Энн Райс - Интервью с вампиром Страница 7

– Так значит, и про замочные скважины это все ерунда? Я слышал, что вампиры могут превращаться в дым и просачиваться в запертую комнату.

– Хорошо бы, – смеясь, ответил вампир. – А вообще, недурная идея. Я сам не прочь полазить взад-вперед сквозь замочные скважины, наверное, они приятно щекочут разные места. Нет, – он покачал головой, – это, как вы говорите теперь… бред собачий.

Молодой человек невольно рассмеялся, но быстро посерьезнел.

– Не смейтесь, – сказал вампир. – Есть еще вопросы?

– Да, – слегка покраснев, признался юноша. – Говорят, что вампиру нужно проткнуть колом сердце, чтобы уничтожить.

– То же самое – бред собачий, – Луи старательно произнес согласные буквы, вызвав у юноши смущенную улыбку. – Никаких чудес тут нет. А почему бы вам не закурить? Я вижу, у вас пачка сигарет в кармане.

– Спасибо. – Молодой человек искренне обрадовался. Он засунул сигарету в рот и попытался прикурить, но руки слишком сильно дрожали.

– Позвольте мне, – пришел ему на помощь вампир и, проворно чиркнув спичкой, поднес ее к сигарете. Не сводя глаз с его пальцев, юноша затянулся.

– Пепельница у стены, – сказал вампир и уселся в кресло.

Заметно нервничая, молодой человек встал, вытряхнул в корзину для мусора старые окурки, поставил пепельницу на стол перед собой и положил на ее край сигарету. На белой папиросной бумаге отпечатались влажные пальцы.

– Это ваша комната? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил вампир. – Просто комната.

– Что было дальше? – вернулся юноша к прерванному разговору. Его собеседник смотрел на клубы дыма вокруг лампочки на потолке.

– Мы поспешили в Новый Орлеан. Там, в жалкой лачуге на окраине, неподалеку от крепостной стены, Лестат хранил свой гроб.

– Вы все-таки согласились спать вместе с ним?

– У меня не было выбора. Я просил его позволить мне лечь в чулане, но он только удивленно рассмеялся. «Разве ты знаешь, что с тобой случится?» – спросил он. «Скажи, этот гроб волшебный? Почему он такой странной формы?» – не отставал я от него, но не услышал в ответ ничего, кроме смеха. Я не мог себе представить, что буду спать в гробу. Я все еще упорствовал, но вдруг понял, что страх прошел. Это было очень странно. Я всегда боялся замкнутого пространства. Я родился и вырос во французских домах с просторными комнатами и окнами от пола до потолка, и взаперти меня охватывал непреодолимый ужас. Мне становилось не по себе даже в исповедальне. Я спорил с Лестатом и вдруг понял, что цепляюсь за старые страхи только по привычке, потому что пока не могу разобраться в своем новом положении, почувствовать себя раскованным и свободным. «Ты плохо себя ведешь, – отчитал меня Лестат. – Скоро наступит рассвет. К твоему сведению, ты умрешь, если не ляжешь со мной. Солнце разрушит кровь, которую я в тебя влил. Не могу понять, чего ты боишься? Ты как человек, который потерял руку, но все еще говорит, что чувствует в ней боль». Это были самые толковые слова, которые я слышал от Лестата. Я тут же пришел в себя. «Ну, а теперь полезай в гроб, – презрительно приказал он мне, – если, конечно, у тебя есть хоть крупица здравого смысла». И я послушался. Я лежал на Лестате лицом вниз. Это соседство было противно, но страха, к собственному удивлению, я не чувствовал. Лестат задвинул крышку. Я спросил его, умер ли окончательно. У меня зудело и чесалось все тело. «Еще нет, – ответил он. – Ты умрешь к вечеру. Увидишь и услышишь, что все переменилось, но страшного не будет ничего. А теперь спи».

– Он оказался прав? Когда вы проснулись, вы были уже мертвы?

– Правильнее было бы сказать, что я проснулся обновленным, поскольку, как вы, наверно, заметили, жив я и поныне. Умерло только тело. Оно очистилось еще до того, как я лег спать. И мои чувства еще больше отдалились от нормальных человеческих. Но главное, что я понял на следующий же вечер, пока мы прятали гроб и воровали для меня другой из морга, – Лестат мне совершенно не нравится. Я стал почти таким же существом, как он, – конечно, еще не совсем таким, но гораздо ближе, чем до того, как умерло мое тело. Хотя вы не сможете понять этого до конца, ведь вы сейчас такой, каким был я, пока не умер, а для меня живого Лестат был непостижим. Когда я увидел его впервые, это было самое сильное потрясение в моей жизни. Кстати, ваша сигарета догорела.

Юноша положил обгоревший фильтр в пепельницу и достал новую сигарету. На этот раз он справился со спичками.

– Вы хотите сказать, что он потерял все очарование, когда дистанция между вами сократилась?

– Именно так, – удовлетворенно подтвердил вампир и продолжил повествование: – Путешествие назад, в Пон-дю-Лак, подарило мне массу впечатлений, самым скучным и утомительным из которых был Лестат. Мы, как я уже сказал, еще не были с ним на равных. Пользуясь его словами, я все еще боролся с мертвыми частями собственного тела. Я и сам почувствовал это, в ту же ночь, когда впервые убил человека.

Вампир протянул руку через стол и осторожно стряхнул пепел с сигареты молодого человека.

Юноша смотрел на него с нескрываемым страхом, и вампир извинился:

– Простите, я не хотел вас напугать.

– Нет, это вы простите. Мне показалось, что ваша рука… слишком длинная. Вы дотянулись до другого края стола, не двигаясь с места!

– Нет, – ответил Луи и положил ногу на ногу. – Просто я наклонился вперед так быстро, что вы не успели заметить.

– Вы наклонились вперед? Не может быть! Вы сидели все время в точности как сейчас, от– кинувшись на спинку кресла.

– Нет, – твердо сказал вампир, – я вовсе не собираюсь вас разыгрывать. Смотрите, я покажу еще раз. – Он повторил движение, и снова испуганный и смущенный юноша посмотрел на него недоуменно. – Опять вы за мной не угнались. Взгляните: эта рука самой обыкновенной длины. – Он воздел руку над столом и поднял указательный палец вверх, словно ангел, несущий Слово Божье. – Вот в чем принципиальная разница между вашим зрением и моим. Мне самому этот жест показался медленным и даже вялым. И еще я отчетливо расслышал шорох, когда мои пальцы коснулись вашей куртки. Я не собирался пугать вас, честное слово. Но это поможет вам понять, скольконового подарила мне дорога из Нового Орлеана в Пон-дю-Лак.

– Да, – ответил молодой человек потрясенно.

Вампир посмотрел на него долгим взглядом, потом заговорил:

– Я начал рассказывать…

– О вашем первом убийстве.

– Верно. К нашему возвращению плантация походила на потревоженный улей. Был найден труп надсмотрщика, а потом и слепой отец Лестата в моей спальне. Никто не знал, откуда он взялся. В придачу ко всему меня не могли целый день разыскать в городе. Сестра сообщила в полицию, и полицейские приехали в Пон-дю-Лак раньше нас. Уже стемнело. Лестат на скорую руку объяснил мне, что я не должен позволить полицейским видеть себя даже при самом слабом освещении. Поэтому я отвечал на их вопросы в дубовой аллее перед домом, не обращая внимания на просьбы зайти внутрь. Я сказал, что слепой старик – мой гость, что, прибыв прошлой ночью на плантацию, я не застал надсмотрщика и подумал, что он уехал в Новый Орлеан по делам.