Брайан Стэблфорд - Ангел боли Страница 69

Когда Люк ушел, Стерлинг сел. Он вынул пистолет из кармана и положил на маленький приставной столик. Адам Глинн взял его в руки и внимательно изучил прежде, чем вернуть на место.

— Он выглядит лучше, чем те, что я знал.

— Мир за эти тридцать лет ушел вперед больше, чем за прошедшие сто, — сказал Стерлинг. — И ни что человеческий гений не развивает так быстро, как орудия уничтожения.

— Как я и думал, — мрачно сказал Адам Глинн. — Когда я писал это, я надеялся, что люди сумеют преодолеть свою глупость. Теперь я вспоминаю, что как только я отдал в печать свою оду наступающему Веку Разума, дорога истории вывернулась из моих рук, как угорь, и свернула к Веку Безумия. Ужасные события во Франции были только началом.

— Действительно, — отозвался Стерлинг. — Я бы рассказал вам, если бы у меня было время, о Парижской Коммуне 1871 года и о гражданской войне в Америке. Все думают, что Великобритания скоро вступит в новую войну — более разрушительную, чем любая из прежних. Но ваши интересы сейчас затронуты несколько другими проблемами, и я толком не знаю, откуда начать.

— Кто этот Лидиард и что он вам рассказал? — спросил Глинн. — Кажется, это подходящее начало?

Стерлинг кивнул, но все ещё медлил, подыскивая лучший способ начать рассказ. С тех пор как спящий пришел в себя, ему не удавалось спокойно рассказать ему о событиях, предшествовавших пробуждению, и теперь его мысли сбились. Все эти разговоры о демонических ангелах поставили под вопрос его планы по изучению бессмертной плоти Адама Глинна, и Лидиард был так упорен, что проигнорировать его слова оказалось невозможно.

— Когда-то Люк был слугой человека по имени Джейкоб Харкендер, — наконец начал он. — Сначала я услышал эту историю от самого Люка и решил, что он заблуждается, но, получив те же сведения от Лидиарда, я предпочел поверить им, хотя путаницы все равно много.

— Рассказывайте, — велел Адам Глинн. — Возможно, мне будет легче поверить, чем вам.

— Харкендер был, по-видимому, колдуном. Он пытался вызвать Дьявола или нечто в этом роде, — осторожно сказал Стерлинг. — И кажется, преуспел. Затем с помощью этого могущественного существа Харкендер вызвал рождение волшебного ребенка, который должен был стать его подмастерьем в колдовстве и его орудием. Но при этом пробудилось второе существо: ангел, демон, Демиург — называйте как хотите. Первый использовал Харкендера, а также ребенка, как свои глаза и уши; второй быстро нашел тех заложников, каких смог, включая человека по имени Лидиард. Между двумя Демиургами практически началась борьба, и оборотни Лондона также в ней участвовали, но каким-то образом конфликт оказался предотвращен. Все это произошло двадцать лет назад, и когда Люк поступил ко мне на работу, он все это обдумал и почти забыл. Но, работая на Харкендера, он узнал, кто вы и где лежит ваше тело. Когда я нашел и прочитал вашу книгу, он рассказал мне об этом. Я оживил вас для собственных целей, так как я думал, что вы сможете помочь мне в моей работе.

Теперь Лидиард утверждает, что я — невольный заложник существа, вызванного Харкендером, существа, которое он назвал Паук. Лидиард заявляет, что оно плетет новую сеть, собираясь снова вступить в борьбу, от которой раньше отказался. Он рассказал мне, что в мире появился новый чудесный ребенок — возможно, более могущественный, чем предыдущий, и более тщательно контролируемый. Возможно, Лидиард безумен — или, если он в здравом уме, он может недопонимать происходящее. Он болен и ранен, и он не показался мне человеком, вполне управляющим своим рассудком.

Он закончил, и наступило молчание. Стерлинг мог только догадываться, какое впечатление произвела на его гостя эта история, но он знал, что Люсьен де Терр выражал в своей книге страстную надежду, что время, возможно, лишило спящих Демиургов сил. На этом предположении основывался его оптимизм относительно будущего совершенства мира людей.

Адам Глинн, наконец, заговорил, и вот что он сказал:

— Жрецы святого Амикуса всегда считали, что Демиурги вернутся, и тогда миру людей придет конец. Я считал их глупцами, но столь многое из того, что я предсказывал, в итоге было опровергнуто опытом, что я готов признаться в своих ошибках. В итоге именно жрецы святого Амикуса посвятили столько времени и усилий умерщвлению плоти постом и бичеванием, надеясь на получение какой-либо жалкой награды в виде пророческих способностей усмиренной человеческой души. Я же полагался только на разум, который считал лучшим советчиком. Возможно, правы были они, а не я.

Эта речь разочаровала Стерлинга не столько своим содержанием, сколько звучащим в ней отчаянием. Он ожидал большего от автора «Истинной истории мира», чье фантастическое воображение казалось ему признаком благородного духа авантюризма.

— Лидиард так не отчаивался, — сказал ученый. — Хотя он явно испытывал сильную боль, он, казалось, не растерял отвагу. Он сказал мне, что эти существа, несмотря на свое ужасное могущество, способны на рациональное мышление не больше, чем обычные люди, и что им крайне мешает их невежество. Правда ли это?

— О да, — ответил Адам Глинн. — Это всегда было так. Даже Махалалель, самый мудрый из них, был скорее творцом иллюзий и вдохновения, чем логики и теорем. Так и не сумев понять мир, он пришел в отчаяние. Мир, породивший Демиургов, был не из тех, что сводятся до набора достоверных теорий, так как он только начал образовывать причинные связи. В отличие от него, в нашем мире содержится основа для победы разума — по крайней мере, когда-то содержалась. Возможно, со временем Демиурги преодолеют свое незнание — но даже если нет, что может чистый разум противопоставить грубой силе? Что мы можем противопоставить Актам Творения, которые поражают и сметают слабые узы причин и следствий? Мировые явления — это, в конечном счете, лишь явления, их правила подчиняются воле случая, и они могут исчезнуть или разрушиться в один момент. Даже если Демиурги все так же ограниченны, как раньше, мы более чем вправе бояться их.

— Я не верю этому, — просто сказал Стерлинг. — Чем бы ни были Демиурги, если они принадлежат Земле, я не думаю, что они способны уничтожить Вселенную. Не знаю, какие мелкие чудеса давались им двадцать лет назад, но знаю, что чудеса эти были действительно очень незначительными и не сильно обеспокоили мироздание. Признаю, как и вы, что эти существа могут играть образами и смущать мысли и сны людей, доводя их до безумия, но я не поверю в большее, пока не увижу сам.

— Вы не знаете их, — вздохнул Адам Глинн, — а я знаю.

— Но я знаю мир, — возразил Стерлинг. — И я не думаю, что вы разбираетесь в нем так же, как и я, даже если основные положения вашей книги верны. Я не думаю, что Демиурги смогут почерпнуть достаточно знания, даже если они способны читать сознание людей вроде меня и Дэвида Лидиарда. Я думаю, Лидиард тоже так считает. Кажется, он полагает, что не все ещё потеряно, даже если учесть, что древние боги вырвались на свободу в построенном людьми мире.