающим звуком острой гранью снес голову стоящему чуть позади меня абреку. Его тело мешковато осело на землю, пистолет по-прежнему был зажат в руке. Я наклонился, с трудом выдрал «Макаров» из судорожно скрюченных пальцев, снова принялся палить в монстра.

Но Древний не собирался погибать. Гигантское тело метр за метром выпрастывалось из водяной воронки, врастало в небо черным грибом. Казалось, оно заполняет собой всё свободное пространство. Под его напором шатались скалы, с неба падали увлеченные им за собой огромные валуны, визжащих от страха и возбуждения людей раскидывало по склонам словно спички.

Расстреляв все патроны, я отбросил в сторону бесполезный пистолет и скинул с себя одежду, стараясь не думать об опасности дневного морфоза. Даже для вервольфа со стажем в сотни лет всегда существует риск уйти от человека и не стать волком, если заниматься превращением не в ночь полнолуния. Но у меня не оставалось выбора. Час последней битвы пробил.

Сняв с пояса бедного Вары кинжал, для лучшего контакта я сжал его обеими руками, «высасывая» из железа силу, нужную мне для морфоза. Я вычистил свой разум почти от всего человеческого, я представил себя зверем, Зверем с большой буквы, существом с одними инстинктами, чья цель – убивать всё, что движется… И почти физически ощутил, как сгибается мой позвоночник, укорачиваются конечности, твердеет кожа, прорастая жестким волосом, выдвигается вперед мощная челюсть и прорезаются острые клыки. В последнюю секунду окончательного превращения я отступил на пару шагов, обеспечивая себе пространство для разбега, и прыгнул вверх и вперед, кувыркнувшись через голову. Приземлился я уже на четыре ноги, чтобы в одно движение оттолкнуться снова и, взмыв в воздух, вцепиться мощными челюстями в нависшее надо мной щупальце монстра.

Я терзал его плоть последним оставшимся у меня оружием – клыками и когтями, и жалел только о том, что они не алмазные. Я жалел, что не могу еще глубже вгрызться в этот ненавистный камень, через кровь и слюну впрыскивая в него яд застарелой ненависти.

Мои когти ломались, клыки крошились, истирая челюсти до кровавого мяса, и последняя надежда грозилась покинуть меня навсегда, когда Древний вдруг содрогнулся. И я скорее понял, чем увидел или услышал, – мои люди пришли следом за мной. Огромным шевелящимся роем они облепили тело монстра, выискивая уязвимые места, царапая, кусая и жаля всюду, куда только могли дотянуться.

Один муравей никому не страшен, но если муравьев много, они способны закусать до смерти любого хищника. И Древний понял это на своей шкуре. Он завыл так страшно, как еще никто и никогда на земле. Его тело содрогалось в конвульсиях, сгибалось и разгибалось, тщетно стараясь сбросить с себя ненавистных врагов, билось об острые каменные берега, раня себя еще сильнее, и, наконец, замерло, чтобы в следующую секунду рухнуть вниз, в конусообразный провал бывшего горного озера, сквозь раскрывшееся дно которого уже проступала чернильная темнота вечноледяных Внешних Миров.