Энн Райс - Волки на переломе зимы Страница 65

– Вот и пойдем веселиться, – предложил Ройбен.

На первом этаже было уже полно народу.

Официанты метались между столовой и кухней. Стол был плотно уставлен первой переменой блюд – разнообразными горячими закусками, дымящимися блюдами мясных фрикаделек в соусе, фондю, нарезанными овощами, орехами, кругами французских сыров, финиками в сахаре. Посреди этого великолепия возвышалась огромная фарфоровая супница с тыквенным супом-пюре; рядом с нею со строгим видом, заложив руки за спину, стоял молодой официант, готовый в любой момент наполнить чашки желающим.

Сквозь гул голосов внезапно послышались трогательные и прекрасные звуки струнного квартета; мелодия «Зеленых рукавов»[7] сразу взяла Ройбена за душу. Он проголодался за день и уже успел осушить чашку густого вкусного супа, но музыка отвлекла его от еды. Ему очень захотелось увидеть игравший в павильоне оркестр. Ему давно уже не доводилось видеть и слышать вживую столь большой оркестр, и потому он начал пробираться к выходу.

Неожиданно к нему подошел Тибо и сообщил, что ему поручено отыскать Ройбена и привести к Феликсу, чтобы они вместе встречали гостей при главном, восточном входе в павильон.

– Вы ведь не откажете ему в помощи, верно? – осведомился Тибо, отлично чувствовавший себя в вечернем костюме.

– А как же Лаура? – шепотом спросил Ройбен, когда они ввинтились в толпу. – Почему вы не с нею?

– Лаура решила сегодня вечером побыть одна, – ответил Тибо. – Уверяю тебя, с нею все в порядке. Будь у меня хоть какие-то сомнения, я остался бы с нею.

– Вы хотите сказать, Тибо, что с нею уже случилась трансформация?

Тибо молча кивнул.

Ройбен резко остановился. Похоже, он все это время питал тайную, ничем не подкрепленную, как это бывает у детей, надежду на то, что Лаура все же не трансформируется, что Хризма почему-то не сработает, что Лаура навсегда останется Лаурой! Но Хризма сработала. И трансформация наконец свершилась! На него вдруг нахлынуло волнение. Ему очень хотелось оказаться рядом с Лаурой.

Тибо совсем по-отечески обнял его за плечи.

– Она сама решает, как и что ей делать. И нам не следует препятствовать ей. А теперь пойдем. Ты действительно нужен Феликсу.

Они вошли в павильон. По нему уже прогуливались несколько десятков человек, и официанты разносили кофе и напитки тем, кто успел устроиться за столами.

Маргон (волосы он собрал в хвост, перетянутый тонким кожаным шнурком) сопровождал в сторону вертепа миниатюрную женщину – Баффи Лонгстрит, мать Стюарта. Баффи в туфлях на высоких каблуках, в коротком маленьком черном платье без рукавов, сверкающая бриллиантами, походила скорее на начинающую кинозвездочку, нежели на мать взрослого сына, который приветствовал ее распростертыми объятиями. Фрэнк Вэндовер отвесил ей светский поклон и обратил на нее все свое голливудское обаяние, что, похоже, привело ее в полный восторг.

Неожиданно гул разговоров перекрыли детские голоса, запевшие вдохновенный хорал «Падуб и плющ». Ройбен застыл на месте, чтобы не упустить ни звука, почти не замечая того, что все присутствующие тоже повернулись к хору. Вскоре к детям присоединился взрослый хор; это удивительно стройное и мощное пение не нуждалось сейчас в помощи дожидавшегося своей очереди оркестра. Вблизи от хора одиноко стоял у стола Фил. На его лице было то же самое восхищение, которое Ройбен заметил, когда недавно приехал из города.

Но сейчас у него не было возможности подойти к Филу.

Феликс стоял перед широким восточным входом в павильон и приветствовал всех и каждого. Ройбен поспешил занять место рядом с ним.

Феликс сиял радостью; его темные глаза уверенно останавливались на каждом лице, и, конечно же, он почти всех помнил и узнавал.

– О, миссис Мейлон! Добро пожаловать. Очень рад, что вы нашли время посетить нас. Это наш хозяин Ройбен Голдинг; впрочем, уверен, что с ним вы уже знакомы. Входите-входите. Девушки помогут вам найти гардероб.

Ройбен тоже принялся пожимать многочисленные руки, повторять с небольшим вариациями одни и те же слова приветствия и вскоре заметил, что говорит совершенно искренне.

Краем глаза он видел Сергея и Тибо. Они стояли около входа в дом и тоже приветствовали гостей, пожимали им руки, отвечали на какие-то вопросы. Рядом с Сергеем стояла очень высокая и представительная темноволосая дама в изумительном красном платье из бархата; она издалека одарила Ройбена приветливой ласковой улыбкой.

В павильон по одному и группами входили местные жители – Джонни Кронин, мэр города, городской совет из трех человек в полном составе, едва ли не все торговцы, участвовавшие в сегодняшней ярмарке, – никто из них не скрывал любопытства, предвкушая нечто совершенно невероятное. Довольно скоро в проеме образовался затор, и Тибо со Стюартом переместились туда, чтобы разрядить обстановку.

Прибывавшие охотно представлялись, сообщали, откуда приехали, и благодарили Ройбена или Феликса за приглашение. Вот появилась представители Сан-Францисской епархии – кучка священников в черных одеяниях и с подобающими их сану воротничками, – а за ними десятка полтора обитателей прибрежного Мендосино и других городов Винной страны.

Прибыли медсестры из больницы, где лечился Стюарт, и тот с искренней радостью обнял каждую из них. Следом появилась доктор Катлер, красавица-врач, лечившая Стюарта, выразила восхищение прекрасным состоянием здоровья своего пациента и поинтересовалась, приехала ли уже Грейс. С доктором Катлер пришли еще пять или шесть врачей и других представителей больницы Санта-Роза. Затем вошел католический священник из округа Гумбольдт, первым делом поблагодаривший Феликса за приглашение, потом еще несколько священнослужителей из различных церквей, разбросанных по побережью, с теми же самыми пылкими благодарностями.

Девушки в униформе и подростки-волонтеры принимали у гостей верхнюю одежду и провожали их к столикам; впрочем, по мере того как павильон заполнялся, им все чаще предлагали пройти прямо в дом. Другие юноши и девушки разносили закуски на подносах. Фрэнк то исчезал, то вновь появлялся, чтобы препроводить куда-нибудь следующего гостя.

Чистые, берущие за душу голоса пели теперь «Ковентрийский хорал», и Ройбен то и дело ловил себя на том, что, вслушиваясь в музыку, упускает какие-то эпизоды приветствий и знакомств, однако же продолжал внимательно пожимать руки и предлагать гостям чувствовать себя как дома.

Феликс между тем продолжал:

– Судья Флеминг, позвольте представить вам нашего хозяина Ройбена Голдинга, – и Ройбен кланялся с радостной улыбкой. Прибыл тот самый сенатор штата, с которым он познакомился днем в городе, и еще несколько человек из Сакраменто. Еще несколько католических священников и два раввина с большими черными бородами и в черных ермолках. Фрэнк, похоже, был знаком с ними: он приветствовал обоих по имени и бодро повел их в гущу гостей.