Антонина Ванина - Свинцовый закат Страница 63

— Что же, она настолько неприятная особа?

— Почему бы вам не задать этот же вопрос вашему протеже?

— Потому что я прекрасно знаю, что он ответит.

На лице Семпронии заиграла довольная улыбка.

— Вы знаете, какие слухи ходят о Флоренс?

— Просветите.

— За минувший год она успела сменить с десяток любовников. Правда, так говорит один брошенный ею воздыхатель, а большинство отвергнутых мужчин такие зло словные… Но, мне кажется, он не врет.

— Так Эмери содержанка?

— Вовсе нет. Одевается она более чем скромно, роскоши в её квартире я тоже не заметила, если не считать тех египетских инструментов, вернее, их имитации. Я слышала, она живет на пособие своего покойного отца, а он был известным медиком. Так что, любовников она меняет не ради денег.

— А для чего? По позыву сердца?

— Вам известно, кто такая la femme fatale?

— Та, стало быть, Флоренс Эмери и есть роковая женщина?

— А вы сомневаетесь? Роковая женщина одним мимолетным жестом заставляет мужчин падать к своим ногам, чтобы потом съесть их с потрохами.

Полковник не смог сдержать улыбки.

— Так вот значит, в чём ваш секрет.

— Ну что вы, — махнула рукой Семпрония, — я добрая и отзывчивая, если меня не обижать. А настоящая роковая женщина не знает жалости. Она выпьет все жизненные соки из своего преданного любовника, чтобы потом откинуть его иссохшую тушку и найти нового воздыхателя.

Полковник не мог не оценить столь циничную фразу, тем более что Вильерс в последнее время и вправду выглядел как сонный доходяга, а после сегодняшнего инцидента и того хуже.

— Про жизненные соки это фигуральное выражение или?..

— Я не имею в виду кровь, если вы об этом. Смертные забирают жизненную энергию друг у друга без пития телесных жидкостей.

— Серьезно? — недоверчиво спросил полковник.

— Почему нет? Нечто подобное я слышала от одного своего любовника. Правда, после того, что он рассказал, я поспешила с ним расстаться, на всякий случай. — При этом Семпрония кокетливо изогнула бровь и с придыханием поведала, — Когда он вернулся из миссии в Китае, то поведал мне о том, как тамошние старики продлевают свои годы.

— Что-то вроде поисков вечной молодости?

— Вряд ли после проделанного они молодели, но, как говорят, ощутимо умножали свои годы.

— Надеюсь, кровь здесь ни при чем?

— Совсем нет. Чтобы продлить свою жизнь, даосские старцы соединялись со множеством девственниц. Они считали, что женщина есть источник жизненной энергии, и энергию эту можно у неё забрать. И это не суеверие, а четко прописанная практика. Достаточно довести любовницу до пика наслаждения, и тогда её тело исторгнет вожделенную энергию жизненных сил. При этом старец не должен испустить семени, чтобы не растратить своей энергии. Если оба эти условия соблюдены, то начинается некое «большое втягивание», как они это называют, когда энергия женщины перетекает в тело мужчины, там, где их тела соединяются.

— Что за чушь…

— Это не чушь, это мужской вампиризм. Но есть у него и другая сторона, когда женщина может сделать то же самое с мужчиной.

Видимо, на лице полковника отразилось неподдельное удивление, потому как Семпрония заливисто рассмеялась:

— Да не смотрите на меня такими испуганными глазами. О, Боже, мужчины просто смешны, когда считают, что обладают чем-то исключительным. Спешу вас разочаровать, — при этом она коварно улыбнулась, — согласно даосской традиции, мы, женщины, умеем впитывать мужскую энергию куда лучше. Сама природа позволила нам делать это намного искуснее. Достаточно запретить себе испытать наслаждение, но сделать всё, чтобы довести мужчину до пика, и, — Семпрония торжественно хлопнула в ладоши, — тогда женщина станет вампиром. У китайцев-даосов есть легенда о бессмертной богине — Царице Западного Рая. У неё было множество любовников, и все молодые сильные мужчины. Но она часто меняла их, потому что прежние истощались, а новые ещё были полны жизненной энергией, которую она и всасывала из них своим лоном во время соития. Так любовники её болели и чахли, а Царица всегда оставалась молодой.

Полковнику подумалось, что и Флоренс Эмери слишком хороша для своих 35-и лет, а Томас Вильерс слишком плох в свои 23-и. И с этим нужно было что-то делать, и не только с этим.

— Том сказал, что сегодня ночью своими глазами видел, как с Эмери совокуплялось что-то невидимое, холодное и злое.

— Матерь Божья!.. — тихо воскликнула Семпрония, в отвращении поморщив лоб.

— Как думаете, что это может быть?

— Вы сами назвали это инкубом.

— Единственное что пришло мне в голову.

— Бедный мальчик, — покачала головой женщина, и её сочувствие казалось вполне искренним, — столкнуться с таким… Как он себя чувствует?

— Учитывая, что в следующие полчаса он столкнулся с белой Меритсегер, то сейчас он, мягко говоря, далек от душевного равновесия.

— Ужасно. Если Флоренс забирает его энергию, то наверняка только для того, чтобы отдать тому жуткому инкубу.

— Думаете?

— Я мало что понимаю в демонологии… — И тут лицо Семпронии изменило выражение с глубоко задумчивого на радостно-озаренное. — Но я знаю, кто вам сможет помочь!

— Правда? — недоверчиво переспросил полковник.

— Вам просто необходимо поговорить с Инквизитором. Он лучше нас с вами разбирается в таких вопросах. Все-таки, всю свою жизнь он служит на благо Церкви.

Инквизитором вечноживущие называли бывшего цистерцианского монаха Матео Мурсиа, который больше 600 лет назад каким-то непостижимым образом умудрился привлечь к себе внимание кровопийц и пополнить их ряды. Но известность в узких кругах посвященных он приобрел после службы в рядах Святой Инквизиции.

— И где его можно сейчас найти?

— Откуда же мне знать? Вы, право, странный человек.

— Тогда, какой мне прок от вашего совета, если никто из нас не знает, где сейчас Матео Мурсиа?

— Зато я знаю, где искать Мануэлу, — произнесла Семпрония, явно гордясь своей осведомленностью.

— Какую Мануэлу?

— Боже, граф, — страдальчески простонала она, воздев глаза к потолку, — и за какие заслуги вы получили место в вашем Обществе? Разве не вы должны знать всех вечноживущих по именам и в лицо, чтобы по первому требованию рассказывать о них своему рыцарю?

— Вы превратно понимаете круг моих обязанностей.

— И, тем не менее Мануэлу вы не знаете. А она сейчас на юге Франции, в монастыре.

Теперь-то полковник начал припоминать, что есть среди вечноживущих одна набожная женщина, которая даже после обретения жизни вечной всё равно продолжала молиться о спасении своей души. И длится это покаяние лет 600, с краткими перерывами для перевода из одного монастыря, где завистливые сестры успели заметить её вечную молодость, в другой, где о ней ещё не слышали. Поговаривали, что Мануэла стала столь набожна только после перерождения, которое сильно её напугало, ведь после него она не могла больше соблюдать пост, ибо вообще перестала вкушать человеческую пищу, не могла и причащаться Телом Христовым, ибо для неё оно стало не столько символом, сколько облаткой из теста. Единственное, что она получила с вечной жизнью на благо своей веры, так это возможность молиться и день и ночь, без перерыва на сон.