Мелисса Круз - Голубая кровь Страница 7

— Что происходит? — спросила она, склонившись головой к его плечу.

Оливер пожал плечами.

— А я откуда знаю?

Но Шайлер не отставала.

— Ты всегда все знаешь.

— Ну ладно… только не говори никому, — смягчился Оливер, наслаждаясь ощущением прикосновения ее волос к шее.

Сегодня Шайлер была особенно красива. Она в кои-то веки распустила длинные волосы и в своем слишком большом для нее темно-синем бушлате, выцветших джинсах и стоптанных черных «казаках» походила на пикси.[6] Оливер беспокойно огляделся по сторонам.

— Думаю, это как-то связано с той компанией, которая на выходных собиралась в «Квартале сто двадцать два».

У Шайлер глаза полезли на лоб.

— С Мими и ее компашкой? Но почему? Их что, собираются гнать?

— Может быть, — отозвался Оливер, наслаждаясь этой идеей.

В прошлом году из Дачезне исключили целую гребную команду за противозаконное поведение на территории школы. Празднуя свою победу в регате, они вернулись в школу, разгромили кабинеты на втором этаже и разрисовали непечатными словами стены; следы их пребывания — битые пивные бутылки, груды окурков и несколько свернутых в трубочку долларовых купюр со следами кокаина — были обнаружены наутро уборщиками. Родители завалили администрацию петициями о пересмотре решения (некоторые считали исключение слишком суровой мерой наказания, в то время как другие вообще требовали возбуждения уголовного дела). То, что заводила, вздорный ученик выпускного класса, имевший виды на Гарвард, был племянником директрисы, лишь подливало масла в огонь. (Гарвард тут же аннулировал предварительное соглашение о приеме молодого человека, и исключенный старшина шлюпки теперь надрывал глотку в Университете Дюка.)

Но Шайлер не думала, что из-за чьего-то дурного поведения на выходных стали бы срывать все классы с занятий и собирать в часовне. Поскольку в каждом классе насчитывалось всего по сорок учеников, весь коллектив с удобством разместился в часовне, все занимали отведенные им места: первогодки и выпускники — в передней части, отделенной проходом, учащиеся второго и третьего года — в задней.

Декан Сесилия Моллоу стояла на возвышении у алтаря и терпеливо ждала. Шайлер с Оливером нашли Дилана позади, на их обычном месте. У парня под глазами залегли темные круги, как будто от сильного недосыпа, на рубашке красовалось уродливое красное пятно, а на черных джинсах — прореха. Вокруг шеи был обмотан белый шелковый шарф с рисунком на манер Джимми Хендрикса.

Прочие ученики постарались устроиться подальше от него. Дилан кивком подозвал Шайлер с Оливером.

— Чего случилось-то? — спросила Шайлер, устраиваясь на скамье.

Дилан приложил палец к губам и пожал плечами.

Декан постучала по микрофону. Хотя Сесилия и не была выпускницей Дачезне в отличие от директрисы, заведующей библиотекой и почти всей женской части преподавательского состава — и вообще поговаривали, будто она училась в бесплатной средней школе, — она быстро привыкла носить и бархатную головную повязку, и вельветовые юбки по колено, освоила округлые гласные — короче, приобрела все признаки настоящей сотрудницы Дачезне. В общем, декан Моллоу была очень адекватной персоной и потому пользовалась авторитетом в правлении школы.

— Прошу внимания! Садитесь, пожалуйста. Я должна поделиться с вами очень печальным известием. — Декан резко втянула воздух. — С большим прискорбием сообщаю, что одна из наших учениц, Эгги Карондоле, скончалась на этих выходных.

В зале воцарилось потрясенное молчание, сменившееся растерянным гулом. Декан кашлянула.

— Эгги училась в Дачезне еще с подготовительной группы детского сада. Завтра занятий в школе не будет. Вместо этого утром в часовне состоится заупокойная служба. Приглашаются все. Затем состоятся похороны на кладбище Форест-Хилл в Квинсе, учащимся, желающим присутствовать на похоронах, будет предоставлен автобус. Мы просим вас поддержать семью Эгги в такой тяжелый момент.

Декан кашлянула еще раз.

— Для тех, кто в этом будет нуждаться, мы приглашаем сотрудников психологической помощи. Занятия сегодня закончатся в полдень, ваших родителей уже предупредили об этом. После окончания собрания прошу всех вернуться на второй урок.

После короткого воззвания к Господу — в Дачезне ученики принимались вне зависимости от конфессиональной принадлежности, — молитвы из Книги общей молитвы, стиха из Корана и отрывка из Халиля Джебрана, зачитанных старостами, ученики, молчаливые, полные тревоги, покинули часовню; легкое возбуждение мешалось с тошнотой и с острым сочувствием к родственникам Эгги. Такого в Дачезне еще не бывало. Конечно, они слыхали о проблемах других школ — когда кто-то садился за руль нетрезвым и разбивался, или тренер по футболу домогался учеников, или старшеклассники насиловали девчонок классом помладше, или придурки в шинелях обзаводились автоматами и расстреливали половину класса, — но ведь это же происходило в других школах! По телевизору, в пригородах, в бесплатных государственных школах, с их металлодетекторами на входе и прозрачными виниловыми рюкзаками. В Дачезне ужасам происходить не полагалось. Это практически можно было считать правилом.

Наихудшее, что могло постигнуть ученика Дачезне — перелом ноги при катании на горных лыжах в Эспене или болезненный солнечный ожог на весеннем пляже в Сент-Барте. И потому тот факт, что Эгги Карондоле умерла, и не где-нибудь, а прямо тут, в городе, недотянув до собственного шестнадцатилетия, просто не укладывался в головах.

Эгги Карондоле? Шайлер сделалось грустно — но она практически не знала Эгги, одну из высоких, тощих блондинок, вьющихся вокруг Мими Форс, словно фрейлины вокруг королевы.

— Эй, ты как? Нормально? — спросил Оливер, положив руку Шайлер на плечо.

Шайлер кивнула.

— Это же охренеть можно, — высказался Дилан, покачав головой. — Я ее видел как раз в пятницу вечером.

— Ты видел Эгги? — удивилась Шайлер. — Где?

— В пятницу. В «Банке».

— Эгги Карондоле была в «Банке»? — недоверчиво переспросила Шайлер. С тем же успехом можно было бы поверить, что Мими Форс заметили делающей покупки в «Дж. С. Пенни». — Ты ничего не путаешь?

— Ну, строго говоря, она была не в «Банке», а снаружи. Ну, ты в курсе — внизу, где все курят, в переулке рядом с «Кварталом сто двадцать два», — пояснил Дилан.

— А с тобой-то что стряслось? — поинтересовалась Шайлер. — Мы тебя не смогли отыскать после полуночи.

— Ну, я кое с кем встретился, — замявшись, сознался Дилан и сконфуженно улыбнулся. — Так, ничего особенного.