Лилия Руднева - Ключи от ада Страница 67

— Конклав собирался, — мрачно сказал Дак, — они считают, что ты должен принять шар силы и попытаться сделать всё сам. Они думают, что с силой Инквизитора, у тебя может выйти. В противном случае, тебя просто ликвидируют… Все три года тебя искали… Был приказ уничтожить без предупреждения…

Андрей иронично усмехнулся.

— Я бы на твоём месте воспринял это серьёзно. Приказ был негласный, знали только несколько Высших… Андрей, я не понимаю, что могло тогда произойти? — в голосе мага послышалась какая-то растерянность.

— Ну ты же знаешь, — насмешливо проговорил Дмитриев, — я убил восемьдесят человек без причины.

— Я знаю, почему ты это сделал. Многие догадывались, что отряд Стражей на границе с Ороксом были предателями. Что произошло на самом деле?

— Ты уверен, что хочешь знать? Ведь не исключено, что после этого и тебя начнут искать по всем мирам.

— Уверен, — твёрдо ответил Дак.

Дмитриев некоторое время молчал, а потом, словно решившись, тихо сказал:

— После уничтожения предателей на границе, я пытался убить Василевса, — он посмотрел Даку в глаза, давая возможность убедиться в правдивости своих слов.

— Ты точно больной! — маг со стоном схватился за голову, — Андрей, я твой друг и хорошо тебя знаю — для такого поступка должна быть причина. Но, чёрт возьми, что могло толкнуть тебя на то, чтобы поднять руку на высшее существо?!

— Я тебя предупреждал — незнание лучше, поверь.

— Нет уж, — мага трясло, — я хочу знать всё.

— Он меня предал, — голос Дмитриева звучал глухо, но это не могло скрыть негодования, клокотавшего у него внутри.

— Что? — Дак недоверчиво посмотрел на друга, — не может быть! Это просто абсурд!

— И, тем не менее, тебе придётся поверить мне, или принять сторону Архимага. Третьего не дано!

— Ты ставишь меня перед очень трудным выбором — если я, выслушав твои оправдания, сочту их недостаточными, мне действительно придётся стать на сторону Василевса… Но ты мой друг! — Дак в отчаянии стукнул кулаком в ствол ближайшего дерева, — ты спас мою семью, и я никогда не подниму против тебя оружия!

— Успокойся, я не для того согласился на этот разговор, чтобы ставить перед тобой неразрешимые задачи. Прекрасно понимаю, что сейчас тебя просто рвёт на части. Но в ближайшие дни этот конфликт должен разрешиться в ту или иную сторону. Так что выбора делать не придётся

— Ты ошибся, — Дак вдруг успокоился, — я сделал свой выбор.

Он твёрдо посмотрел на Андрея, и тот увидел, что у мага дрожат руки — настолько нелегко было ему сейчас.

— Уверен, что правильный? А если я пытался убить Василевса, чтобы захватить власть над всеми тремя мирами?

— Не смеши, — огрызнулся Дак, — рассказывай, я имею право знать. Теперь-то уж точно!

— Хорошо, — Андрей больше не колебался, — для того, чтобы стали понятны мотивы моего поступка, я должен начать с того момента, когда только стал Инквизитором. Мне тогда явился Василевс и я просто обалдел от счастья! Еще бы — наивному восторженному идиоту Архимаг лично объявил, что он избранный!

У Дака от изумления вытянулось лицо.

— Ты был восторженным и наивным?

— Представить себе не можешь, насколько, — Дмитриев скривился в ироничной гримасе, — я с упоением принялся исполнять своё предназначение. Не было во всех трёх мирах случая нарушения закона, с которым бы я не разобрался лично! Но проходило время, и что-то во мне стало изменяться. День за днём, год за годом я наблюдал человеческие пороки во всех их проявлениях и постепенно стал презирать большинство особей, гордо именующими себя людьми. Ты представить себе не можешь, какие чудовищные мысли и низменные страсти могут рождаться в извращённых умах тех, кто называет себя магами! Это не обычная зависть или тщеславие, от такого можно тронуться умом, если ты нормальный человек. А я вынужден был погружаться во всё это каждый раз, перед вынесением приговора, считывая память преступников! Сканирование мозга — одно из приобретённых умений и обязанностей Инквизитора… С каждым годом я ожесточался всё больше. Без жалости давил негодяев и подонков, но меньше их от этого не становилось. Я не сдавался, и кое-кто уже стал называть меня маньяком, — Андрей криво усмехнулся, — но дар Инквизитора не позволял мне остановиться хотя бы на минуту, а сила ненависти поддерживала желание действовать. И, тем не менее, я всё чаще задавал себе вопрос, почему создатель наделил интеллектом именно нас, и всё больше убеждался, что он совершил ошибку — твари, именующие себя людьми, никак не тянут на венец творенья!

Лина стояла и поражённо слушала, как внезапно разговорившийся Дмитриев будто бы озвучивает её мысли и чувства!

— Так продолжалось очень долгое время. Теперь я мог радоваться только тогда, когда приговор приведён в исполнение, и, желательно, смертный. Не знаю, как чувствовали себя предыдущие Инквизиторы, но почти уверен, что и их всё это не обошло стороной. Мне кажется, Василевс закладывал в свой дар какую-то программу, специально делающую нас такими нетерпимыми. Единственное, что помогало чувствовать себя живым — это друзья, — Андрей с благодарностью посмотрел на Дака, — как ни странно, они у меня были.

— И остались.

— Только твёрдо зная, что в мире есть нормальные, преданные друг другу люди, я продолжал делать свою работу, помогая им жить в относительно безопасном обществе. А с Максимом мы были как братья, — произнеся это имя, Андрей снова надолго замолчал.

Он поднял голову к небу и закрыл глаза, глубоко вдыхая ароматный ночной воздух, было видно, что мысли его были сейчас не здесь. Дак стоял, не шевелясь, словно боясь вспугнуть то состояние, которое привело Андрея к откровенности.

— Только дружба, зародившаяся в детстве, может устоять, несмотря на ссоры и недопонимание. Пусть это прозвучит высокопарно, но это было — я всегда знал, что Максим при малейшей опасности готов прикрыть меня своей грудью, отдать по капле свою кровь, если мне это будет нужно. То же самое готов был сделать для него и я. Иметь настоящего друга, как и настоящую любовь — это дар свыше… А потом я узнал, что Максим, пользуясь своими знаниями Заклинателя, выпустил на Орокс Тьму… Я был там после происшествия. Тысячи людей были поглощены сущностью, а те, кто выжил, взывали к отмщению. Зрелище было ужасным. Колоссальное количество людей в одночасье потеряли родных — отцов, матерей, братьев. Ну а на тех, кто потерял детей, я вообще старался не смотреть — люди лишились смысла жизни… Когда Максима арестовали, он даже не сопротивлялся. Разговор у нас с ним был тяжёлый. Он категорически отрицал, что причастен к произошедшему и мне до обморока хотелось ему поверить. Когда я сказал, что буду вынужден просканировать его воспоминания, он ответил, что понимает и сам настаивает, чтобы я поскорее это сделал. Хотя риск, как ты знаешь, при этом есть всегда… Я его просканировал и увидел, как он подкупает отряд Стражей, как даёт им нужные заклинания, чтобы Тьма их не тронула и шла в верном направлении… Во мне будто что-то оборвалось — единственный человек, которому я доверял безоглядно, меня предал! Было такое ощущение, словно у меня отрезали правую руку — мой друг, мой брат оказался одним из тех, кого я презирал всем сердцем! Максим, когда пришёл в себя после сканирования, будто тронулся умом. Он больше не настаивал на своей невиновности, теперь говорил, что абсолютно не понимает, почему это сделал. А когда узнал, к каким последствиям привёл его поступок, сам потребовал для себя высшей меры! Я ему не верил. Чувства и воспоминания его теперь были для меня как открытая книга. Максим радовался, когда Тьма освободилась, ему доставляла удовольствие мысль, что он может управлять такой могучей сущностью. Я тогда не сдержался и высказал ему всё, что только возможно. Я говорил ему ужасные вещи… — Андрей на секунду прервался, выравнивая дыхание, сбившееся от переполнявших его эмоций, — Процесс, как ты знаешь, наделал много шума. Те три дня, пока я вёл слушания, отняли у меня пол жизни. Максим за всё время не произнёс ни слова. Он раскаивался, я это видел, но не мог найти для него оправдания. В зале находилось много людей, родственников которых поглотила Тьма. Они готовы были разорвать преступника на месте, и мне больших трудов стоило их сдерживать… В то утро, когда я должен был вынести приговор, мне явился Василевс. Архимаг не мог не знать о нашей дружбе, а уж прочитать эмоции для него труда не составляло. Он сказал, что по закону мне полагается вынести Максиму смертный приговор. Но, понимая мои чувства, не настаивает на этом, так как у любого человека есть черта, за которую он переступить не в состоянии. Вынести смертный приговор близкому другу, почти брату — для этого даже у Инквизитора может не остаться сил. И предложил заменить высшую меру на пожизненное заключение в Нижнем мире. Сначала в моей душе зародилась глупая надежда — Максим будет жить! Пускай ему будет нелегко, но он будет жить! Но потом понял, что просто не имею морального права поступать подобным образом. Сколько раз безутешные родственники осуждённых умоляли меня о замене смертной казни на пожизненную каторгу! Когда я отказался от великодушного предложения Василевса, он сказал, что восторгается и гордится мной, — Андрей сжал руки в кулаки так, что было слышно, как затрещали его пальцы, — Я заставил себя смотреть на то, как Максиму отрубают голову. Этой пыткой я наказывал себя за то, что лишил его шанса. Когда голова моего брата покатилась по земле, я подумал, что умру на месте… Плохо помню, что происходило потом. Говорят, что Старейшина Никандр заклинанием заставил меня пойти в комнату отдыха и усыпил, потому что я несколько часов стоял, не двигаясь, и неотрывно смотрел на плаху. После пробуждения какой-то добрый человек услужливо посоветовал мне посмотреться в зеркало. Я машинально это сделал и сначала даже не понял, что смотрю на своё отражение. В зеркале отражался совершенно седой мужчина с безумным взглядом… Дальше я жил как робот. Исполнял работу с удвоенной силой, чтобы ни о чём не думать, но, как ни старался, мысленно всё время возвращался к нашему последнему разговору с Максимом. Что-то не давало покоя мне всё это время. Я сутками напролёт прокручивал малейшие детали и последующее сканирование. И, когда понял, что мозг не выдержит постоянного анализа ужасных событий, головоломка сама собой сложилась… Во время допроса, потрясённый предательством, я не обратил на это внимания — сразу после ареста Максим уверенно настаивал на своей невиновности, и я чувствовал, что он говорит правду. Солгать мне трудно, ты же знаешь. Поэтому начинал сканирование в полной уверенности, что сейчас всё разрешится, и я смогу подтвердить, что Максим ни при чём. А когда считывание памяти завершилось, он вдруг стал другим человеком. Будто бы только сейчас осознал, что наделал. Это могло быть только в том случае, если в его мозг вживили ложные воспоминания, и актировались они во время сканирования… Правду я узнал очень быстро — за всем стояли Старейшины, которые хотели присоединить Орокс к Межземелью. Стражей подкупили они, и мозги Максиму промыл лично Старейшина Никандр — всё-таки он самый сильный Великий… был… Как они мне объясняли, Максим догадался об их планах, и им нужно было его нейтрализовать. Старейшины клялись, что не предполагали, будто я смогу казнить лучшего друга, поэтому такой план показался им наиболее гуманным… Чего мне стоило не убить их на месте, не знает никто! Наверное, сработало дурацкое чувство долга. Я решил сначала поговорить с Василевсом. Архимаг категорически запретил трогать наших Великих. Оставить Межземелье — тюрьму для тёмных сущностей без руководства — такой поступок может привести к катастрофе. Умом я понимал, что он прав, но душа кричала об отмщении. Ведь из-за этих тварей я казнил друга! Его имя покрыто позором, а мои руки никогда не отмоются от его крови! Я сказал, что всё равно организую процесс и предъявлю такие доказательства, что даже Василевс не сможет вытащить Старейшин. Архимаг взбесился, кричал, что я не имею права не выполнять его приказов. А я всё время видел лицо Максима перед казнь, который не понимал, как он мог погубить столько людей и готов был умереть тысячу раз, чтобы только вернуть погибших. Поэтому я сообщил Василевсу, что процесс будет, хочет он этого или нет. Развернулся, чтобы уйти, и вдруг услышал аплодисменты. Архимаг, очень довольный, хлопал в ладоши. " Молодец! Именно такого Инквизитора я всегда мечтал видеть у власти!" Я обернулся, не понимая причины его веселья. " Сейчас я тебе всё объясню, мой мальчик, — Архимаг просто сиял, — Много столетий я наблюдал за силой, которую отдавал Инквизиторам. Дело в том, что дар не работает в первозданном виде. Все избранные, от природы сильные маги, и дар Инквизитора трансформируется под влиянием их собственных способностей. Как я ни старался, ни один из избранных не был идеальным. У каждого находились какие-то изъяны, которые дарованная мною сила побороть не смогла. Но, похоже, теперь я нашел то, что искал! Все Инквизиторы по природе своей могут стать бессмертными. Но я не мог давать бессмертия не идеальному человеку. И вот, наконец, свершилось то, чего я так долго ждал! Ты единственный за всю историю достоин бессмертия!"… Я не понимал, какое отношение моё предполагаемое бессмертие имеет к теме нашего разговора. " А вот сейчас я перехожу к самому главному, — Василевс стал вдруг очень серьёзным, — думаю, ты поймёшь и согласишься, что мои действия были продиктованы исключительно необходимостью. Постоянная смена Инквизиторов не шла на пользу этому миру, у каждого из них были свои методы и свой подход. Но маги по-прежнему не оставляли намерений управлять миром. Я понял, что для устрашения таких личностей нужен идеальный Инквизитор, который обладал бы бессмертием. И вот, когда появился ты, я подумал, что всё у меня может получиться. Я испытывал тебя с самого первого момента, как только ты получил силу. Готовил тебе ловушки, которые помогли бы мне понять, что ты есть на самом деле. И всё больше убеждался, что мои умозаключения верны. А недавно ты прошёл последнее испытание…" — после этих слов я стал догадываться, что он пытается мне сказать. " Ещё раз повторяю, надеюсь на то, что ты поймёшь — я просто обязан был это сделать, чтобы убедиться окончательно в правильности своего выбора. Среднему миру нужен бессмертный и всемогущий Инквизитор!" Продолжайте, — я постарался ничем не выдать своих эмоций, — " Старейшины ни в чём не виноваты, они просто выполняли то, что я им внушил. Я должен был понять, до какой черты ты сможешь дойти. Способен ли служить закону до конца, не смотря на родственные и дружеские узы." После этих слов у меня потемнело в глазах. Значит Максим, который помнил о себе ужасные вещи, и во время суда не смел поднять глаз на родственников погибших — это всё ради того, чтобы какое-то ничтожество убедилось в правильности своего выбора? Василевс видел выражение глаз Максима, когда он стоял на эшафоте, и даже это не заставило мерзавца остановить казнь! Он видел, как моя душа рвалась надвое и наблюдал за мной, как любопытный исследователь за подопытным кроликом… Видно что-то отразилось на моём лице, потому что Василевс испуганно сделал шаг назад… Я помню только, что направил на него всю энергию, которая у меня была. Этого стало бы достаточно, чтобы уничтожить всё Межземелье, но Архимага только парализовало, и то потому, что он не успел поставить щит. " Безумец, что ты делаешь?" — казалось, он был удивлён. Я молча продолжал атаку. Но убить высшее существо — на это не способен даже Инквизитор. Архимаг, видя, что я не намерен отступать, попытался воззвать к моему разуму: " Остановись, зачем ты это делаешь? Ведь всё уже закончено! Ты станешь бессмертным!" Но я не мог слушать его оправданий! "Ты ошибся во мне, — сказал я, продолжая терзать его лучом — это доставляло мне какое-то болезненное наслаждение, — я не прошёл испытания. Я никогда не смогу переступить через своих несправедливо осуждённых друзей." " Тебя постигнет страшная кара! Ты не представляешь, что делают с теми, кто смеет покушаться на высшее существо!" А мне уже было всё равно… Василевс от боли потерял сознание, а я смотрел на бесчувственное тело и сожалел о том, что не могу его убить… Затем я побывал на границе и казнил всех Стражей-предателей. Убивать Старейшин не стал — не имело смысла. И вообще, вся моя жизнь виделась теперь как череда бессмысленных действий. Всё, что я делал, перечеркнул один-единственный несправедливый приговор. Я ненавидел себя, ненавидел свою принципиальность, не позволившую мне заменить Максиму смертную казнь на пожизненное заключение. Ведь тогда он был бы жив, а сейчас и свободен… Я снял с себя полномочия Инквизитора и отказался от силы. Понимая, что когда Василевс придёт в себя, то непременно рассчитается, я перешёл в Верхний мир и попытался здесь затеряться. Ну а дальше ты знаешь…