Виктор Гламаздин - Одна против зомби Страница 64

— Почему? — поинтересовался Хорькофф.

После некоторой заминки, из-под столешницы раздался не совсем уверенный голос Леонтовича:

— У них и так, млять, сотни миллионов безработных. На кой ляд им те, кто пашет за троих? Тогда у них вообще, млять, население без работы останется.

— А если «Новая эра» не сможет наших сотрудников заставить лучше трудиться? — засомневался Хорькофф.

— Вот-вот, мы еще намучаемся с ними из-за этой чуши, помяните мое слово, — ухмыльнулась Старикова, злобно косясь на Леонтовича.

В неприкрытое окно кабинета с улицы ворвались порыв холодного зимнего ветра и резкий вой сирены автомобиля скорой медицинской помощи.

Хорькофф встал с кресла и подошел к окну, чтобы захлопнуть его. Взглянул вниз. Там мигала синим маячком «скорая». А возле нее стояли две полицейские легковушки и один черный фургон без опознавательной раскраски.

Правоохранители с задумчивым видом ходили вокруг трупа — лежащего на боку усатого мужчины. Его белая рубашка была в пятнах крови — явно следов огнестрельных ранений, а на светло бежевых брюках сзади расплылось коричневато-рыжее пятно.

Из фургона вышла женщина в гражданском. Она подошла к трупу, сфотографировала его, потом, брезгливо поморщившись, ногой перевернула труп на спину и снова сфотографировала.

«Так это ж Армен Кацашвили! — узнал мертвеца Хорькофф. — Говорили ж ему, мол, верни дяде банк по-хорошему. Так нет же: «Меня дядя не тронет, родной человек, да». Вот тебе и «родной человек», вот тебе и «не тронет»… Интересно, а Иван Адыгеич, случись мне разорить «ИNФЕRNО», сильно огорчиться?»

Один из полицейских — брюхатый человек, похожий на беременного орангутанга — что-то крикнул в сторону «скорой». Оттуда вышли, сутулясь и пошатываясь на ходу, два небритых санитара. Они уложили покойника на носилки и занесли его в «скорую».

Через минуту та уже мчалась прочь с места, которое теперь вполне можно было назвать площадью Фраера, Которого Сгубила Жадность.

Хорькофф проводил «скорую» тоскливым взглядом и почувствовал, как по спине пробежался холодок.

Пока Хорькофф разглядывал картину «Смерть кидалы», перепалка в кабинете становилась все более ожесточенной. Старикова от избытка чувств даже подскочила к Леонтовичу и схватила его за лацканы пиджака:

— Побойся Бога, Леонтович! Ты же всех нас потравишь своей дрянью! Сначала сам ее год жри, а потом уже нас корми. И учти, если у меня расстройство живота случиться, то я тебя заставлю все мое говно сожрать!

— Я Вас не понимаю, Старикова! — беспокойно заерзал на стуле Леонтович, безуспешно пытаясь вырвать пиджак из пальцев противницы и бросая в сторону босса взгляды, полные мольбы о помощи. — То мы решаем пустить ноу-хау в ход, то, млять, говном отравиться боимся.

Половина сидящих в кабинете начальников почему-то нашла эту фразу забавной и рассмеялась.

Хорькофф прошел мимо фигуры Мина, бесстыдно направившего к потолку свой полутораметровый символ оплодотворения, и вернулся в кресло. Упершись руками в колени, президент «ИNФЕRNО» слегка подался вперед и тихо, но властно приказал:

— Не надо ссориться, коллеги! У кого есть, что предложить, не молчите.

Но замолчали все.

— Вы понимаете, что будет с каждым из вас, если корпорация обанкротится? — спросил Хорькофф. — Я говорю о личной ответственности перед тем человеком, который всех нас поставил на эти ответственные посты.

Улыбки исчезли, словно напрочь стертые невидимым гигантским ластиком. Каждый опасался получить втык лично от Ивана Адыгеича.

— Мало никому не покажется, — сурово проговорил Перецко низким грудным голосом.

— Адыгеич каждому вставит, — Леонтович нервно покосился на фаллос бога Мина. — И Вам, Старикова, тоже. По самые гланды!

— А я-то причем!? — Старикова пожала плечами и вернулась на место. — Мне просто не нравятся авантюры старого афериста Леонтовича. Вы все про них знаете. Вспомните, сколько мы по его воле страдали! Вспомните только, как он к нам в офис этого художника-вьетнамца притащил. Я до сих пор без содрогания мимо его картин ходить не могу. А Маша из бухгалтерии так вообще там прямо в холле дочерью разродилась от ужаса.

— Не мешайте людям работать! — сердито сверкнул глазами на Старикову Перецко. — Если сами не можете по скудоумию своему придумать ничего нового, то молчите!

Старикова, уже начавшая было садиться на место, тут же вскочила на ноги и, воинственно задрав подбородок, запальчиво прошипела:

— А кто отвечать будет, если станет хуже?

— Отвечать будем все, — на бледном, усталом лице Хорькоффа залегли глубокие морщины. — Протокол нашего собрания будет распечатан и каждый из нас его подпишет, чтобы не было потом: «А мы говорили! А мы предупреждали!» Отвечать будем и при неправильном действии, и при полном бездействии. Кто, кроме Казимира Сигизмундовича может предложить план быстрого выхода из тяжелой ситуации без серьезным материальных затрат.

— Никто, млять! — Леонтович с усмешкой посмотрел на Старикову.

Та села на место. И проворчала оттуда что-то неодобрительное, но нечленораздельное.

Леонтович несколько секунд понаблюдал за Стариковой. Но та больше не предпринимала никаких контрдействий.

Тогда насмешливость во взгляде Леотовича сменилась торжествующе-победным выражением. Он выгнул грудь колесом, повернулся к Хорькоффу и сообщил ему с деланным безразличием:

— Не волнуйтесь, босс. Деньги не такие уж и большие нужны. А коли, млять, прогонят нам порожняк, предьяву кинем поставщику, млять, и бабло вернем обратно с счетчиком, — сказал Леонтович, вынырнув из-под столешницы, и положил на нее вытащенное из портфеля гарантийное письмо.

— «Вернем», как же! — фыркнула Старикова. — От дохлого осла — уши!

— По любому, млять, свое урвем! — не сдавался Леонтович. — Зацените, млять, психологический момент — сплочение коллектива вокруг веры в чудотворное лекарство. Наши по любому будут уверены, что жрут допинг и станут пахать шустрее.

— Это лекарство? — поинтересовался Хорькофф.

— Ни в коем разе! Чисто биологически активная добавка. Гомеопатическое, млять, средство. Не требует ни назначения врача, ни рецептов. Чисто, млять, натуральный продукт.

— Что требуется от нас?

Леонтович протянул Хорькоффу гарантийное письмо.

— Надобно, млять, подписать фитюльку с гарантией оплаты от корпорации. И тут же нам все отгрузят со склада.

Хорькофф прочитал гарантийку и спросил:

— Проверено юристами?

— Проверено так, млять, как межгосударственные договоры не проверяются! — снова выпятил грудь колесом Леонтович, гордясь своей предусмотрительностью.