Кассандра Клэр - Механический ангел Страница 69

— А что вас удивляет? — спросил Магнус.

— Я думала, что вампиры не могут дотрагиваться до святых вещей.

— Это зависит от возраста вампира и от его веры. Де Куинси, к примеру, собирает старые Библии. Он говорит, что едва ли на свете есть еще одна книга с такой же жуткой и кровавой историей.

Тесс бросила взгляд на закрытую дверь: из-за нее доносились слабые отзвуки голосов.

— Разве мы не вызовем подозрений, уединившись подобным образом? Все видели, как мы зашли в библиотеку, и все смотрели на нас, я в этом уверена.

— Они смотрели на Уилла, — улыбка Магнуса была холодной и безрадостной, как у вампира, ему не хватало только клыков. — Уилл выглядит… неправильно.

Тесс посмотрела на Уилла, который просматривал бумаги, так и не сняв перчаток.

— Уилл ведет себя не как порабощенный человек, — продолжал Магнус. — К примеру, он не смотрит на вас со слепым обожанием.

— Всему виной ее чудовищная шляпа, — фыркнул Уилл. — Я не могу с обожанием смотреть на столь нелепо наряженную женщину.

— Ну и что, что шляпа нелепа? — спросил Магнус. — Рабы считают своих хозяев самыми лучшими в не зависимости от того, что те носят и как себя ведут. К тому же все знают о наших отношениях с Камиллой и теперь задаются вопросом, чем мы втроем здесь занимаемся. — Он гнусно усмехнулся.

И тут в голове Тесс снова замелькали чужие образы.

— Де Куинси… Он говорил с Камиллой о ее отношениях с вервольфом. Он был ею страшно недоволен, будто она совершила преступление.

Магнус теперь перевернулся на спину и вращал трость над головой.

— Именно так он и думает, — ответил чародей. — Вампиры и вервольфы презирают друг друга, и вражда их уходит своими корнями в глубь веков, когда две расы демонов, одни из которых породили вампиров, а другие вервольфов, враждовали друг с другом. На самом же деле, как мне кажется, все намного проще. И вампиры, и вервольфы — хищники, а хищники всегда будут драться друг с другом за власть. На самом деле вампиры не любят вообще никого: ни фей, ни вервольфов, ни чародеев. Я просто нравлюсь де Куинси, он думает, что мы друзья, именно поэтому я здесь. Впрочем, я подозреваю, что он хотел бы быть для меня больше чем другом. — Магнус снова криво усмехнулся, а Тесс окончательно смутилась. — Хотя вряд ли его мечтам суждено когда-нибудь сбыться. Я слишком презираю его, впрочем, сам он об этом не догадывается.

— Тогда почему вы продолжаете общаться с ним? — спросил Уилл, к этому времени уже добравшийся до высокого секретера, стоявшего между двух окон, и исследующий его содержимое. — Почему бываете в его доме?

— Дела, дела, — вздохнул Магнус. — Он — глава лондонского клана. Камилла не может отказать ему и не посетить очередной прием, в противном случае она рискует нанести ему страшное оскорбление. Я же не могу позволить ей пойти одной… Это было бы слишком легкомысленно с моей стороны. Де Куинси опасен для всех, и не важно, вампир ты или нет. Особую осторожность следует сохранять тем, кто однажды вызвал его недовольство.

— Тогда вы… — начал Уилл и прервался, а когда заговорил снова, голос его изменился. — Я нашел кое-что… — Он помолчал мгновение. — Вы должны взглянуть на это, Магнус. — Уилл подошел к столу, на котором лежал чародей, положил на него свернутый в трубочку пергамент. Жестом он пригласил Тесс присоединиться, после чего развернул документ. — На том столе не было ничего интересного, — сказал он, — но я нашел вот это, спрятанное в потайном ящичке секретера. Магнус, что вы об этом думаете?

Тесс, встав у стола рядом с Уиллом, неотрывно смотрела на пергамент. На нем был изображен, достаточно грубо надо сказать, человеческий скелет, составленный из поршней, винтиков и металлических пластин. Нижняя челюсть крепилась на шарнире, а вместо глаз и рта были дыры. На груди имелась небольшая дверца, точно такая же, как у Миранды. По левому краю пергамента неряшливым почерком были накорябаны какие-то слова — очевидно, пояснения к рисунку. Написаны они были на языке, незнакомом Тесс.

— Схема автомата, — протянул Магнус, склонив голову набок. — Искусственный человек. Людям всегда нравились такие странные существа. Возможно, потому, что, в отличие от них самих, эти машины не могут подхватить какую-нибудь тяжелую заразу или умереть. Вы когда-нибудь читали «Книгу изобретателя механических устройств»?

— Никогда не слышал о такой, — покачал головой Уилл. — Как я понимаю, это не из тех книг, что ты любишь читать, а, Тесс?

Тесс покачала головой.

— Она была написана одним арабским ученым, жившим за два столетия до гениального механика Леонардо да Винчи. В ней он рассказывал о конструировании механизмов, которые могут подражать движениям людей. В этом нет ничего сверхъестественного. Но здесь… — Длинный палец Магнуса медленно погладил страницу, а потом ткнул в шедшую по левому краю пергамента надпись. — Это касается меня.

Уилл наклонился ближе, и его рука скользнула по руке Тесс.

— Да, именно об этом я и хотел спросить. Тут имеет место быть колдовство?

Магнус кивнул:

— Связующие чары. С их помощью в любую вещь можно вселить демоническую сущность, даруя ей таким образом жизнь. Я видел, как действуют эти чары. Еще задолго до принятия Соглашения вампиры развлекались, создавая с их помощью всевозможные механизмы. Например, музыкальные шкатулки, игравшие только по ночам, или механических лошадей, начинавших скакать после заката. Еще та глупость, хочу вам сказать. — Он принял глубокомысленный вид и задумчиво побарабанил пальцами по набалдашнику трости. — Однако автомат, который будет полностью имитировать человека, создать очень сложно, если не сказать — невозможно. Все дело в том, что человеческий облик слишком сложен и ни один материал по-настоящему не похож на людскую плоть.

— Но что, если кто-то использует… настоящую кожу? — спросила Тесс.

Магнус немного помолчал.

— Ну и что? Содранная кожа начнет портиться уже через несколько часов и скоро потеряет надлежащий вид. Хотя можно было бы использовать волшебство, чтобы поддержать ее в нужном состоянии. А затем, снова с помощью волшебства, уже вселить в машину демоническую сущность.

— И что тогда получится? — спросил Уилл.

— Тогда удалось бы создать машину, которая сама смогла бы писать поэмы, рисовать пейзажи… Если, конечно, создатель автомата нацелен на созидание. Дело в том, что машина сама по себе, какой бы совершенной она ни была, не имеет воображения, в ней нет творческого начала, и наделить автомат этими качествами попросту невозможно. Даже в том случае, если вселить в машину демоническую сущность, его мышление будет чрезвычайно ограниченным. Однако с помощью духа создатель машины может претворить в жизнь практически все, так как порабощенный дух полностью покорен своему хозяину.