Стивен Джонс - Вампиры Страница 67

— Аж глаза на лоб лезут, крошки, — пригласил он девушек.

Когда они закончили, горничная забрала зеркало, заменив его другим, — дюжина кокаиновых дорожек теснилась на гладкой поверхности. Затем девушка начала старательно пропускать кристаллический кокаин через фильтр, чтобы снова наполнить пустое зеркало. Лизетт зачарованно наблюдала за ней. Ей наконец-то открылось, какое богатство демонстрирует эта вечеринка: все остальное казалось просто вышедшим из какого-то фильма, но раздача порошка больше чем сотне гостей — такую экстравагантность даже представить трудно.

— Даниэль Борланд, не так ли?

Им поклонился мужчина в костюме Мефистофеля.

— Эдриан Треганнет. Мы встречались на одной из вечеринок Мидж Воган — возможно, вы помните.

Даниэль вгляделась в лицо под полумаской.

— О да. Лизетт, это сам Мефисто.

— Значит, это мисс Сэйриг, объект вашего этюда углем, которым так восхищается Бет. — Мефисто поймал руку Лизетт и коснулся ее губами. — Бет ждет не дождется встречи с вами обеими.

Лизетт отдернула руку.

— А вы не…

— Тот грубый парень, который пристал к вам в Кенсингтоне пару дней назад, — извиняющимся тоном закончил Треганнет. — Да, боюсь, что тот. Но вы должны простить мою развязность. Видите ли, я действительно обознался, приняв вас за одну мою близкую подругу. Не позволите ли мне загладить вину бокалом шампанского?

— Конечно.

Лизетт решила, что с нее довольно Эдди Зубастика, а Даниэль вполне способна защитить себя, если ее сиськи устанут от тисканий известной поп-звезды.

Треганнет быстро вернулся с двумя фужерами. Лизетт расправилась с еще парой дорожек и благодарно улыбнулась, принимая бокал. Даниэль пыталась пристрелить Эдди Зубастика из своего портсигара, и Лизетт решила, что сейчас открывается хорошая возможность улизнуть.

— Ваша соседка чрезвычайно талантлива, — заметил Треганнет. — Естественно, она к тому же избрала столь очаровательный объект для своего рисунка.

«Скользкий, как змея», — подумала Лизетт, позволяя ему вновь взять себя под руку.

— Как мило с вашей стороны сказать так. Однако меня приводит в некоторое смущение мысль о том, что незнакомый человек владеет моим портретом, на котором я в нижнем белье.

— Вы очень скромны, дорогая моя, — скромны, как название картины, «Роза во тьме». Бет повесила ее в своем будуаре, так что вряд ли можно сказать, что портрет выставлен на всеобщее обозрение. Ваш наряд на картине наводит на мысль, что вы, как и Бет, питаете склонность к одежде и манерам прошлого века.

«Вот уж чего я никогда бы не заподозрила о нашей хозяйке, судя по этой вечеринке», — подумала Лизетт.

— С нетерпением жду встречи с ней. Я полагала, что наша хозяйка, госпожа Гаррингтон, слишком современна для таких вкусов. Кстати, она мисс или миссис Гаррингтон?

— Ах, я не намеревался внушить вам, что Бет — благородная вдова. Она принадлежит к вашему поколению — быть может, всего на несколько лет старше вас. Я сам нахожу, что обращение «мисс» несколько отдает американизмом, но, уверен, Бет не станет возражать против него. Однако здесь у нас не место подобным формальностям.

— Кажется, вы хорошо ее знаете, мистер Треганнет.

— Это старинный род. Я неплохо знаю ее тетушку, Джулию Везерфорд, у нас с ней общий интерес к оккультизму. Возможно, и вы?..

— О нет! Вам стоит поговорить об этом с Даниэль. Моя область — искусство. Я изучаю его в Лондонском университете. — Она увидела, что Даниэль и Эдди Зубастик отправились в бальную залу, и ревниво решила, что вкусы Даниэль касательно ее знакомых оставляют желать лучшего. — Можно мне еще шампанского?

— Естественно. Я мигом.

Лизетт, дожидаясь выпивки, втянула еще несколько дорожек. Молодой человек, одетый эдвардианским денди,[46] предложил девушке табакерку и любезно показал, как ею пользоваться. Когда Треганнет вернулся, Лизетт как раз боролась с приступом чихания.

— Не стоило вам беспокоиться, — сказала она ему. — Эти маленькие французские горничные таскают повсюду подносы с шампанским.

— Но их бокалы потеряли должную прохладу, — объяснил Треганнет. — За ваше здоровье.

— Будем здоровы! — В голове у Лизетт звенело, и она пообещала себе пока «попридержать лошадей». — Значит, Бет живет с тетушкой?

— Ее тетя обосновалась на континенте; кажется, она не появлялась в Лондоне довольно давно. Бет переехала сюда лет десять назад. Семья у них небольшая, но небедная, как вы могли заметить. Они много путешествуют, и просто удача, что Бет оказалась в Лондоне одновременно с вами. К слову — долго вы пробудете в Лондоне?

— Около года. — Лизетт допила шампанское. — А потом вернусь к моей милой скучной семейке в Сан-Франциско.

— Значит, здесь у вас никого?..

— Определенно нет, мистер Треганнет. А теперь извините, пойду-ка я поищу дамскую комнату.

Кокаин, возможно, и является шампанским среди наркотиков, но кокаин и шампанское явно не стоило смешивать, размышляла Лизетт, занимая ванную после одного из гостей. В голове ее жужжал рой пчел, и она подумала, не лучше ли будет найти где-нибудь спальню и прилечь ненадолго. Но тогда, судя по всему, она рисковала проснуться под взгромоздившимся мужиком. Она решила больше не пить — ну разве что еще дорожка или две, чтобы стряхнуть с себя ощущение прибитости пыльным мешком.

За время ее отсутствия толпа в кабинете сменилась. Сейчас здесь преобладали гости в костюмах из «Шоу ужасов Роки Хоррора», чей многолетний показ на подмостках Театра комедии на Пикадилли теперь прекратился. Лизетт, которой жутко надоела созданная в Штатах киноверсия постановки, протиснулась мимо группки, энергично танцующей «Искажение времени» и завывающей песни из шоу.

— Забудь приличия, не думай о манерах, — проорал кто-то ей в самое ухо, пока она старательно втягивала в ноздрю белую дорожку с зеркала. — Сверх всякой меры грезь, греши сверх всякой меры. — И так далее.

Лизетт расправилась со второй порцией и решила, что с нее хватит. Она выпрямилась и принялась пробираться к двери. Высокий трансвестит в костюме Фрэнки[47] театральным жестом преградил ей путь и пылко пропел:

— Не зевай — обладай!

Лизетт послала ему воздушный поцелуй и вильнула в сторону. Хорошо бы найти тихое местечко, где можно собраться с мыслями. Или сперва отыскать Даниэль — если получится продержаться в комнате для танцев требуемое для этого время.

Толпа в танцзале стала еще гуще, чем когда они только что пришли. Все толкающиеся тела в конце концов, кажется, приспособились к орущим из усилителей и громкоговорителей децибелам. Лизетт тщетно высматривала среди танцующих Даниэль. При этом кто-то пролил ей на спину шампанское. Но заметила она лишь Мидж, выделяющуюся из толпы благодаря своему коническому средневековому головному убору, и принялась проталкиваться к ней.

Мидж (которую Фиона в это время кормила бутербродиками с икрой) разговаривала с женщиной, выглядящей точь-в-точь как Марлен Дитрих в мужском смокинге на виденной когда-то Лизетт фотографии.

— Не видела Даниэль? — спросила у Мидж Лизетт.

— В последнее время нет, дорогуша, — улыбнулась Мидж, кончиком языка слизывая с губ икру. — Полагаю, они с этим рок-певцом поднялись вверх по лестнице в поисках более интимной обстановки. Уверена, она подберет тебя, как только они закончат.

— Сука ты, Мидж, — сказала Лизетт со сладчайшей улыбочкой, развернулась и направилась к двери, стараясь не испортить свой уход пошатыванием. К черту Даниэль — ей нужен свежий воздух.

У подножия лестницы тоже толпился народ, и ей пришлось протискиваться в дверной проем, чтобы сбежать из танцзала. За спиной «Игла», слава богу, ушла на перекур.

— Она спускается! — услышала Лизетт чей-то задыхающийся шепот.

Только что суета вечеринки стихла так внезапно, что Лизетт даже вздрогнула.

На вершине лестницы стояла высокая женщина, от горла до щиколоток окутанная черным бархатным плащом. Ее светлые волосы были собраны в высокую сложную прическу — вариант модного когда-то «французского твиста». В волосы вплетены гранатовые ленты, верхнюю часть лица скрывает облегающая черная маска. Она стояла среди молчания, надменно и властно взирая на своих гостей сверху вниз.

Эдриан Треганнет вспрыгнул на нижнюю ступеньку. Он подал знак паре горничных, и они встали по обе стороны от своей госпожи.

— Милорды и миледи! — провозгласил он с величавым поклоном. — Позвольте мне засвидетельствовать всеобщее почтение нашей очаровательной хозяйке, на чьем празднике мы пируем сегодня! Колдунье, преследовавшей Адама в его снах, — Лилит!

Горничные осторожно сняли плащ с плеч госпожи. Толпа у ее ног захлебнулась втянутым в восхищении воздухом. Бет Гаррингтон была облачена в пояс для чулок из блестящей черной кожи, плотно облегающий талию. Остальной ее костюм состоял лишь из узких, высотой до колена сапог на шпильках, перчаток до локтей и стоячего воротничка вокруг горла — все из черной кожи, резко контрастирующей с ее белоснежным телом и светлыми волосами. Сперва Лизетт решила, что стан хозяйки обвивает длинный воловий кнут, но когда кольца зашевелились, она поняла, что это огромная черная змея.