Деннис Уитли - Им помогали силы Тьмы Страница 66

Он чувствовал себя сильно уставшим, и после получасового блуждания по пустынным улицам окраин начал заметно прихрамывать. Около двух ночи он нашел то, что искал — непритязательную на вид харчевню, старше, чем окружающие дома, с палисадником и достаточно большую, чтобы в ней нашлось несколько номеров с койками. После настойчивого стука в дверь и перезвона, который Грегори бессовестно учинил среди ночи, вниз спустился пожилой толстый трактирщик с черной повязкой на одном глазу и закутанный в поношенный домашний халат. Отсалютовав ему и крикнув «Хайль Гитлер», Грегори сказал:

— Я из Гамбурга, здесь в отпуске, приехал проведать девчонку, живущую по соседству. Но она два дня назад съехала отсюда и оставила мне письмо с новым адресом, по которому я завтра и пойду. А сейчас я уже с пяти часов на ногах, мне нужна комната, чтобы отоспаться.

— Сожалею, господин, но, как бы ни был я рад посодействовать вам, я ничего не могу поделать. Бомбежки превратили стольких людей в несчастных бездомных. Все мои комнаты заняты.

— Черт побери! — чертыхнулся Грегори. — Ну что за несчастье такое! А что же делать — я на ногах не стою, впору хоть на кушетку у вас в холле вались и спи.

Явно обрадованный такому компромиссному решению, хозяин ввел его в дом и запер наружную дверь.

Бывалый солдат, Грегори проснулся в половине шестого утра, так как перед сном назначил себе подъем именно в этот час: в холле было сыро и неуютно, но англичанин отыскал умывальник, облился до пояса ледяной водой, побрился, переоделся в гражданское и почувствовал себя окончательно проснувшимся. В баре он, руководствуясь древним принципом забирать на вражеской территории все, чем можно поживиться, осушил целую пинту пива, еще одну сунул в карман, рассовал по карманам как можно больше бисквитов и в шесть с небольшим уже вышел из дома с портпледом, набитым военной формой.

Он вошел в столицу с северо-восточной окраины, которую, в отличие от центра, знал слабо, то есть представлял себе, что лондонскому Вест-Энду соответствуют в Берлине Моабит и Шарлоттенбург и что богатые и зажиточные люди предпочитают более южные и западные районы, в основном в эксклюзивном пригороде Далем или на своей частной собственности у восточного берега продолговатой и достаточно приятно расположенной водной глади Хавеля, на дальней оконечности которой расположен Потсдам. А вот о той части Берлина, которая лежит к северу от Шпрее, он не знал практически ничего.

Теперь же, при свете дня, он находил окрестности более чем унылыми. Каждые несколько сот ярдов попадались развалины, а раз или два ему пришлось воспользоваться для обхода боковыми улочками, поскольку проход был закрыт из-за бомб замедленного действия, оставшихся от последнего налета.

Но каждый раз, сворачивая, он брал на запад и скоро оказался, на широкой Фридрихштрассе, идя по которой он дошел до моста через Шпрее. Посреди моста он остановился, поставил портплед на каменный парапет и стал задумчиво глядеть на свинцово-серую воду. Как это всегда бывает на городских мостах, несколько таких же задумчивых бездельников так же, как и он, уныло созерцали тот же объект. Наскучив этим занятием, Грегори протянул руку, чтобы забрать портплед, но вместо этого неловко опрокинул его в реку. Подошли несколько сочувствующих, но делать было нечего, портпледа не вернешь, и Грегори со скорбным выражением лица отошел от парапета. Теперь он избавился от всех вещественных улик, которые бы его связывали с охотничьей заимкой Малаку.

Пока что все шло хорошо. Но главные-то его проблемы остались: деньги и как добраться до границы нейтрального государства, то есть снова деньги. Он вышел на Унтер ден Линден, с ее импозантными кварталами и тремя шпалерами ухоженных деревьев. Грегори нашел ее поблекшей и много потерявшей в своем былом очаровании, какой он ее видел в последний раз.

Свернув у Потсдамер Плац и пройдя по Герман Геринг штрассе, он снова вышел на Унтер ден Линден в самом ее конце, где она упиралась в Бранденбургские ворота. Дальше на восток простирался Тиргартен. Здесь тоже отметины бомбовых ударов, леса зениток и установки с прожекторами. В той части Тиргартена, куда еще допускалась публика, он уселся на скамейке и задумался над своим нелегким положением. В Берлине каждый встречный мужчина и женщина для него враги, ни у кого он не может занять денег или попросить помощи, те жалкие марки, что у него остались — их хватит едва на несколько дней. Значит, остается разбой как средство пополнения своих фондов. Он вооружен, но взять банк рискованно, а залезть в чей-то дом — опасно уже по другой причине: он не был уверен, что найдет в чьем-то доме нужную сумму наличными. Тогда можно рискнуть взять кассу какого-нибудь шикарного ресторана, вроде «Хорьхера», или то же самое сделать в респектабельном отеле — так будет больше шансов скрыться с награбленным, чем из банка. «Адлон», кстати, совсем неподалеку, можно сходить туда на разведку.

Здания по обе стороны роскошного отеля практически уже не существовали, а его самого по какой-то счастливой случайности даже и не задело. Грегори поначалу остерегся появляться в этом знаменитом прибежище германской аристократии и миллионеров в поношенном костюме, но, приглядевшись, понял, что война внесла свои коррективы и в социальную сферу. Поэтому, оказавшись в огромном фойе, он с радостью понял, что в этой пестрой толпе, в которой каждый мельтешил, по своим делам, он своим видом нисколько не выделялся.

Появился он незадолго до ленча, когда люди встречались для совместных коктейлей. Подходя к дверям ресторана, он обратил внимание на женщину-кассира, сидевшую в деревянной коробке, верхняя часть которой была из зеркального стекла. Это его не слишком воодушевило, поскольку залезть рукой в низкое отверстие спереди и схватить пачку денег было непросто. А нужно еще и скрыться с этой пачкой. Тем не менее до ночи у него еще уйма времени и он успеет разведать и другие, более доступные места, например можно заглянуть в бар.

А зайдя в бар, ему показалось, что он заслуживает выпить чего-нибудь приличного, и, проклиная наценку за роскошность заведения, заказал себе большой коктейль с шампанским. Обернувшись, он обвел взглядом хорошеньких женщин, сидевших в другом конце комнаты в сопровождении ухажеров, и вдруг почувствовал, как сердце у него подпрыгнуло от неожиданности. Он узнал стройную спину одной дамы с высокой прической и несколькими очаровательными темными завитками на шее, и на память ему пришли те чудные мгновения, когда он ласкал такие же точно завитки на шее Сабины Тузолто.

Возможно ли? Рост, кажется, тот же, что и у Сабины. А если так… Он забрал у бармена бокал и прошел по комнате, усевшись таким образом, что мог наблюдать лицо обладательницы чарующих завитков в зеркале. Нет, лицо ее, миловидное и ухоженное, в данной ситуации не было столь чарующим для него, как знакомые завитки. Он почувствовал острое разочарование, но эта женщина, напомнившая ему о Сабине, просто молодец.